Завтра исполняется ровно год с тех пор, как “Агата Кристи” волею судьбы из квартета превратилась в трио. Смерть клавишника группы Саши Козлова по большому счету начинает сказываться только теперь. Саша был очень незаметным человеком, интервью давать не любил и всегда прятался за спинами двух амбициозных братьев-фронтменов. К тому же песен он по сравнению с Глебом и Вадимом Самойловами написал не так много, всего 17, с учетом композиций, где Александр был и соавтором.
Однако степень влияния Саши на звук и общее настроение в группе была велика настолько, что до сих пор Глеб и Вадим все еще плохо представляют, в каком направлении им двигаться дальше. Некий оптимизм вселяет лишь то, что у участников “АК” не пропало само желание двигаться. На днях уральские рокеры тихо отметили 14-летие группы и решили, что пора прервать временный творческий отпуск. “Звуковая дорожка” стала первой, кому делегированный остальными музыкантами Глеб Самойлов поведал о настоящем и будущем “Агата Кристи”.
– Уже год как с вами нет Саши Козлова, и создается впечатление, что коллектов расклеился. Это так?
Глеб: Первые полгода после смерти Саши концерты нам давались очень тяжело. Было ощущение, будто исчезло что-то очень важное. Но группа героически выстояла, и если раньше мы играли с ощущением, что Саши с нами нет, то теперь мы чувствуем, что он с нами и поддерживает нас.
– Очень обнадеживающее ощущение, но впечатление, что коллектив все еще переживает период глубокой стангнации, очень стойкое…
Глеб: Нам не хватает третейского судьи между Вадиком и сной. Саша в творческом смысле выполнял в группе именно эту роль, и в спорах по поводу концепции альбома или песен. Я всегда расчитывал на человека, с которым можно объедениться. А сейчас вот мы с Вадиком иногда просто не знаем, что дальше.
– И как же с этим быть?
Глеб: Речь идет о том, чтобы в течение года записать новый альбом. Наверное, впервые придется обойтись без жесткого отбора песен – просто каждый напишет то, что напишет. Будем друг другу помогать, невзирая на то, нравиться песня или нет. Конечно, получается кто во что горазд, но будем надеяться но общее мышление, которое, по идее, должно уже выработаться за 14 лет, проведенных вместе.
– Какие-то результаты этого “общего мышления” уже проявляются?
Глеб: – Это можно будет сказать, когда напишуться хотя бы три-четыре песни, а сейчас почти ничего нет. Есть какие-то наброски и одна более-менее законченная песя у Вадика. Точно знаем только, то что анализ нашего депресивного состояния окончательно завершен. Альбом “Майн Кайф?” исчерпал эту тему. Мы поняли, что записали самую мрачную пластинку группы, и больше стонать о своих болячках нет сил и неинтересно. Хочется чего-то, если и не жизнеутверждающего, то по крайне мере жизнезащитного.
– Вот и сенсация! “Агата Кристи” затеяла вымучить из себя лучезарный позетив?
Глеб: Быть позитивными у нас просто не получиться. Мы, наверное, еще не настолько профессиональные лицемеры, чтобы писать песни в до мажоре, а чувствовать при этом совсем другое. Музыка все равно передаст наше истонное состояние.
– Вам наверняка будет нелегко без клавишника… Не собираетесь подыскать замену (Саше)?
Глеб: Никогда этого не будет. Мы даже никаких собраний по этому поводу не устраивали, просто сразу решили, что место Саши не займет никто. Во-первых, это нечестно по отношению к его памяти, во-вторых, мы просто не сможем привыкнуть к новому человеку.
– Оставшись втроем (с барабанщиком Андреем Котовым), вы получили шанс превратиться в классическую рок-группу, в смысле традиционного набора инструментов: гитара, бас-гитара, барабаны. Без всех этих компьютерно-клавишных выкрутасов. Не возникало шальной мыслишки попробовать?
Глеб: Мы пробовали один раз, когда у нас вылетел компьютер с партиями клавишных и всякими примочками. Дело было в Алма-Ате. Стадион, толпа, перед нами “Би-2”, и тут компьютер ломается окончательно. Пришлось мне взять в руки бас-гитару по старой памяти и перед концертом наспех, минут за пятнадцать до выхода на сцену, репетировать. Получился ранний “ZZ Top”, и Лева с Шурой из “Би-2” потом сказали, что компьютер нам совсем не нужен.
– Ну и?
Глеб: Я очень не люблю играть на бас-гитаре. С тех пор как мы ввели партию баса в компьютер, я наверное, вконец обленился.
– Зато уж на светские скандалы силенок ,похоже, хватает. Братец твой ныне – главныей сердцеед молоденьких журналисток и герой их же разоблачительных мемуаров. Откуда, собственно, время для творчества возьмется?! А ты что? Ждать ли новых любовных триллеров?
Глеб: За Вадима не буду отвечать – это его дела. Я же содержу теперь две семьи: бывшую – то есть жену и ребенка, которые остались в Москве, и девушку, с которой живу сейчас. Насколько это любовный триллер – не знаю. “Разоблачать” вроде здесь нечего.
– Ну как? Бывшая жена, девушка. Присуствует некий драматический излом…
Глеб: Разве только в том, что я последний из всего коллектива, кто так долго держался – в смысле развода. Но осенью это все же произошло со мной.
– В загс по новой ни ногой?
Глеб: Нет, почему же? Собираюсь снова жениться. Жду победы радостных надежд над прежним опытом
– А что за мутная история с твоим манифестами и заявлениями во вских леворадикальных изданиях? Депрессивный декаданс в творчестве довел до необольшевизма во взглядах? Или просто на Лимонова насмотрелся? Большевики-то всех “декадансников” в свое время ведь растреляли, ты знаешь?
Глеб: Во время работы над саундтреком к фильму “Сестры” Сергей Бодров мне часто звонил и полушутливо подшучивал: “Ало, это идеолог русского фашизма Глеб Самойлов?”
– Хороши шуточки!
Глеб: Он просто обыгрывал название нашего альбома “Майн Кайф?”. Нет, я не необольшевик, но дружу с патриотическим лагерем.
– Наверное, все же – ура-патриотическим? Подлинные патриоты – это мы. Они – маргиналы.
Глеб: Вы, наверное, тоже. И они – тоже. Каждый – патриот по-своему. Сразу оговорюсь, это только мои убеждения, и вешать ярлыки на всю группу не надо. Так вот люди, с которыми я там общаюсь, в принципе настолько же маргинальны, как и вы, то есть газета “Московский комсомолец”. радикализм всегда маргинален…
– С той лишь разницей, что одни предлагают вновь превратить страну в концлагерь, а другие – открыть ее миру…
Глеб: Ну, там тоже очень разные люди собрались, среди них очень много молодежи с горящими глазами. В любом случае они мне симпатичнее, чем “Идущие вместе”. Я, конечно, не политический деятель, потому что меня все время колбасит – т ов одну сторону, т ов другую. Тем не менее я вижу правду и на вашей,и на их стороне, и для меня пока не совсем понятно, где правда окончательная.
– Вернемся лучше к музыке. Десятилетие “Агаты Кристи” вылилось в довольно громкую и помпезную акцию. А через год вам уже -15! Что делать то будем: хоронить рок-легенду или чествовать?
Глеб: Праздновать, конечно. Ситуация, кстати, очень схожая с той, которая предшествовала нашему прошлому юбилею. Перед десятилетием группы пресса нас тоже актовно хоронила, предвкушала провал, полное отсуствие народа в зале и т.д. Но все вышло ровно наоборот. “Олимпийский” разорвали. Надеюсь, что через год все так и будет. Мы конечно, будем готовиться. Скоро проведем собрание, обсудим концепцию и начнем рубиться.
– Что-то маловато отимизма в интонациях. Видимо, мрачность ваша просто неистребима. Вы хотя бы чему-то радуетесь?
Глеб: (Пауза.) Я ищу. (Пауза.) Ну вы, конечно, спросили… Ха-ха.
“Московский комсомолец” №47, 1 марта 2002 год