Мы встретились со скандальным и эксцентричным нонконформистом русского рока Глебом Самойловым перед его творческим вечером во время его визита в родной город.
В 2010 году Глеб организовал собственный проект Глеб Самойлоff & The Matrixx, за 4 года рокеры выпустили три альбома: «Прекрасное жестоко», «Треш» и «Живые, но Мертвые».
Творчество группы The Matrixx – это своеобразный вызов времени. Тем интереснее. Провоцировать – значит уже вытаскивать слушателя из уютного кресла, в котором его почти подавил наркотический телепоток.
Музыкант не стесняется в песнях открыто, но порой жестко выражать свое мнение: неполиткорректные, агрессивные, но в то же время цепляющие, сатирические композиции, раскрывающие бунтарскую натуру Самойлова.
Фото: Kovalyuk Oleg, GEOMETRIA.RU
– Глеб, вы всегда очень остро высказывались в своих песнях по поводу политической ситуации в стране. Что вы сейчас думаете о ней уже после проведения Олимпиады, присоединения Крыма?
– Вы думаете, Крым уже присоединился? Кто-то это признал? Рано ликовать, радоваться, повышать рейтинги первых лиц. Все это выльется, на мой взгляд, в гражданскую войну на Украине, либо в еще что-то более плохое. Я честно вам скажу, у меня достаточно мрачные представления о будущем нашей страны.
– Ваша группа дает акустические концерты с неповторимой атмосферой и прозрачным звуком. Именно успех таких концертов подтолкнул вас к записи студийного акустического альбома?
– Побудило на написание акустического альбома то, что у меня на тот момент не было материала на новый электрический альбом. Формат выступлений, с которым я приехал в Екатеринбург, это не акустический концерт, скорее, творческий вечер. В нем принимает участие не вся группа, а я и Константин Бекрев – пианист, коллега, друг, товарищ. Мы открыто общаемся с публикой, отвечаем на вопросы.
– Вы как-то говорили, что устаете от авфографсессий сильнее, чем от самого концерта. Этот процесс вас так сильно выматывает?
– Да, абсолютно точно. Это особенность моей психики. Кого-то из артистов это, наоборот, заводит, а меня выматывает. Когда я ездил один, было тяжело. Такая серьезная школа интерактива и отвечания за свои слова, непосредственное общение с публикой, причем с любой, а ходят на мои концерты абсолютно разные люди. Обязательно найдется какой-нибудь гопник или парочка гопников, которым будет «очень весело» весь концерт.
– Наверняка каждый раз приятно приезжать в родные края с концертом. А когда в последний раз вы были в Асбесте?
– Немного тяжело, я в Асбесте давно не был. Когда приезжаю в Екатеринбург живу у мамы, поэтому организм расслабляется, «думает», что он дома. Когда ты в туре ездишь по другим городам, то чувствуешь себя в тонусе. А тут заново приходится собираться – «переключаться».
– Ваш сын Глеб тоже занимается музыкой. Хотите в дальнейшем заняться его продюсированием?
– Нет, он сам по себе. У него много разных вкусов, идей, он талантлив во многих вещах, не только в музыке. Глеб, расскажи о себе…
– Глеб, что еще, кроме музыки, тебя интересует?
– В какой-то степени дизайн. Я учусь в колледже на специальности «Вэб-дизайн».
– Папино творчество повлияло на твой музыкальный вкус?
– Конечно, но это далеко не основа. Я интересуюсь совершенно другой рок-музыкой – британский рок. Но начиналось все с творчества «Агаты Кристи». Мне кажется, некоторые агатовские тексты на уровне звуков я знал раньше, чем научился говорить.
– Хочешь ли ты стать таким же известным, как отец?
– Нет, нисколько. У известности, вы сами знаете, какие минусы. Не хочется лишать себя привилегий простого человека.
– Ваши песни и клипы не пускают на радио и телевидение. Опять «не формат»?
– В принципе, какая-то «другая» музыка, отличающаяся от «стандартов» русского рока, очень тяжело идет на радио. Некоторые песни группы The MATRIXX все-таки крутились в разное время на радио. Как часто меняется начальство на радио, так часто меняется и формат. Что касается клипов, то их негде показывать. В общем, в нашей стране дорога року перекрыта!
– Глеб, вы порой умудрялись сочинять хиты из самого неожиданного материала – положить музыку на кусок избулгаковского «Собачего сердца», написанного в прозе. Сейчас такие эксперименты делаете?
– Да, было дело. Это случайность. Такие вещи не планируются, и я таким образом не экспериментирую. Произошло это как-то само собой. Я сам удивляюсь до сих пор, как это получилось. У меня стояла книжка перед глазами, я сидел за пианино, взял ее, почитал, поиграл, потом снова почитал. Вдруг, у меня на определенные строки родилась музыка…
– Каков российский шоу-бизнес сейчас, на ваш взгляд? Относите вы себя и свою группу к шоу-бизнесу в целом?
– Мы не относим себя к российскому шоу-бизнесу. Как-то сами по себе. Мы занимаемся тем, что записываем альбомы, если удается, размещаем песни на радио. Далеко не все песни, которые мы хотим, чтобы услышала публика, берут на радио, у них свои вкусы. Почему-то они определенно уверены в том, что знают, что хотят слышать люди.
– Как вы сейчас себя ощущаете в творческом плане? Есть ли силы и желание неистово работать дальше?
– Есть силы работать. Я пишу песни, пишу до сих пор. Пока есть вдохновение.
– А оно пропадает?
– Конечно. Были периоды в моей жизни полного провала, когда ты не можешь ничего. Ты ждешь, переживаешь… А потом раз, и получается.
– Вы достаточно плодотворно работаете: за 4 года три альбома!
– Вполне. Поэтому, я помню, для меня был тяжелый период, когда я с лета по март месяц, не мог ничего написать. Просто, не мог, и все. Особенно каждый раз боишься, что это навсегда. Это вызывает панический ужас, находишься в подавленном состоянии.
– Как складывается дружеская атмосфера внутри коллектива?
– Вполне неплохо складываются взаимоотношения, мы много времени проводим вместе: на гастролях, репетициях, записях. Да, мы дружим.
– Концепция вашего творчества – своеобразный вызов времени? Провоцировать – значит уже вытаскивать слушателя из уютного кресла, в котором его почти подавил наркотический телепоток?
– Да, можно так сказать. Я по-другому не могу.