РАЗНАЯ ЛЮБОВЬ (Текст: Влад Буханцев, фото: Алина Власова), 10 февраля 2003 год
Агата Кристи строем заходят в домашнюю студию фотографа NME и, переступив порог, тут же стремятся познакомиться. Первым появляется старший из братьев Самойловых, Вадим. Он протягивает руку NME, представляется и начинает искать, где можно раздеться. Следом идут директор, Глеб и барабанщик Андрей. Глеб смотрит на NME и очень добро улыбается. Ну да, мы ведь знакомы. Помнит!
“Серьезно? Знакомы? А почему я этого не помню?” изумляется Глеб, пытаясь поудобнее устроиться в кресле.
“Потому что ты был бухой, скотина!” – наливая Глебу пиво, говорит Вадик, который в тот раз вообще не приехал.
“Да нет, я был трезвый. – Глеб придвигает поближе стакан с пивом и сосредоточенно слушает, что ему на ухо говорит директор. – А, да! Вопросы читателей…”
“Ты был невменяем, сволочь!” – продолжает Вадик, выливая остатки “Клинского” в свой бокал. Видимо, он борется за моральную чистоту “Агаты Кристи”, и ему неприятно, что Глеб на прошлой встрече с NME был не слишком в “кондиции”.
Похоже, у вас часто такое бывает?
NME смотрит на Вадика, но тот, кажется, не слышит вопроса, потому что воюет с худющей черной кошкой фотографа. которая пять минут назад едва не откусила NME палец и теперь пытается разодрать на части самойловскую одежду.
“Да нет, что ты, это мы шутим так”, – наконец говорит Вадик, безуспешно пытаясь оторвать кошку от пиджака.
“Да, я был вменяем. – подтверждает слова старшего брата Глеб. – Просто там такие вопросы были… Я не запомнил”.
Андрей варит кофе. Вадику только что удалось оторвать кошку от пиджака, но та моментально вцепилась в его кожаные штаны. “Он вам сейчас такой кофе сварит, что ух!” – говорит Вадик. Глеб сосредоточенно молчит, что-то вспоминая. NME включает диктофон.
“Курить тут можно?” шепотом спрашивает у NME Вадик.
Видимо, да. – тоже шепотом отвечает NME, указывая Вадику на стоящую прямо перед его носом пепельницу с окурком. Вадик кивает и достает сигареты,
Итак, группе “Агата Кристи” 15 лет. Что вы чувствуете, как себя ощущаете через эти пятнадцать лет? Что в вас изменилось?
Глеб смотрит на Вадика. Вадик смотрит на NME.
“Ну, для меня последние пять лет пролетели бы незаметно, если бы не два события, которые произошли в это время. Первая из них – это потеря нашего клавишника, Саши Козлова, и второе – это депрессия, связанная с тем, как нам жить дальше. Как выживать творческому коллективу… Вот… И выход из этой депрессии”.
Депрессия из-за смерти Саши?
“Нет, – медленно говорит Вадик. – поводов для депрессии всегда много. Но в тот момент лично я понял, что ничто не соизмеримо с потерей близкого человека. В очередной раз, к сожалению для себя, я это понял… Тем более – с потерей той близости, какая у нас была с Сашей”.
Глеб, а ты что скажешь?
“А я так и не понял, мы про последние пять лет или про пятнадцать?”
Ну… вопрос был про пятнадцать, а Вадик ответил про пять. В общем, теперь уже как хочешь.
“A… – Глеб ненадолго задумывается, теребя в руках сигарету. – Трудно что-либо возразить против того, что сказал Вадик, – это во-первых. Во-вторых, даже в последние два года произошло много важных для меня событий, но все они связаны прежде всего личной жизнью”.
А с группой?
“Личная жизнь практически неразделима с творческой, а значит, и с жизнью в группе”.
Глеба перебивает Андрей, который сварил кофе и теперь пытается найти на столе сахар. Обнаружив на столе банку с коричневым сахарным песком, Андрей восклицает с неописуемым удивлением:
“Вот это – сахар? Никогда бы не подумал”.
Он кладет себе в кружку пару ложек и отходит к окну. Участвовать в интервью Андрей, видимо, не намерен.
Ваша музыка менялась на протяжении всех 15 лет. От сказочного “Второго Фронта” до истеричного “Майн Кайфа”, Что теперь? Каким будет новый альбом? Вы ведь его сейчас пишете…”
Да, пишем, – икнув, кивает Вадик. – У нас уже есть много песен, и мы продолжаем их сочинять. Все они разные. И сейчас существует множество вариантов развития событий. Начиная с того, что это будет альбом, состоящий отдельно из песен Глеба и песен Вадика, и заканчивая тем, что это будет конгломерат нашего с Глебом совместного творчества”.
Может, тогда имеет смысл выпустить двойник? На одном диске твои песни, на другом – Глеба.
“Нет, ну это, во-первых, неинтересно, – перехватывает у старшего брата инициативу Глеб. – А во-вторых, мы сами можем, конечно, выделять, кто какие песни написал, но наши поклонники все равно воспринимают это как творчество группы “Агата Кристи”.”
Каким будет настроение альбома?
“Про альбом нельзя так говорить, настроение может быть какой–то одной песни, – снова вступает Вадик. – От состояния, в котором ты пребываешь в момент написания, зависит, что потом ложится на бумагу, ленту или компьютерную дорожку, да и вообще, называть это настроением пошло. Настроение – это какая–то сиюминутная ипостась, которая не имеет ничего общего с написанием песен. Когда пишешь песню, проживаешь массу настроений. Это полный спектр – от депрессняка до эйфории. И то и другое можно самому себе надумать. И то и другое эфемерно… Но это моя депрессия и моя эйфория. Я в ней живу, проживаю свои эмоции, проливаю свои слезы…”
“И смею свои смехи”. – подает голос Глеб.
Так чего же будет больше на новом альбоме? Депрессии или эйфории?
“Наверное, это прозвучит пафосно, но в нем будет больше правды”.
На кухне наступает тишина. Андрей, оправдывая опасения NME, уходит с кухни. Hо NME все–таки удается поговорить с ним чуть позже – пока братья готовятся к фотосъемке.
“Он проснулся в конце съемок и спросил – а что, мы не будем обедать?” Глеб – об участии Вадика в клипе “Смысловых галлюцинаций”.
Андрей, ты чего сбежал из кухни?
“Да чего там, – Андрей смущенно машет рукой, – я как–то того…”
Не любишь давать интервью?
“А что говорить–то? – разводит он руками, – Все уже давно сказано, пересказано. высказано… Зачем лишний раз повторять все это? “
NME все–таки решает задать: вопрос, который волновал его еще лет пять назад.
Вот ты играешь с “Агатой” с 1991 года, со времен “Декаданса”, но ни на одном альбоме не упоминается твое имя как участника группы. Изображение есть, а имени нет…
“Так там везде электронные барабаны, – говорит Андрей. – и на “Декадансе”, и на “Позорной Звезде”, и на “Опиуме”… Я с “Агатой” не записываюсь в студии, я только играю с ними вживую. Бывают мысли о том, что лучше писать ударные вживую после какого-нибудь большого концерта, где с настоящими барабанами песни звучат в несколько раз лучше. Но они потом все деваются куда–то…”
А вот и братья. Неизвестно, что они так долго приводили в порядок, – шухеры на голове как были, так и остались. Особенно у Глеба – как будто он только что засунул пальцы в розетку. Глеб смотрит в зеркало, что–то бурчит себе под нос и начинает наводить порядок на голове.
“Ничего, что у меня под пиджаком рубашка с короткими рукавами?” – интересуется Вадим и получает ответ, что ничего.
Вы поддерживаете отношения со старыми свердловскими рокерами? Бутусовым, Шахриным, Могилевским?
“Да, конечно, – говорит Вадик, – мы дружим все очень близко. Правда, с большими перерывами. То не дружим месяца три, не созваниваемся, в гости не ходим, то потом вдруг – раз! И снова очень близкие друзья”.
А что это у вас так странно?
“Ну, все в делах, разъездах. Гастроли, записи, сам понимаешь… Проекты”.
А как ты относишься к этим самым проектам? Например к “Ю-Питеру” бутусовскому?
“С уважением, – говорит Вадик. – Я всегда с уважением отношусь к тому, что делают мои друзья. Это может мне, в принципе, и не нравиться. Но мнение и вкус Славы я очень уважаю, и раз он это так делает, значит, так надо”.
Начинается съемка, и выясняется, что у мрачных братьев Самойловых масса идей для фотопозирования. Глеб строит глазки в камеру, серьезно смотрит нуда–то в сторону, потом забирается на стул, на котором сидит Вадик, выдерживает секунд тридцать – фотограф успевает сделать пару кадров, – после чего кричит зычным голосом: “Вадик, я возбудился!” – и едва не падает вместе со стулом и Вадиком на стоящего сзади Андрея.
Андрей же, по контрасту с развеселившимися братьями, ведет себя совершенно спокойно. Он напоминает санитара психиатрической больницы, который вышел с пациентами на прогулку и теперь равнодушно наблюдает за тем, что вытворяют его подопечные. Правда, подопечным все-таки удается завести и Андрея, когда Глеб решает поставить всех в позы танцоров из какого-нибудь спектакля Виктюка.
“Только ты снимаешь свитер и футболку. Это наше условие” – Глеб – в ответ на просьбу NME сфотографироваться с музыкантами.
Какие на новом альбоме будут темы?
“Ты знаешь, – задумчиво чешет затылок Вадик, – мы с Глебом с удивлением обнаружили, что темы наших песен – любовь. Причем любовь самая разная…”
“Только не гомосексуальная”, замечает Глеб.
“Да, любовь одного индивидуума одного пола по отношению к другому индивидууму другого пола…”
А что для вас любовь?
“Что движет солнце и светило, многозначительно говорит Вадик. – Дайте мне точку, и я разверну на хрен мир…”
Он напрочь уходит куда–то в свои мысли, но затем вдруг возвращается.
“Что любовь?” – спрашивает Вадик сам себя, но не успевает ответить, потому что из угла раздается:
“BCE!”
И Вадик кивает головой.
“Да. Любовь – это все”.
Любовь к чему? К “Агате
Кристи”? Или к чему–то другому? На каком, кстати, месте в вашей жизни стоит “Агата”?
“На втором, – тут же отвечает Глеб. – После любви”.
Любви к ному? Или к чему?
“Ну, – смущается Глеб, – не будем заострять на этом внимание”.
“И у меня – после любви, говорит Вадик. – Каждый из нас отдает часть сердца чему–то внутри себя и кому–то извне. Или чему–то, какой–то общности, конгломерату людей, чувств подлинных… Все такое… “
Какой будет стилистика будущего диска?
“О-о-о-о!” – одновременно восклицают Самойловы и начинают улыбаться и перемигиваться, Так продолжается с полминуты, пока они не вспоминают, что рядом сидит NME и ждет ответа на вопрос.
“Стилистика будет от нью-метал до откровенной попсы”, – говорит Глеб.
“Стилистика потрясающе разнообразная – подтверждает Вадик. – Я с восторгом ожидаю релиза, честно говоря, предвкушаю, потому что…”
“Это полный пи$#eц. – перебивая брата, с чувством говорит Глеб, – пи$#eц откровенный”.
“…потому что группа “Мираж” отдохнет”, – заканчивает свою мысль Вадик.
“Сначала группа “Мираж”, а потом группа Metallica”, – хохочет Глеб.
“Ни фига себе, ты в один ряд “Мираж” и Metallica поставил”.
“А, – младший Самойлов пренебрежительно машет рукой, – все хороши. Песни, сочиняемые в данный момент носят, по диаметральной противоположности аранжировок, просто невыразимый характер. Просто… Просто чудо”.
“Но самое главное, перебивает Вадик. – если совместить все эти аранжировки вместе в один альбом, то все равно получится…”
“Rammstein”, – говорит Глеб и фыркает со смеху.
Какую музыку вы сейчас слушаете?
“Я никакую не слушаю, – отрезает Вадик – У меня не хватает времени и душевных сил слушать музыку”.
Глеб, а у тебя?
“Э… Я просто не знаю, напечатаете вы это или нет… Была такая группа “Сектор Газа”. У нее был альбом “Кощей Бессмертный”. И там был один хит, который назывался “Все зае$ло”. Так вот – ВСЕ зае$ло. Поэтому ничего не слушаю”.
У вас 22 февраля будет концерт в “Лужниках”, посвященный 15-летию группы. Что-нибудь особенное будет в связи с этой датой?
“Ну, нечто похожее, – говорит Вадик. – Мы пригласили наши любимые группы, и они любезно согласились выступить с нами. Это будет четырехчастное выступление с сюрпризом. Сначала будут “Смысловые галлюцинации”, затем группа “Би-2”. после этого – сюрприз, иногда совершенно иноязычного плана, и потом уже – “Агата Кристи”. Это будет большое шоу. Мы очень тщательно к нему подготовились в техническом плане. Я думаю, в Москве такого никто еще не видел”.
Значит, “Би–2” с “Глюками” исполнят какие-то ваши песни?
“Мы этого не знаем. Мы отдали полностью им на откуп их программу, и, если они захотят исполнить что–то из нашего репертуара, будем только рады”.
А вы сыграете на концерте песни с готовящегося альбома?
“Обязательно, – уверяет Глеб. – Будет много нового материала.”
За предоставленные материалы благодарим Екатерину!