2006 год

Предположений по поводу того, как пройдет интервью с почти совершеннолетней Агатой Кристи, у R.I.P. было два. Можно было поверить людям знающим и ждать от братьев Самойловых неадекватного поведения. Или же на одном дыхании переслушать все альбомы группы и готовиться к содержательной беседе в эстетской атмосфере. R.I.P., конечно же, выбрал второй путь…

R.I.P.: Когда я продумывала вопросы, представляла, что разговор с Агата Кристи должен проходить в особой обстановке: старинный зал, свечи, бокал вина. А музыку поставьте вы.
Вадим: Бокал вина и свечи… Под это ж даже музыки не хочется! Мы бы и не пошли на такое интервью!

R.I.P.: А что бы вы тогда предложили?
Глеб: А вот гримерку перед концертом. 
Вадим: Дело в том, что вы говорите о настроенческих вещах. У нас нет группового сознания, поэтому каждый себе атмосферу представляет по-разному. Это во-первых. Во-вторых, интервьюеру мы никогда не скажем, какую обстановку для беседы мы бы предпочли.
Глеб: Угу.

R.I.P.: Вы выступали на Дне Рождения московского готического клуба «Релакс», в Петербурге концерт Агата Кристи назывался «Gothic Thriller Party». Какая публика тогда собралась: готическая или ваши постоянные поклонники?
Глеб: (обращаясь к Вадиму) Ну, в основном наши, да?
Вадим: Ну, да. Хотя и тех, и других хватало. Честно говоря, в «Релаксе» разглядеть было невозможно, потому что там очень тесно. (На мобильный Глеба приходит sms.)
Глеб: Фанаты, наверное.

R.I.P.: Я могу ошибаться, но как мне кажется, на ваши концерты приходит достаточно много юных агрессивных людей… 
Глеб: Хе! Например?

R.I.P.: После одного из ваших выступлений в клубе «Старый дом» вещи из гардероба невозможно было забрать несколько часов. Про такое явление, как очередь, люди просто забыли.
Глеб: Это особенность клуба.

R.I.P.: На других мероприятиях, проходивщих в «Старом доме», я такого не замечала.
Вадим: Ха!!! И на концертах Короля и Шута все чинно!
Глеб: Все такие сладенькие…

R.I.P.: А вам нравится ваша аудитория?
Вадим: А ее не выбирают!

R.I.P.: Тогда какой для вас идеальный слушатель?
Вадим: Нету у нас идеального слушателя!

R.I.P.: Одна питерская группа в интервью нашему журналу сказала, что для них Агата Кристи – это готика. Потом у нас на форуме открыли тему, где говорилось, что вы играете пост-панк. Что думаете по этому поводу?
Глеб: Недавно Братья Гримм сказали, что мы последняя группа русского рока. Это они в отрицательном смысле – обругали нас. Но можно же и по-другому посмотреть на эту фразу.

R.I.P.: Почему на концертах Агата Кристи нет никакого действа, ведь ваши тексты насыщены визуальными образами?
Глеб: (обращается к Вадиму) Действа в каком смысле?
Вадим: Ну, как у Пикника… На ходулях там персонажи. Или как у Мэрилина Мэнсона.
Глеб: Ага! Шоу аля Филипп Киркоров!

R.I.P.: Нет, шоу аля Агата Кристи.
Вадим: Мы как-то привыкли, что все внимание сосредоточено на нас.
Глеб: На музыке.

R.I.P.: А не было ли мысли пригласить опытного визуальщика, как это сделали, к примеру, Depeche Mode, позвав Антона Корбайна?
Вадим: Мы ездим в большие туры, возим с собой много осветительной техники… Куда там еще шоу! К тому же мы привередливы и настоящий перформенс в нашем понимании очень дорогостоящий. Возить его на гастроли попросту нерентабельно. Тяжело и никто из организаторов не возьмется за это. 

R.I.P.: Как-то вы назвали свои записи до «Урагана» – детским эстетством. Насколько эстетизм вам свойственен сейчас?
Глеб: Все, что мы говорим или пишем о декадансе, имеет отношение к сегодняшнему дню.

R.I.P.: Чем Альрауне заслужила целую песню? 
Глеб: На самом деле, это не совсем так. Сначала была написана песня, потом я думал, как ее назвать, и вспомнил о романе Эверса «Альрауне». Оказалось, что там есть определенная связь. Та же история с «Дорогой Паука». Эверс возник там лишь после того, как композиция была закончена. Вообще не сказал бы, что книги сильно влияют на нашу музыку. 

R.I.P.: После чего вы написали «Порвали мечту»?
Глеб: Почему обязательно должны были произойти какие-то события?! Просто жизнь сама продиктовала. По-моему, такой текст можно создать в любой момент.

R.I.P.: Не жалко ли вам на концертах раскрывать душу перед большой аудиторией?
Глеб: Да что значит раскрывать душу?!

R.I.P.: Как-то вы говорили о своих песнях как о страницах дневника…
Глеб: Ну, да… Только выступления – это другое. Здесь ты все по-иному воспринимаешь. Ловишь концертный драйв.
Вадим: В любом случае это некая демонстрация.
Глеб: Иначе мы бы не были рок-музыкантами, а плакались где-нибудь на кухне друг другу.

R.I.P.: Ваши альбомы очень разные по настроению, по эмоциям, а какой наиболее близок на данный момент?
Вадим: Следующий. Мы решили пока особо о нем не распространяться. Сначала полностью закончим. Для себя планируем, что выйдет он где-то осенью. Пока говорить о настроении альбома сложно. Будет понятно, когда завершим запись.

R.I.P.: 20 февраля группе исполнится 18 лет. Может быть, вспомните, как вы отмечали свои совершеннолетия? 
Глеб: Не помню.
Вадим: Я тоже. Мы никогда не были фанатами Дней Рождений. Крайне редко их празднуем. 
Глеб: А на юбилей Агата Кристи отыграем концерты.

R.I.P. №5 (февраль/март 2006)

текст: Олеся Кулида

Группа «Агата Кристи» отметила 15-летний юбилей

 Я думала, динозавры давно вымерли. Оказалось, живут. Недавно группе «Агата Кристи» исполнилось 15 лет. 
       Признаюсь честно: когда мне было 15, я часто ходила на их концерты. Ходила не потому, что мне нравилась такая музыка или кто-то из братьев Самойловых привлекал меня как мужчина, — нет. Просто я была подростком своего времени. Тогда, в середине девяностых, слушать «Агату» было модно. 
       Назначая свидания, мы говорили: «Давай вечером с тобой встретимся»; на свидания одевались в черное и гордились тем, что знали слово «опиум». 
       Теперь я выросла и не слушаю «Агату Кристи». В разнообразии российской и зарубежной музыки сегодня можно выбрать то, что действительно интересно. Не всем, но лично тебе. Но «Агата» дорога мне как память, как ностальгия. Поэтому не сходить на юбилейный концерт группы я не смогла. «Ну и как новые песни?» — спросили меня друзья. Я задумалась и не смогла припомнить ни одной.
       Легендами не становятся дважды. Перепеть свои хиты братьям Самойловым вряд ли удастся. Да и надо ли? Несколько тысяч поклонников пришли в «Лужники» не за новой религией — они пришли за своим прошлым. Так же, как и я. 
       Однако Самойловы не торопятся записывать себя в расход. Они снимают черное, едут в очередной гастрольный тур и готовят новый альбом. Братья обещают, что новая пластинка получится более позитивной, чем предыдущие. Нам стало интересно…

 

  — Откуда вдруг такой оптимизм?
       Глеб: Между прочим, еще в альбоме «Опиум» мы спели «Я оптимист, я оптимист». И после этого нас все стали упрекать в депрессивности. 
       Вадим: Ведь позитив у «Агаты Кристи» все равно своеобразный. Речь не идет о чем-то сладостном, радостном и тупоголовом. Позитив — это свет в конце тоннеля, а по тоннелю этому нам еще идти и идти. Так что это не значит, что мы наденем сарафаны и будем петь «Кострома, Кострома».
       Г.: Кстати, почему бы не надеть. По-моему, сарафаны нам были бы к лицу. 
       В.: Нет, я лучше что-нибудь мужское надену.
       Г.: Хорошо, тогда я надену кимоно с красной надписью: «Армия Алисы». 
       — Вам не надоело быть рокерами? 
       Г.: Мне очень нравится фраза одного моего знакомого: взросление — это предательство своего детства. У нас есть редкий, может быть, уникальный шанс не предавать себя хотя бы частично — на сцене, в музыке. 
       — Как вы думаете, почему ваши песни стали так популярны именно на волне всеобщей депрессии начала 90-х?
       Г.: Просто мы сами такие — немного депрессивные, это наше личное мироощущение. В 94—95 годах оно вдруг стало популярным. До этого в русском роке тоже была депрессия, но совсем другая — не метафизическая, а социальная — вспомните «Звуки Му», «Наутилус». У нас же все было направлено внутрь, в подсознание. Послушал «Агату» — все равно что к психиатру сходил. 
       — И что, всему народу был необходим психиатр?
       В.: Просто, наверное, молодым людям тогда требовалось именно то, что удалось сказать Глебу стихами, а нам — музыкой. Романтика внутри, конфликт с самим собой, а не с внешним миром. Люди ведь уже думали не только о том, как дождаться зарплаты. Наверное, поэтому череда наших побед началась сразу, практически с первых рок-фестивалей. Я тогда чувствовал в себе огромную самоуверенность. Наверное, без нее мы не стали бы тем, кем являемся сейчас. 
       — Народными героями?
       Г.: Ну, вроде того. Я анализировал эту ситуацию. В 93—94 годах для многих встал вопрос, как жить без Цоя. Звезда по имени Солнце закатилась, а новая в рок-мире не взошла. Я не хочу сказать, что мы заняли нишу группы «Кино». Но между Цоем и нами не было народных культовых команд. 
       В.: А «Наутилус»?
       Г.: Ну я имею в виду по времени — сначала «Наутилус», потом мы.
       — Почему в нашей стране для того, чтобы стать популярным, надо петь о том, что все плохо?
       Г.: Вы ошибаетесь. Спросите Филиппа Киркорова об этом.
       — Мы говорим о рок-музыке.
       Г.: Рок напоминает знакомого на улице, который в ответ на вопрос, как здоровье, начинает подробно рассказывать обо всех своих болезнях. 
       — Так зачем же это личное, то, что можно рассказать не всем, выносить на суд широкой общественности? Зачем это музыканту?
       Г.: Да потому, что не может он без этого. Эксгибиционизм — неотъемлемая часть любого творца. Эксгибиционизм — это когда плащ распахивают не перед одним отдельно взятым другом, а перед любым человеком из толпы.
       — В вашем творчестве есть и религиозные мотивы. Вы считаете нормальным говорить об этом вслух? Как вы относитесь к тому, что многие звезды используют собственную веру чуть ли не в качестве раскрутки?
       В.: Когда мы выходили с Костей Кинчевым петь песню «Мы православные», я лично чувствовал, что от этой песни идет поток, который мне неведом, до которого я еще не дорос в своем понимании того, правильно ли я живу. 
       Г.: Истинную веру нельзя использовать в рекламных целях. Зато в этих целях можно использовать дьявола.
       — Тема мистики занимает в вашем творчестве немалое место… 
       Г.: Да, и, наверное, самое главное. 
       В.: Это все из детства, из сказок, фантазий. Детство — это же сплошная мистика. Мне жалко людей, которые забыли об этом. Очень редко встретишь кого-то, кто может рассказать о каком-то чуде. Кругом одни зашоренные взрослые дяди. 
       — Но у вас получаются довольно мрачные сказки.
       Г.: Братьев Гримм почитайте. Там тоже все далеко не радостно. 
       В.: Братья Гримм у меня почему-то ассоциируются с Ником Кейвом, с альбомом «Мердер белладс». Там в каждой песне — рассказ об убийстве. А в финале все-таки звучит позитивная нотка — песня под названием «Смерть — это еще не конец». Это самое позитивное из того, что нашел Ник Кейв в своей сказке. 
       — Зачем нашему народу сейчас все эти сказки?
       Г.: Потому что есть дети, которые любят эти сказки.
       В.: И взрослые, которым необходимо о них напоминать. 
       — Почему в России так часто меняется мода на музыку — сначала все «тащились» от тяжелой депрессии, потом от легкого рокопопса и так далее. На Западе все более ровно.
       Г.: На самом деле на Западе происходили такие же потрясения. Там до сих пор есть свой рок и свой рокопопс. Просто у них не бывает такого, чтобы весь народ, всем скопом, бросался от одного к другому. Любить или ненавидеть кого-то всем миром — чисто русская традиция.
       — Вы — первые рок-н-ролльщики, которые начали делать ремиксы на свои произведения. Погнались за модой?
       Г.: В России такой моды тогда еще не было. В 1994 году электроника жила отдельной жизнью от шоу-бизнеса. 
       В.: А мы просто воткнулись в рейв — нам понравилось. 
       Г.: Вообще, для многих потребителей рейв сыграл роль первой и единственной двери в мистику, сферу мышления и мироощущения.
       — Многие считают ваше творчество пропагандой наркотиков. 
       Г.: Ага, из-за одной песни. Спасибо. Наша музыка — это пропаганда сказки. К сожалению, для большинства людей в этом тяжелом мире сказка олицетворяется с уходом от реальности и, соответственно, с наркотиками, фармакологией. 
       В.: Люди считают, что фантазия в человеческий организм сама по себе никогда не приходит. Поэтому группа «Агата Кристи» постоянно обвиняется. Даже такая песня, как «Ковер-самолет», трактуется именно в этом ключе. Наверное, для того, чтобы нас не обвиняли в пропаганде наркотиков, надо быть социалистическим или капиталистическим реалистом. Перепеть роман «Мать» какой-нибудь. Мать его. 
       — И все же ходят слухи, что какое-то время вы сами принимали наркотики. Для чего? Вам не хватало сказки?
       Г.: В определенный момент, к сожалению, да. Перестало хватать веры в нее. Это было связано с тем, что, во-первых, как всем дуракам, нам было интересно; во-вторых, нас закрутила машина шоу-бизнеса. Эта усталость, ошарашенность от свалившейся на голову бешеной популярности, огромное количество концертов, пристальное внимание.
       В.: Все это привело к тому, что мы стали чувствовать себя ужасно несвободно. Казалось, что свободу может дать только что-то искусственное. Но потом оказалось, что мы лишились даже ее остатков. 
       — Что дало силы вернуться к настоящим сказкам?
       Г.: Вера в них, которая в общем-то никогда не умирала.
       В.: В цеплянии за эти сказки, как за последнюю ниточку. Мы посмотрели в глаза своим детям… Да, был отрицательный опыт, но мы поняли, что это просто замена жизни. У нас была возможность сравнить жизнь настоящую и жизнь искусственную. Был сделан непростой выбор. Но мы считаем, что поступили правильно.
       Г.: И очень не хотелось бы, чтобы опять получилась статья о том, что вот, были наркоманами, теперь завязали и всем того же желают. Потому что отклик в душе неподготовленного читателя будет такой: а, они были — значит, я тоже буду.
       В.: А вылезти из этого удается далеко не всем. Далеко не всем. Здесь вопрос не в силе воли, характера. Это — химия. 
       — Говорят, что вы и политикой интересовались…
       Г.: Да пошла она… Мы болеем за судьбу этой страны, за судьбу хороших людей. А что касается политики, то у всех партий цель одна — встать у руля. И экономические, и коммерческие интересы у них сходны. Все они просто делят сферы влияния. 
       — Но вы же участвовали в предвыборных акциях? 
       Г.: Какое-то время мы, конечно, верили, что хоть что-то меняем. Чему-то помогаем. Сейчас эта вера пропала абсолютно. Серьезно говорить о том, что спеть за одну партию — значит, направить страну в одно русло, а спеть за другую — в другое, — ерунда полная. Во-первых, после всех предвыборных туров, которых начиная с 96-го года в стране было до фига, мы поняли, что количество артистов с той или иной стороны ничего не меняет. Все голоса подсчитаны, учтены, и расклад сил в результате будет такой, какой нужен. Сейчас все просто — кто с нами раньше договорится, с тем и поедем. Да и знакомые уже есть.
       — Я слышала, в прошлом вы активно симпатизировали одной из партий. 
       Г.: Скорее, были антипатии. Мы выступали не за кого-то, а против их антиподов. 
       Когда мы ездили за «Отечество и всю Россию», нам казалось, что мы действуем против Березовского, Гусинского, СПС, «ЯБЛОКА» и всех остальных. Коммунистам мы тоже не верили. Потом, когда ОВР органично вплелось в правительственное «Единство», мы окончательно поняли: все это не наши игры, и думать о том, что мы можем что-то в этом изменить, — глупо. 
       В.: Не участвовать в этом всем у нас, наверное, не получится, но, по крайней мере, мы не будем делать из себя марионеток. 
       — Ну почему же не получится? Почему просто не противопоставить себя политике и не ездить в эти туры?
       В.: Политика — это часть жизни. Это самый настоящий шоу-бизнес. У них свой шоу-бизнес, а у нас — свой. В нашей стране музыканты зарабатывают концертной деятельностью. Думаю, в ближайшее лето будет столько предвыборных туров за разные партии, что страна будет просто вытоптана ими. Нам тоже придется присоединиться. Тем более предложения уже получены.

Алла ГЕРАСКИНА, Новая Газета № 16

 6 марта 2003 г.
      

2004-й год у «Агаты Кристи» выдался на редкость насыщенным. После томительного четырёхлетнего перерыва братья Самойловы наконец-то записали альбом «Триллер, часть 1» (по версии портала КМ РУ – лучшая рок-пластинка 2004 года) и сняли на заглавную песню один из своих лучших клипов. Накануне Нового года корреспондент КМ РУ решил пообщаться с Глебом и Вадимом Самойловыми «за жизнь».

Мы спросили у модели: куда она девала голову?

КМ РУ: Увидел тут по «Муз ТВ» ваш новый клип на песню «Триллер». Понравилось, сильно, хотя из него, к сожалению, мало что удалось понять.

Глеб Самойлов: С первого раза это, конечно, понять тяжело.

Вадим Самойлов: А вы подряд смотрели клип?

КМ РУ: Я смотрел его очень внимательно, правда, всего один раз.

ГС: Этот клип снимал Андрей Лукашевич – режиссёр клипа «Моряк». Тогда – как и сейчас – он изначально задумал снять такой клип, который бы был понятен зрителю далеко не с первого просмотра.

ВС: Он просто-напросто нас провоцировал на большой бюджет (смеётся).

ГС: Ну, в общем, сюжет такой. Как вы помните, в клипе «Моряк» снималась девушка – Рената из города Вильнюс. Тогда она была моделью, а сейчас, восемь лет спустя, она является хозяйкой модельного агентства в Вильнюсе, причём – довольно известного. У неё маленькая дочь, всё у неё в жизни хорошо, с чего, собственно говоря, этот клип и начинается. Мы, братья Самойловы, нанимаем частного детектива, чтобы ей, наконец, задать вопрос: куда она девала голову восемь лет назад в клипе «Моряк»? Потому что мы её так и не нашли с тех пор.

ВС: Мы не нашли ничего умнее, как спросить живую девушку о судьбе её героини.

ГС: После того, как частный детектив находит эту девушку, в её голове начинают всплывать картины её мрачного прошлого.

ВС: Да даже и не её, а её героини.

ГС: … и врываются в её счастливую и размеренную жизнь сегодня. А в конце выкапывают они эту голову и, сами пугаясь, взрывают её, на фиг, обратно. В итоге они понимают, что жизнь требовала извлечь этот «скелет из шкафа». Такой фрейдистский психоаналитический сюжет, в общем-то. Так что в конце они чувствуют оба громадное облегчение, а группа «Агата Кристи», сделав своё дело, уходит. Начинается клип с того, что мы звоним ей в дверь. Мы стоим на лестничной площадке, а наш детектив её преследует.

КМ РУ: Но там же ещё идут какие-то диалоги на совершенно непонятном языке.

ГС: Даже на двух непонятных языках.

ВС: Когда мы пытались уговорить Лукашевича сделать последний диалог покороче, он лтветил: «Это невозможно, потому что они говорят важные вещи».

ГС: Она говорит на литовском, а он говорит на западноукраинском. Это сделано для правды жизни, ибо она и есть литовка, а он – украинец. Андрей, кстати, конкретно упёрся в правду жизни в этом клипе. Он ничего не хотел делать специально.

КМ РУ: А о чём они говорили – тайна сия велика есть?

ГС: Смысл в том, что она говорит ему: спасибо, что жить стало легче. А он ей тоже говорит что-то мудрое, типа: не бывает так, чтобы речка текла без мелей… я не помню, короче, подробностей. Они обсуждают именно положительные аспекты того, что с ними произошло.

КМ РУ: Отсылка к «Моряку» была сделана из-за единой фигуры клипмейкера?

ГС: Естественно, идея-то была его.

Наши самые боевые альбомы длятся минут по 40

КМ РУ: Вы были одними из первых рок-музыкантов в России, кто оформил свой диск («Ураган», 1997) кадром из клипа. У вас это было удачно, но те кто поддался этому поветрию после вас, как правило, не снискали успеха. И вот опять удача: на обложке диска «Триллер» кадр из одноимённого клипа.

ГС: Просто у нас родилась такая идея ещё до того, как мы увидели окончательный вариант клипа. Но мы знали, что в сюжете присутствует осенний лес, присутствует машина, на которой они едут – и в голове просто встала конкретная картинка. Так и решили обыграть именно этот кадр. В итоге оказалось, что именно эта картинка и название «Триллер» идеально гармонируют друг с другом.

ВС: То есть взяли взаимоисключающие образы. При чём здесь машина, при чём здесь лес? Возникает какая-то загадка. А разгадывается она весьма просто, при прослушивании альбома. Необъяснимо, но просто (смеётся). Становится понятно: можно было разместить, что угодно, лишь бы не ломало.

КМ РУ: Банальный вопрос – а почему, кстати, «Триллер»? Нет ли тут ассоциаций с Майклом Джексоном?

ВС: Конечно же были!! Мы даже усмехнулись, когда приняли решение назвать альбом «Триллер». А вообще возникло это по одноимённой песни, где прямо использовалось словосочетание «молодёжный триллер». Эта песня начинается со слов «Помнишь, это было прошлым летом», то есть, вполне в духе триллера. А потом строчка из песни ушла, а название сохранилось.

KM РУ: Имеет ли альбом «Триллер» какой-то единый концептуальный стержень?

ГС: Наверное этот стержень есть. Как бы это вербализовать-то (смеётся).

ВС: В любом случае, это – сегодняшний взгляд на жизнь какого-то лирического героя. В этом смысле альбом весьма стройный и цельный. Герой смотрит на себя, на людей, на какие-то события и даёт, если не оценку, то какие-то связанные с этим впечатления. Концептуальность заключается именно в том, что это – взгляд одного героя.

КМ РУ: А то, что альбом распадается на две части – это чисто из-за количества песен?

ГС: Прежде всего, да хотя отличаться по смыслу эти части тоже будут. Когда сочинилось где-то около 20-ти песен, не захотелось нам выпускать двойной альбом, не хотелось размывать впечатление. Мы заметили, что из всех альбомов самыми боевыми и лаконичными у нас получались те, что длятся минут по 40 («Позорная Звезда» и т. д.). И потом – мы же не то, что всё записали, а потом разделили на 2 части. Нет, мы просто в определённый момент остановились – и решили довести запись этих 11-ти песен до ума. А в настоящий момент у нас есть полностью готовые, но не записанные песни (примерно 6-8). Но нам интересней то, что остальной материал мы рассчитываем сочинить. А почему мы решили делать один альбом в двух частях… Потому что звуковая картина, которую мы нашли, она будет в обеих частях примерно одной и той же. Да и, по большому счёту, лирический герой будет одним и тем же. В этот же период времени.

КМ РУ: А какая-то единая музыкальная канва, скрепляющая песни, в «Триллере» присутствует? Скажем, в «Майн кайф» таким цементирующим моментом были произведения Шнитке…

ВС: Здесь тоже это есть. Получилось очень интересно: в альбоме присутствует много отголосков саунда 70-х. Это проявляется не только в звуках аналоговых синтезаторов, но и в самом построении песен. В аранжировках есть какая-то аскетичность и простота и какая-то гламурность. Ту же самую линию мы намерены продолжить и во второй части.

Антибуржуазные настроения наконец-то приходят и в нашу страну

КМ РУ: Хотелось бы поговорить о песне «В интересах революции». Как вы думаете, почему в последнее время даже такие далёкие от революционных идей люди, как вы и БИ-2, обратились к этой теме?

ГС: Это как раз очевидно: потому, что Россия тоже, наконец-то, разочаровывается в капиталистических, буржуазных принципах – вслед за остальным миром. Антибуржуазные настроения приходят и в нашу страну. Мы ничего специально не придумывали. Кстати, в этой песне присутствует социальная и сексуальная неудовлетворённость. Это, извините, одна из движущих сил революции.

КМ РУ: В комментариях к этой песне вы говорили, что, когда думаете о ней, представляете себе карикатурного фюрера, который толкает речь в туалете.

ВС: Ну, это был всего лишь ответ на конкретный вопрос: чо вы представляете, слушая эту песню. Я ответил, что можно, например, себе представить и это.

ГС: Вадик прежде всего имел в виду ассоциацию от ритма самой фразы в припеве: «В интересах революции».

ВС: Просто, когда я пел в студии куплет, я себе это представлял. Как актёр на сцене – что он должен в этот момент делать. Мне и представился фюрер на табуретке. Я вспоминал в этот момент пьесу Миссимы «Мой друг Адольф». Там как раз есть эпизод, когда герой орёт в окно. То есть – это просто ассоциация, которая должна присутствовать во время исполнения – не более того. Это не аналогия.

КМ РУ: Выходит, эта песня – не карикатура на революцию?

ГС: Да нет, просто она может быть и ироничной, и самоироничной в том числе. Но всё-таки эмоция, которая в ней выплеснута – она искренняя.

ВС: В качестве героя этого текста вполне можно себе представить начинающую 18-летнюю рок-звезду.

КМ РУ: Те силы, которые могут произвести революционные изменения в стране, вы видите?

ВС: Нет, революции же возникают спонтанно.

ГС: Я хоть и Глеб, но моя фамилия – Самойлов, а не Павловский, поэтому я не могу этого знать.

КМ РУ: А как вы песню «Революция» группы БИ-2 восприняли?

ГС: Я, честно говоря, не понимаю, о чём там речь. Но я во многих песнях БИ-2 не понимаю, о чём они поют. Может быть, просто они передают какой-то поток настроения. Но в «Революции» я не могу уловить и настроение.

ВС: Вот мне кажется, как раз там присутствует увлечение очарованием борьбы. Эстетское, но очарование.

ГС: Но они при этом ведь в конце осуждают революцию. Правильно, получается эстетство в итоге.

КМ РУ: В этой песне более конкретно высказался Стогов: «Революция – это девушка, которая убивает своих женихов».

ГС: Мне кажется, что Стогов просто сказал первое, что взбрело ему в голову.

Революцию на Украине мы восприняли плохо

КМ РУ: А как восприняли так называемую «оранжевую революцию» в Украине?

ГС: Какая это, на фиг, революция?! (смеётся).

ВС: Плохо восприняли. Я не хочу сказать, что мы всё знаем, но мы слишком взрослые люди, чтобы понять суть этих настроений. Лично мне очень жалко людей, которые ввергнуты в это противостояние. Причём, с одной стороны, меня возмущает их глупость, а с другой мне их жалко. Я понял, что те люди, которые за этой «революцией» стоят, могут пойти на всё, что угодно. Открытые призывы к столкновениям – это очень серьёзно. Я бы вообще задумался на месте этих людей, которые ходят выражать своё мнение. И дело не в том, оранжевые они жёлто-синие или вообще какие.

ГС: Просто в Украине злые буржуи назвали себя революционерами.

КМ РУ: …и плюс ещё этих «революционеров» профинансировала Америка.

ВС: Да, и в этом контексте слово «революция» звучит кощунственно и цинично, так же, как и во всех предыдущих случаях.

Менеджеры лейблов нам не советчики

КМ РУ: «Триллер» вы издали своими силами?

ВС: У нас есть сотрудничество с сетью «Мьюзик-Трейд», которая его распространяет. А выпустили мы его, в принципе, сами. Мы просто не нашли такую фирму, которая его взялась бы выпускать и распространять. Мы столкнулись с определённой необюрократией в искусстве – это менеджеры лейблов. Чтобы с ними окончательно не разрушить отношения, мы решили плюнуть на них и определять самим, что раскручивать, на какую песню снимать клип и т. д. Надо тратить деньги на себя. По большому счёту, у нас всегда были проблемы с попытками продюсирования творческой части.

КМ РУ: Как вы думаете, с чем связаны эти трудности?

ВС: С тем, что мы слишком хорошо знаем, чего мы хотим от нашей музыки и в каком виде она должна подаваться, что главное в ней и что второстепенное. Например, при съёмках клипов мы всегда боролись с тем, что получается, чтобы хотя бы сохранить в песнях главное.

ГС: Поэтому у нас мало удачных клипов. Но «Триллер» нас откровенно порадовал.

ВС: Любой лейбл, который вкладывает в нас деньги, старается диктовать свои условия – и это, в общем-то, справедливо. Но мы-то уже осознанно занимаемся музыкой лет 30.

ГС: Я-то точно не 30 лет занимаюсь (смеётся).

ВС: Но, согласись, ты достаточно рано начал слушать музыку, копаться в себе, ища какие-то ассоциации. А все эти люди от бизнеса, которые только и делает, что считают, сколько им нужно потратить на эфиры – они нам не советчики. Нам тяжело с ними общаться, и мы предпочитаем это делать как можно меньше.

КМ РУ: А в плане пропаганды «Триллера» не вредит то, что он выпущен не на крупном лейбле?

ГС: Конечно, сложности есть. Но если бы мы ждали, когда какой-нибудь лейбл возьмётся его выпускать, мы бы вообще, наверное не издали бы диск. На такую стену наткнулись!

ВС: В нашей стране немало примеров, когда альбом какой-нибудь группы вообще не раскручивается, но его массово покупают. Поэтому мы решили выпустить альбом, чтобы он дошёл всё-таки до людей, сделать какую-то кампанию в прессе, чтобы все узнали, что у нас есть эта работа. Далее будем планомерно пробивать телевизионные радио-барьеры. Отчасти это уже у нас получается. То есть диск-то мы издали, но потом, минимум, в течение одного года будем его преподносить: снимать клипы, возить на радио…

КМ РУ: На «Триллере» присутствует только один логотип – эмблема «Нашего Радио». Это единственная контора, которая не ставит вам никаких ограничений?

ВС: Нет, просто с «Нашим Радио» у нас давнишние отношения. Мы давно уже находимся у них в базе, они признали, что наши песни составляют золотой фонд русского рока. И, естественно, от них исходило предложение сделать нам премьеру.

ГС: Песня «В интересах революции» начала раскручиваться исключительно по инициативе «Нашего Радио».

КМ РУ: У вас не было с «НР» проблем, как, скажем, у группы «Алиса» с диском «Солнцеворот», когда его не взяли в ротацию из-за свастики на обложке.

ВС: У нас были аналогичные проблемы с диском «Майн Кайф» – в силу названия и других причин.

КМ РУ: При этом вы не держите на «Наше Радио» зла и продолжаете с ним работать?

ВС: Дело же тут не в прощении. Не то, что бы кто-то нам навредил, мы просто не нашли на том этапе общего языка. Тут не нужно питать иллюзий: если кто-то из радийщиков повернулся к тебе лицом, это не означает, что он тебе друг до конца жизни. Это просто использование совместных интересов, партнёрство.

КМ РУ: Как вы относитесь к размещению ваших песен в МР3 в Интернете?

ГС: МР3 достаточно сильно уродует музыку. Плюс отдельная тема – авторские права в Интернете.

ВС: Конечно, что-то там такое интересное происходит. Понятно, что Интернет – это такая глыба, которая в будущем очень серьёзно будет влиять на распространение музыки вообще. Это очевидно.

ГС: Не только музыки, а любой интеллектуальной собственности.

ВС: К МР3 в Интернете можно относиться по-разному, но поскольку есть и более вопиющие случаи пиратство, серьёзно наших интересов они не ущемляют. Финансово на нас это тоже никак не отражается, поскольку доходы от продаж всё равно минимальны. Плохо, что страдает качество, но зато в тех местах, где нет «Нашего Радио», МР3 в Интернете – это единственный способ получить для фаната хоть какое-то представление о нашем альбоме.

КМ РУ: Вы говорили, что, якобы, ваш концерт в СДК МАИ в сентябре был последним вашим выступлением в Москве…

ГС: Нет, это совсем не так! Мы отказались о постоянных клубных концертов в Москве, потому что это уже стало превращаться в обыденные и занудные мероприятия. Нам не хотелось портить свои ощущения от концертов. И поэтому мы решили в Москве, как и в любом другом городе, выступать с нормальными крупными концертами. Если есть повод: премьера новой программы, мы играем здесь концерт. Нет повода – не выступаем.

ВС: А в СДК МАИ, по их просьбе, мы сделали исключение. Мы уже тогда, до премьеры, ничего не собирались здесь устраивать, но они очень сильно просили. Мы сказали: хорошо, тогда давайте сделаем неофициальное прощание со старой программой. Поскольку у нас появился с десяток новых песне, то, соответственно, примерно 10 новых песен из старой программы автоматически вылетают. Из старого остаются лишь шлягеры, по которому знают наши поклонники.

КМ РУ: Как вы будете встречать Новый, 2005-й год?

ГС: Успеть бы выдохнуть этот год! Всё будет зависеть от нашего настроения под праздник. Ясно одно: ездить по клубам и играть всю ночь по заказу концерты в Новогоднюю ночь мы не будем.

КМ РУ: Но вы же наверняка когда-то играли в Новогоднюю ночь?

ГС: Да, играли, и в первый раз это было в прошлом году. Странное ощущение. Даже среди заказных концертов бывают разные мероприятия. Иногда они бывают очень даже прикольными. Но вот концерт на Новый год получился странным. Ибо в тот концерт вникал лишь один человек – который, собственно, его и заказал (смеётся). Все остальные просто пошли в это время погулять, а он танцевал.

КМ РУ: Какие итоге для себя могли бы подвести за прошедший год.

ВС: Я женился в этом году.

ГС: А для меня главным было то, что записали новый альбом, сняли клип хороший. Поменяли двух директоров (смеются).

КМ РУ: А, кстати, с вашей новогодней песней «Маленькая Страна» ситуация безнадёжна?

ГС: Да, с этой песней всё сразу началось очень криво. «Наше Радио» вовремя не договорилось с её автором Николаевым, и он наложил вето на её издание. Ничего страшного: наши поклонники в любом случае её слышали. Я думаю, если бы какая-нибудь поп-группа сделала свою версию нашей песни, нам бы тоже это активно не понравилось. Зато для Новогодней ночи-2005 мы с Ириной Апексимовой записали песню «Бесса Мэ». Получился такой треш-декаданс, упадническое кабаре. Она – прима, а мы – аккомпанирующий состав за сценой.

КМ РУ: А какие альбомы коллег-рокеров вам понравились в этом году?

ГС: Таковых два: 7Б «Инопланетен» и Дельфин «Звезда».

КМ РУ: Что можете пожелать народу в грядущем году?

ВС: Радости побольше. Радостных событий – и у нас, и у всех вообще.

ГС: Присоединяюсь.

3.01.2005, Беседовал Денис Ступников, КМ РУ 

Народная молва поспешила наклеить на “Агату Кристи” ярлык людей, которые только и умеют петь про агрессивный секс. Однако это не совсем так. Сексуальность “братьев Кристи” – настоящая и природная, в их естественности и заключена сила их притягательности.

– Первой песней из “сексуального цикла”, которая принесла вам всенародную популярность, была “Как на войне” с ударным припевом “Я на тебе, как на войне”. О чем песня?

– Эта песня – о взаимоотношениях двух любящих людей. Каждый человек сам по себе – личность, но одно человеческое “Я” с другим никогда не может слиться до конца, поэтому и происходит отторжение.

– Не ощущаете ли вы себя буревестниками сексуальной революции, ведь мало кто может похвастаться настолько интригующими текстовками?

– “Агата Кристи” – это, прежде всего, шоу на сцене, там уже основную сексуальную нагрузку несет на себе Вадим Рудольфович. А что я – так, просто спокойно сидячий больной, у меня все, что ниже пояса, разбито параличом…

– Расправившись с ярлыком “секс-террористов”, вы тут же получили ярлычок “наркоманов”, чему отчасти “виной” – ваш прекрасный альбом “Опиум”. Кстати, о чем сама песня “Опиум для Никого”?

– Это песня ностальгическая, но сделанная в духе “циничных и трубадуров” – так я сам называю нас, участников “Агаты Кристи”. Эта песня оценивает место музыканта, человека, который служит искусству в этой жизни.

– Часто ли ты испытываешь чувство одиночества, и как оно влияет на творчество?

– Одиночество – лучшее средство для творчества. Когда я сочиняю песню, всегда один с гитарой запираюсь на кухне, и жена видит меня, как правило, один час в сутки, когда я встаю, завтракаю и обедаю одновременно. Ощущение изначального одиночества среди людей заложено в нас чуть ли не с момента рождения. Вместе с тем, депрессия может хорошо влиять на творчество только тогда, когда перестаешь воспринимать ее дискомфортно – ну, есть она и есть, и не надо ничего. Когда человек во время депрессии жалеет себя, никакое творчество невозможно.

– Во что ты веришь – в себя, музыку или Бога?

– Каждый называет это по-своему: у кого-то вера носит название Аллаха, космоса, но лучшего названия, чем просто Бог, никто еще не придумал.

– Какими были бы твои первые слова, обращенные к Богу, если бы ты попал в рай?

– Да абсолютно те же, что и сейчас, самые простые слова-обращения, которые каждый человек всегда вкладывает в свою молитву. Правда, что в ней говорю я – не скажу.

– Посмотри: мы смогли чего-то добиться в этой жизни, но сейчас в обществе совсем иные ценности. Как выбраться из замкнутого круга, чтобы не стать “сытой свиньей”, о которой ты пел в самом начале “Агаты Кристи”?

– Если человек мучается этим вопросом, значит он уже не станет “сытой свиньей”, если, конечно, его ничто не сломает. А для того, чтобы вас не сломали, надо себя воспитывать, копить энергию, внутренние ощущения, пытаться “сделать” себя. Даже не сделать, а вспомнить себя таким, какой ты есть на самом деле. Например, идти на поводу вашей тоски. Идите! Она вас куда-нибудь да приведет!

– Боишься ли ты смерти, и как бы хотел умереть?

– Я боюсь неожиданной смерти, но как именно я бы хотел умереть, говорить не буду, чтобы не шокировать людей. Наш администратор Саша Таушканов, например, считает, что лучшая смерть – это “сладкая смерть”. Вопрос спорный! Кстати, вот дурацкая статья гордости – “мой дед умер на женщине”. Кто-нибудь, интересно, подумал – а каково женщине было?

– У Вадима растет очаровательная дочь Яна, а ты-то думаешь когда-нибудь завести детей?

– Лично я не хочу иметь в семье никакого другого живого существа, кроме жены, разумеется. Я даже к цветам тяжело отношусь, потому что я чувствую, что это другая жизнь, совершенно другой организм, и изначально, поскольку я другой, он мне враждебен.

– Подожди, но ведь ребенок – это частичка тебя самого…

– Это, я извиняюсь, в физическом плане, но душа же переходит не от родителей, она просто выбирает, у кого ей родиться. Конечно, можно чему-то обучить своего ребенка, но все должно быть естественно, а если это не так – то все получается надуманно и искусственно. Вот посуди сам: как быть на первых порах, когда ребенок еще не осознает своих поступков и действий, – это враждебное мне существо.

ЕЛЕНА КУЦАНОВА
АЛЕКСАНДР МАЛЬКЕВИЧ

“Телевик”, №44/1995