Перед концертом в питерском клубе «Космонавт» лидер группы The Matrixx Глеб Самойлов рассказал журналу JULIA & WINSTON о том, почему в его новом альбоме «Резня в Асбесте» столько крови.
– Что такого осталось в Асбесте, что до сих пор тебя не отпускает?
Глеб Самойлов – Детство. Время, когда мама с папой были рядом, когда мы все вместе были рядом. У меня почти каждый сон происходит в Асбесте, в квартире, в которой я родился. У нас была замечательная квартира. Дом стоял на горке, мы жили на пятом этаже, а окна выходили и на Восток и на Запад. Когда был восход — всё в квартире заливалось розовым цветом, когда закат — оранжевым. А за окнами — зелёное море из сосен. Я мог часами стоять на балконе, смотреть на это море и слушать музыку. Я был счастлив. Теперь там живут другие люди. И я другой.
– При таких приятных воспоминаниях, откуда на альбоме столько крови?
Глеб Самойлов – Ну, это юмор такой. Не в прямом же смысле резня. Резня идёт у меня внутри — между Асбестом и всем тем, что было со мной после детства.
– Есть песни, которые посвящены кому-то конкретно?
Глеб Самойлов – Есть. Но кому — не скажу.
– А в песне «Кладбище» ты кого хоронишь?
Глеб Самойлов – Она про мои будущие похороны.
– Ты хотел бы быть похоронен в Асбесте?
Глеб Самойлов – Я хотел бы на Ваганьском кладбище, между Владимиром Семёновичем Высоцким и солнцевскими братками. Было бы прикольно там лежать. Не столько даже мне, сколько окружающим.
– У тебя много близких в Москве?
Глеб Самойлов – Я веду уединенный образ жизни. Сижу дома, пишу. Для того, чтобы творить, мне никто и не нужен. Поддержка нужна, когда не пишется или хуёво. Мне её оказывают. Группа моя, Лёшка Никонов, Вася Обломов. Вот они есть.
– Иногда кажется, что тебе хуёво всегда.
Глеб Самойлов – Хуёво мне, знаешь ли, уже почти двадцать лет.
– В чём причина?
Глеб Самойлов – В том, что я оказался человеком, подверженным паническим атакам и тревожно-депрессивным состояниям.
– Когда это началось?
Глеб Самойлов – Когда мне было двадцать пять.
– С чего?
Глеб Самойлов – Не знаю. Думаю, повлияла неожиданная популярность, повышенное ко мне внимание. Я, по сути, мальчиком ещё был. Психика не справилась.
– Ты разве не об этом мечтал?
Глеб Самойлов – С одной стороны, я захотел стать рок-музыкантом в восемь лет, как только услышал Pink Floyd. Но в России тогда такого понятия, как рок-музыкант, не было, так что я, по сути, не знал, с чем это едят. А потом это вдруг резко свалилось на голову — поездки, папарацци, фанатки экзальтированные, масса вынужденного общения, которое не нужно и даётся с трудом. Мой мозг оказался к этому не готов. Я не предполагал, что консумация входит в программу выступлений.
– А ты помнишь первую паническую атаку? Как это случилось?
Глеб Самойлов – Я лежал и вдруг начал думать о том, как устроен мой мозг, как я думаю, почему я думаю, чем регулируется мой организм, регулируется ли вообще, что это за процессы такие. Началась паника. Я не понял, что произошло, от этого стало страшно вдвойне. Потом это стало случаться периодически, и продолжается до сих пор.
– Ты был трезвым?
Глеб Самойлов – Абсолютно. И до этого ничего не употреблял. Это всё буквально на ровном месте. В ванной я лежал.
– Тебе хоть когда-нибудь бывает хорошо? А если не бывает, то как бы ты это «хорошо» себе представил?
Глеб Самойлов – В Барселоне мне хорошо. Всегда. И морально и физически, более-менее. Архитектура, климат, люди — всё моё. Там я чувствую себя свободным и раскованным. Очень люблю этот город.
– Что мешает тебе здесь почувствовать себя свободным и раскованным?
Глеб Самойлов – Да всё.
– Мне, например, кажется, что ты чересчур зависишь от мнения других, часто совершенно чужих тебе людей.
Глеб Самойлов – Очень может быть.
– Зачем?
Глеб Самойлов – Ну, а как артисту не зависеть от чужого мнения? Я выхожу на сцену — разумеется, мне важно, что думают обо мне и о моих песнях, в противном случае я не выходил бы. Я боюсь каких-то резкостей в ответ. Когда пишу, то, конечно, не думаю об этом. Никогда ничего не делал для того, чтобы кому-то понравиться, или на потребу. Эти мысли возникают потом, но они возникают. Да, мне важен отклик на то, что я написал.
– Давай представим, что однажды ты выходишь на сцену, а в зале — никого. Ты что, перестанешь писать?
Глеб Самойлов – Не знаю. Я с этим пока не сталкивался и, надеюсь, не столкнусь.
– Какой отзыв о себе ты хотел бы услышать?
Глеб Самойлов – «Твой путь окончен, спи, бедняга, любимый всеми Фома Берлага». Напишите только, что это Ильф и Петров, а то теперь многие не знают.
– Я серьёзно.
Глеб Самойлов – Ну, какой может быть приятный отзыв, кроме похвалы? Вот в прошлом году Настя Полева пришла на наш концерт. Я считаю её лучшей певицей русского рока. Она послушала нас и сказала: «Глеб, это был один из лучших концертов в моей жизни». Конечно, я обрадовался. Тем более, что Настя — уникальный человек, она абсолютно не умеет врать. Прям патология какая-то, у неё полностью это отсутствует.
– Тебе не хватает банальных добрых слов?
Глеб Самойлов – Как любому человеку. Хотя больше мне не хватает понимания. Когда вышел альбом «Чудеса», в газете «Завтра» написали, что «Агата Кристи» — самая непонятая группа в стране. И они были правы.
– Есть на свете хоть один человек, который понимает тебя так, как бы ты этого хотел сам?
Глеб Самойлов – Пожалуй, что нет.
– А ты кого-нибудь понимаешь?
Глеб Самойлов – Мэрилина Мэнсона. Гипотетически мне кажется, что и он бы меня понял. Раньше бы я добавил к этому списку Ника Кейва, но не сейчас.
Интернет журнал JULIA & WINSTON, 05/06/2015
ВСЕМ ПРИВЕТ! ПРИВЕТ ГЛЕБУ!И БРАТУ! КАК ЖИЗНЬ? КАК ЗДОРОВЬЕ? КАК ПОГОДКА? КАК ДЕЛА? НАДЕЮСЬ ЧТО СКОРО УВИДИМСЯ! УЖЕ СКОРО НЕ ДОЛГО ЖДАТЬ! УСПЕХОВ! УДАЧИ! СЧАСТЬЯ! ЗДОРОВЬЯ! ЛЮБВИ! НОВЫХ ПЕСЕН! КОНЦЕРТОВ! ДО НОВЫХ ВСТРЕЧ! А О ЧЁМ ГОВОРИТ АГАТА КРИСТИ! И ЗЕ МАТРИКС? НУ ДО НОВЫХ ВСТРЕЧ! УВИДИМСЯ!