Летопись на Нашем Радио. Альбом Коварство и Любовь

Любой классический альбом русского рока интересен с двух сторон. Это не только музыкальное произведение, но и исторический факт. Выход, к примеру, альбома “Группа крови” “Кино” в 1988 году был событием столь же знаковым, как и XIX партконференция или первый полет “Бурана”. И трудно сказать, какое из этих событий в конечном итоге потянет на весах истории больше.

В соответствии с этим принципом и строится программа “Летопись”. Люди, чьи диски вошли в историю российской музыки, подробно рассказывают об этих работах – и одновременно о времени, которое окружало студию звукозаписи и – так или иначе – оставалось на пленке.
В программе звучат все песни с выбранного альбома и подробные интервью артистов – воспоминания о сочинении и записи каждой из них, о съемках клипов, уникальные фрагменты черновиков и концертных версий, а также рассказы музыкантов о том времени, в котором они жили и творили.

Говорят: Вадим и Глеб Самойловы

Вадим: Отношение к этому альбому было технологически обусловлено тем, что мы играем все это на концертах, и есть определенная драматургия у концерта. Каждый концерт мы всегда начинали этой песней – «Инспектор По…». Вопросов не возникло, с какой песни должна начаться пластинка. Я помню, что всегда придумывались вступление и кода всех пластинок. Вот так и было начало придумано.

«Viva Kalman!»

Вадим: «Viva Kalman!» – одна из редких песен, которые появляются молниеносно, т.е. буквально я проснулся, у меня в голове она была проиграна, и я ее записал в ноты. А потом Глеб переложил просто уже, так сказать, сценарий текста, который я, как мог, озвучил.

Глеб: Но еще до этого существовал этот проигрыш – из другой моей песни, которая не прижилась. А Вадик изъял его и вставил в свое произведение очень органично.

Вадим: С клипом очень долго все происходило и весело. Я так понимаю, что сценарий внятно никто не представлял себе. Режиссер клипа Андрей Разбаш, который сейчас президент компании ВИД, тогда еще был одним из запускающих режиссеров на программе «Взгляд». И вот как раз в этот момент он становился из выпускающего режиссера президентом телекомпании, поэтому монтаж клипа происходил очень долго, ему было не до того, потому что начались какие-то поездки. Помню, часть эпизодов мы снимали в квартире его родителей на Беговой, там же недалеко был какой-то разрушенный цирк, там тоже съемки были. Что-то там из жизни героя циркового.
Меня оперетта раздражала всегда, потому что если это делать не изысканно, не очень профессионально с точки зрения классической музыки, то обесцениваются гротеск и фарс, которые должны присутствовать. А именно они нам и нравилось. Поэтому мы, с одной стороны, придирчивы к этому жанру и к исполнителям, с другой стороны, сами пытались влезть туда.

Глеб: Это такая кичуха высокая. Это пошлость, это кич, но он очень ярко и грубо выражает эмоции, причем ненатуральные В общем, цирковое искусство. В принципе, весь имидж «Агаты Кристи» тех времен, как музыкальный, так и визуальный, как раз соответствовал вот этому издевательскому использованию оперетты как краски, как образа жизни.

«Африканка»

Глеб: «Африканка» – здесь совместное творчество просто до абсурда доведено, там музыка в куплетах моя, стихи в куплетах Вадика. А в припеве стихи мои, музыка Вадика.

Вадим: Еще в эту песню вставлен проигрыш из сериала «Рабыня Изаура». Тогда от него невозможно было глаз отвести: в любом окне, в любой форточке, отовсюду играло. Не хочешь, а слушай. Как данность.

Глеб: Это, кстати, первое наше обращение к немецкому языку.

Вадим: «Ja-ja naturlich» стало поговоркой с тех пор.

Глеб: С тех пор мы к нему периодически возвращаемся. Немецкого в наших песнях достаточно, но он больше связан с нашими фильмами про войну, нежели с немцами или с анекдотами про Штирлица. Наверное, Штирлиц из анекдотов говорил на таком немецком, который звучит в наших песнях.

«Сытая свинья»

Глеб: О! «Сытую свинью» я написал в школьном ансамбле. Причем звучала она совершенно по-другому, очень под стандарт, который потом буквально пятью годами позже внедрила группа «Nirvana» – т.е. это была песня в две гитары, бас и электрическую, куплет был очень тихий такой, кочумный, на три или четыре повторяющихся аккорда. А припев, наоборот, очень громкий. Гитара включалась, на гитаре включался «фузз», и на те же аккорды она шпарила вот именно по-гранджевому.

Вадим: «В небе ангелочки», в общем. Так и было. Я помню просто эти записи, дома у нас сделанные с микрофоном, когда ничего разобрать невозможно…

Глеб: В общем, это был такой грандж типичный, но поскольку мы тогда это воспринимали как недостаток аранжировки, сами не поняли, что родили новый стиль, поэтому Вадик все это дело привел к знаменателю звучания группы «Агата Кристи».

«Танго с дельтапланом»

Вадим: В «Танго с дельтапланом» музыка была Сашина. Это одна из первых песен была, которую он нам предложил, и на которую Глеб написал стихи. И помню, мы были запарены на форме – какой-то звук гармошки обязательно должен был присутствовать. Это Саша предлагал. Собственно, почему форма «танго».

Глеб: У меня же тогда «Бесса мэ» была, которую я зажал и не хотел отдавать, лелея мечты о сольном творчестве. Саша сказал: «А вот тебе наш ответ на твое «Бесса мэ», мы не хуже – мы лучше сочинили», – сказал Саша гордо.

Вадим: Вот такая конкуренция была жестокая. И еще мы там же «персонажность» в песне развивали, тоже были запарены на этом сильно, что я должен какого-то маргинального героя играть, а у Глеба со стороны какой-то шутовской голос.

Глеб: Поскольку энергия у меня била через край, я одновременно мог читать и чего-то сочинять. Поиграю на пианино – а книжку ставил на пюпитр – и почитаю, снова поиграю, снова почитаю. А тут у меня раз, упали глаза на эту строчку в «Собачьем сердце», а рука-то на пианино – и буквально так подряд, не задумываясь ни на секунду, у меня просто вся эта фраза последняя «Братцы-живодеры, за что же вы меня» была сыграна. Потом я показал эту песню Вадику, Саше и Пете. Это было прямо перед серьезным концертом, это был фестиваль «Весна УПИ», там очень много рок-групп всяких выступало. И вот в гримерке сел за пианино, показал. Они сказали – давай прямо сегодня ее и споем! Остались вдвоем на сцене – Вадик сыграл на клавишах, а я спел.

«Аллергия»

Вадим: «Аллергия» была написана, как упражнение. Знаете, как в музыкальной школе, есть этюды для фортепьяно. Вот это такой же этюд совершенно, он именно не сочинен, а написан, потому что есть определенные законы музыкальные: изменение гармонии мелодической и движение пальцев. Это просто сольфеджио галимое. Есть стандарты какие-то, я их соединил в одну штуку, и получилась такая вот смешная вещица, которую мы, исходя из того, что кич – наш флаг, взяли и сделали.

Глеб: Это было инструментальное произведение. Потом на концертах я начал ее орать, потом подумал, что все-таки здесь не хватает стихов, и нашел вот это стихотворение Стругацких. Положили мы его на музыку, получилось очень органично.

Канкан»

Глеб: «Канкан» мы с Вадиком сконструировали из нескольких моих песен.

Вадим: Тоже долгая судьба была у этой песни: сначала почему-то получилась мелодия в два раза быстрее, и в два раза больше текста в ней было. Потом его рядили, сокращали, как-то ругались по этому поводу сильно, помню. И вот эта строчка – «Частица черта в нас» – она возникла на последнем этапе.

«Холодная любовь»

Вадим: «Холодная любовь» – музыку написал Саша Козлов, мелодию, которую там играет гитара на заднем фоне. Мы придумали потом форму, какие-то барабаны. Я не помню, кто что предлагал, но Глеб придумал и начитал этот рэп. Меня очень вставило, как он в конце «Йо» говорит. На концертах, по-моему, мы ее так ни разу не сыграли.

«Пантера»

Вадим: «Пантеру» решили включить, потому что так получилось, что это одна из визитных таких, одна из первых песенок, которые стали известны, когда «Агата Кристи» только начинала выступать – еще до всех записей. Хотя песня очень наивная и такая глупая, но… приходилось прятаться за то, что это выше обозначенная кичуха и…

Глеб: Все бабы – сволочи.

Вадим: Ну, почти так. В общем, всерьез никто к этой песне не относился, никому персонально она не посвящена.

Кондуктор»

Глеб: «Кондуктор» – очень сложное концептуальное произведение. Написал его я. Текст менялся два раза. Первый текст был Вадика, а припев мой, а второй текст, который вошел в пластинку, был полностью переделан. Саша Козлов не понимал, зачем эта песня нужна в пластинке, потому что, по его мнению, никакого запаса шлягера она не несла, а нам с Вадиком она очень нравилась еще в предыдущей версии. Очень она нас тревожила как-то, концептуально.

«Бесса мэ»

Вадим: «Бесса мэ» – это самое, наверное, декадентское из всех произведений, которые Глебом Рудольфовичем были сочинены без упоминания слова «декаданс». Очень понравилась сама идея пения от женского лица.

Глеб: Когда я показывал эту песню под фортепьяно, я пел басом, звучало вообще очень маргинально.

Вадим: Если говорить о записи, то очень не хотелось испортить вот эту фактуру. Когда я первый раз под пианино ее услышал от Глеба – в этом была какая-то камерность вычурная. Но если добавить в такую песню классические инструменты рок-н-ролльные, она как бы нивелируется. Поэтому очень долго придумывали аранжировку, чтобы ничего не испортить.