Восставшие из ада.
“Агата Кристи”: “Мы лишь чуть-чуть разминулись с могилой”
“МК-Воскресенье”. 24 апреля 2005 г.
Группу “Агата Кристи” многие похоронили несколько лет назад — буквально на следующий
день после смерти их клавишника Александра Козлова. Утверждали, что братья Самойловы не смогут
писать вдвоем —мол, раньше их семейные конфликты умело гасил Саша. Потом пошли разговоры, что братья
впали в жуткую депрессию, жены их бросили, и — самое ужасное — они сидят на наркотиках. Одним
словом, ни Глебу, ни Вадиму вроде как не до музыки.
Но, как и в любом детективном произведении
Агаты Кристи, сюжет пошел совсем не по версии читателя.
Любить группу считалось дурным тоном.
— “Агата Кристи” недавно стала 17-леткой — совсем уже взрослая девушка. Часто вспоминаете, с чего начинали?
Вадим: Суперностальгии не
испытываем. Не такие даты, чтобы при воспоминаниях мы тут же всплакнули.
Глеб: Да, 20 февраля
группе исполнилось 17 лет. А это значит, что я в ней ровно половину жизни. Я начал играть в “Агате
Кристи”, когда мне самому было семнадцать.
— В то время свердловский рок-клуб славился своим братством. Многие считали его большой семьей…
Г.: Мы долгое время были вне
семьи.
В.: К 1986—1988 годам эта семья напоминала семейство Звездуновых из сериала
“О.С.П.-студии”. У всех начались коммерческие концерты, все занимались только собой.
А потом
время вообще очень странно распорядилось. Команды, с которых начинался рок-клуб, исчезли. Володя
Шахрин как-то заметил: “Если бы кто-нибудь нам сказал в 88-м году, что от свердловского рок-клуба
останутся только “ЧайФ” и “Агата Кристи”, я рассмеялся бы тому человеку в лицо”.
Г.: — Остались
две самые нетусовочные группы. И как раз их тогда “гнобили”. “ЧайФ” лупили за то, что они играют
ритм-энд-блюз, а нас — за то, что мы не слишком сильно чтим авторитеты, да и вообще какие-то не
такие. В свое время любить “Агату Кристи” в рок-среде считалось дурным тоном.
Четыре года без песен.
— В 2001 году вы потеряли друга, музыканта и соратника (клавишник группы Александр Козлов скончался в одном из клубов от сердечного приступа. Ему принадлежат песни: “Ковер-вертолет”, “Сказочная тайга”, “Крошка”. — Авт.). Трагедия, после которой, как говорят, группа могла прекратить свое существование. Это правда?
В.: Это чисто человеческая потеря. История нашего композиторского трио, как
это мы называли, с Сашей Козловым тянулась со школьных лет. Так случилось, что в 88-м году, когда
“Агата Кристи” состоялась, там были песни трех авторов — Глеба, Вадика и Сашки. Мы так в шутку себя
и называли — первичной композиторской организацией.
У каждого были свои амбиции, каждый видел
группу и музыку, которую нужно играть, по-своему. Из этих различных взглядов формировалась странным
образом стилистика группы. Может быть, в том числе и поэтому не похожая ни на что.
А когда Саши
не стало, мы не могли представить, как все будем делать вдвоем. Не то чтобы мы опасались чего-то,
просто было очень непривычно. Как еще сказать?
Г.: Непривычно было переходить к другим формам
творческого сосуществования. За альбом “Триллер. Часть первая” мы сели непосредственно в феврале
прошлого года. Четыре года приходили в себя.
— Поговаривают, что главным примирителем в ваших ссорах был Саша…
Глеб и Вадим в один голос:
— Не обязательно!
Г.:
Саша тоже любил хлопнуть дверью.
В.: Нас примиряло, я думаю, осознание того, что мы делаем одно
дело. И как бы каждый из нас себя ни любил и ни считал себя самым правым, мы вынуждены были друг с
другом считаться. А что касается схемы примирения — она проста. Если говорить про ссоры между мной и
Глебом, то голос Саши был решающим. Если ссора между мной и Сашей, голос Глеба был решающим. И так
по кругу. Каждый из нас был примиряющим. Каждый мог стать оппонентом другого.
— Послушав альбом “Триллер. Часть первая”, можно сказать, что в декаданс вы наигрались.
В.: Много говорили об этом.
Г.: Илья Кормильцев, например, позвонил и
сказал: “Вчера послушал — о…ительный альбом! А когда слушал песню “Порвали мечту” —
плакал”.
— Вы как-то пошутили, сказав, что название альбома — это ваш привет Майклу Джексону, а по поводу овладения Глебом…
Г.: …лунной походкой? Вот сейчас мне подзалатают раны, тогда покажу.
— А что произошло с ногой? (Глеб пришел на интервью на костылях. — Авт.)
— Операция была. Эндопротезирование тазобедренного сустава. Это достаточно распространенная болезнь. Связана с кровоснабжением костей и суставов.
Неклассические наркоманы.
— Вы никогда не скрывали, что с наркотическими препаратами знакомы не понаслышке. Сейчас говорите — с наркотиками покончено. Но многие, кто бросал пить, употреблять наркотик, становились скучными для окружающих. За собой подобное замечали?
В.: Ну, во-первых, мы не были никогда наркоманами в классическом
смысле этого слова. Образ жизни наркомана — никаких других ценностей в жизни, кроме наркотиков. А у
нас это был результат жизненного любопытства, каких-то заигрываний с судьбой.
Г.: Ну или в
качестве экспериментов со своим сознанием. В нашем варианте это ближе к пониманию психоделической
революции 60-х. Мы никогда не писали музыку благодаря наркотикам. Наркотики не были источником
вдохновения. Скорее наоборот — забытья!
В.: В какой-то степени нам повезло. Остались и живы, и в
рок-н-ролле. С этой темой нельзя безболезненно заигрывать. Вы теряете все, начиная с личности и
заканчивая теми, кто вас любит. А в конце — либо тюрьма, либо могила.
В.: Смерть Саши во многом
сыграла свою роль.
Г.: Хотя Саша с наркотиками вообще никак не был связан.
— Я помню, в прессе сильно раздували эту тему.
В.: Это неправда, он никогда в жизни не
был в этом замечен.
Г.: После смерти Саши нам пришлось поставить перед собой вопрос — выживем как
творческая единица, будем ли мы заниматься тем, что составляет нашу сущность как людей? Другого
выхода у нас и не было. Потихоньку-помаленьку осознание этого победило, и само собой произошло
отрезвление.
— Я правильно понял: вы жалеете, что у вас был период, связанный с наркотиками?
В.: К этому надо относиться как к испытанию, которое нам суждено было пройти. А по поводу допинга — у нас за это положен штраф в размере половины заработной платы. Это если не произошло катастрофических последствий. А если произошло, то держись!
“Нам дарят окровавленные розы”
— Говорят, что вы настолько близки, что с вами происходят похожие события.
В.: Мы столько времени провели и проводим в одном деле, что… Я думаю, что у всех людей похожие события происходят в жизни. Просто у нас больше поводов для сравнения и наглядности.
— Девчонки, наверное, одни и те же нравились?
Г.: Да как же одни и те же, когда шесть лет разницы?
— Как вы считаете, для музыканта важен надежный тыл: дом, семья, дети?
Г.: Еще лет
восемь-девять назад я по глупости надавал всякие интервью. Давал снимать свою прежнюю семью, сына,
потом освещался бракоразводный процесс. И эта информация появлялась в искаженном виде, было вылито
немало грязи. Поэтому теперь выставлять личную жизнь на всеобщее обозрение я не собираюсь.
В.:
Люди, даже когда глаза в глаза говорят друг с другом, зачастую понимают все по-разному. А газеты
иногда читаешь и ужасаешься: это вообще про тебя?! Или еще того хуже: по “счастливой случайности”
фотокор одной центральной газеты оказался в ЗАГСе именно в тот день, когда у меня была свадьба. А
мне хотелось бы видеть среди гостей только тех, кого я пригласил…
Про меня чего только не
писали и на ком только не женили! Для интересующихся могу сказать: я женат и счастлив, чего и всем
желаю.
— До сих пор фанатки донимают?
Г.: Это все продолжается: звонки, визиты домой, сидения в подъезде и наше распугивание фанаток по подъезду — все это есть. И письма, написанные кровью, до сих пор приходят. И розы окровавленные нам тоже дарят. Все в порядке.
— Это отражается на жизни близких?
Г.: Это настолько давнишний атрибут нашего существования, что с ним уже привычно жить.
Виталий БРОДЗКИЙ