Meine

[@Dreamson]

Из моего музыкального творчества в сети увы доступен пока только мой побочный стебпроэкт МФТМ here und сольное эмбиент безумие here
Основной, англоязычный индастриал-рок бэнд, ввиду пока дэмо не распологает.

Нельзя выкладывать ссылки на творчество (кроме песен).
Стихи, рассказы - выкладывай сюда или в другую (одну!) тему.

блокировать даунов

[@Dreamson]

Ну ладно, я не хотел...))))

Все Дороги Ведут В Ад! (Act1)


I
Средь фонтанов несбывшихся надежд,
Великий Анубис, словно презренный пес
Вырвет мою душу под слепыми взглядами невежд
И отправлюсь я бессмертной посылкой в мир песочных грез.
В Дом Мертвых дабы жить в садах забвенья,
Где секунда - год, правдиво лжив под томным взглядом,
Красавиц мертвых, в чьих обьятьях ищеш утешенья,
В плену распада в кровь окрашен золотых эпох себя закатом.
Средь надгробий мрачных под некрополя стенами
Призовет меня обиженный колдун,
Что против мира с злобой отвернулся,
И начал строить боль и разрушенье,
Словно злобный демиург.
Дабы я носился под покровом ночи
На кожистых крыльях перепончатых,
И отбирал бы кровь и жизнь у тех,
Кто стал неверен отцу зла
Что сидит в себе
И заставляет зло творить
Себе во благо,
И строит бога в отраженьях сельфисида,
Понуждая лишь его любить.
Но испытает тот свирепый некромант
На себе владыки гнев,
И в отместку
Через месяц (либо год) после своей смерти
Будет призван сам извне.
Ну а когда мы все падем
Сраженные суровой силой света дней
(И того что те-кто-не-мы зовут любовью)
Мы сгинем навсегда, погребенные под толщей времен.
А именами нашими, останется пугать детей.

II
Дождь за окном.
Наверное кто-то сдох.
Пускай Палестинцы
Точат свои блядские гвозди,
И насрубают побольше крестов:
Что-бы смерть наступала быстрее.
Но дождь пахнет...
Как сношение невинности с белым порошком,
Меж пучков сельдерея,
Лет так в тринадцать.
На что Создатель взирает,
С излишней дотошностью.
Агония? - не слишком и сладко?
Для тебя все куда как проще,
Четыре стены и кирпичная кладка.
А если мы будем кричать?...
И я, и мое бренное тело.
Последний вздох умирающего,
Никто, никогда не услышит,
Но вееал лишенного надежд,
Надолго вьесться в уши вкушающих
Тело Христа.
И Владыка Всех Тайн,
Вознаградит бедолагу
(Который подобен шурупу,
Который не лезет ни в одну резьбу,
Коих в системе не счесть)
И угостит его чаем из трав всезнанья,
И мяты беспамятства.
Сей напиток казался кровью на устах Гитлера,
Он же покажется кровью на устах поэта.
Тяжелая печать топора истины,
Склонит головы к плахе,
И поставит на одну сцену,
Диктатора и мастера водевилей,
Потому что смерть всех надежд:
(Неважно чьих)
Это путь к истине!

III
Размышляя
О плантаторах нигерии,
Понимаешь, что в соотношеньи
Концлагеря Аушвиц и их плантаций,
Немецкие врачи,
Пребывали в лучшем положеньи
По отношению к евреям,
Чем к черным рабочим - плантаторы,
Что дни свои проводят
В густой тени акаций,
Отдыхая, меж пачек чая,
Занимаясь геноцидом рваных упаковок.
Начинаешь заново ценить моменты сна,
Лишь когда вставать пора, неимоверно рано.
Видя безбрежность отчаянья,
Можно спалить осознание,
Забывшего в борьбе с невзгодами быта,
И прося всепрощающего coup de grace.
Видя как тонкую ткань
Любви и постоянства,
Раздирает,
Бесстрашная Бензопила Мимолетности мира,
Сомневаешься,
А нет ли у нее своих интересов?
И чувствуешь,
Как она жадно вгрызаеться в хрупкое счастье.
И слышишь,
Как она чавкает в эйфории своего необратимого триумфа.
И видишь,
Слюни текущие с ее железных зубьев.
И понимаешь,
Что люди живут:
Что-бы пила не сдохла с голоду!!!

IV
Задыхаясь, средь бумажных листьев,
Ко мне приходит друг Мефисто.
Он тихо шепчет мне блажь утешенья,
Красиво извергаясь,
Из глубин бутылки синеватого абсента.
Он пишет мне истории рассвета,
И заката - Святого Иерехона,
А божий, околевший ангел,
Не может возразить ему ни слова.
Слова нанизаны на проволоку колючую,
Реальности и Хронологий,
Что ломанно на дни разбита,
(Талантами но не Святыми, по семь штук в неделю)
И нарушает свой порядок в следствии:
Созданья Рая на Земле.
Пусть мимолетного - в спиртных парах,
И неизменно завершаясь Адом,
И кажется бессмыслицей в чужих глазах.
Но боль уходит уступая место двери,
В бессознательный круиз,
На черном судне утонувших мореходов,
По миру меня промчит фатальный бриз.
В те дали где взмывают пьяным скопом птици,
И падают с Олимпа небосвода,
(Лишь под воздейвствием железной смерти)
Приветствуя начало,
Гротескного восхода,
В его нежных розовых лучах,
Расступаються адепты мертвой плоти (искупленцы),
И открывают путь Царице Мертвых Душ,
Прекрасной леди Хоуплесс
(Ее кожа нежна, как у младенца).
И с каждым разои ее лоно глубже,
В нем прячется итог земных страданий,
И апокалипсис для каждого кто хочет,
Расквитаться,
С призывом предродовых схваток.
И навредить цепям судьбы и быта,
Что вяжут каждого
Фашистским механизмом.
Но тщетно,
Проволока жизни,
С ним воедино слита,
И зарыта в тени реализма.
Однажды, каждый кто сюда пришел,
Здесь останется навеки,
(Но лишь как Ба)
А Ка - чашу весов преодолев,
Опустится во тьму,
Его там встретит Сатана,
(Царь Всех Падших и Ползущих к Небу)
И будет дух в Аду таиться,
В ожиданьи страшного суда,
Он, и ангел околевший,
Идилию молчания нарушив,
В миг воспрянут,
Друг против друга,
Враг против врага,
Как только к ним взовет труба
Последнего греха.

Outnumbered Part I
Сорвавшись, с синих створок небосвода,
Кричит Звезда,
В агонии полураспада:
- За что? о ты - Входящий В Небо,
Меня лишил комфорта,
В сообществе небесных сфер.
Низвергнув, в бренные пучины всеземного Ада,
Когда ведь даже Люцифер,
Такой жестокости не знал.
На что Входящий не ответил.
Звезда упала,
Своей плотью Землю разломав,
Спалив в ипритовом рассвете,
Святых отцов из сект Христа,
Что сотнями травили немцев и евреев,
В подвалах веры,
Прикрываясь
Железною бронею, православного креста.
Смотри - ведь прав же был входящий,
Когда входил...

Outnumbered part II-I
Жизнь - способ:
Стреляя в птицу,
Меть в голову,
Чтобы не успела разбиться,
У гадких утят
Отрастут крылья,
И на орбиту взлетя,
Они сами вышибут себе мозги,
Из ружей,
Потому что нельзя...
Тяжело тащить за собой
Крышку люка,
С чугунным штрихкодом - Любовь,
Саркофаг закрывая,
Захлопнет миллионы взмывающих рук,
В крике Zig Hail!

Outnumbered part 7000 - VI
Окровавленным топором,
Я пронзаю твой голос,
И как отрубленный колос,
Падет он фаллосом времен.
Расплавленное серебро,
Мы прольем на алтарь,
Где бесчинствовал Царь.
Он мертв - не так уж плохо.
Кому?
Я не знаю зачем?
Почему?
Я выпиваю твой мозг,
Потоками крови и слез.
В углу, за сортиром,
Там стонут бездарные тени,
Но я им не верю...

Друзья (Интерлюдия)
Мои друзья висят,
На железном помосте,
А кто на крестах,
Подобно Христам,
Возможно я в силах - отковырнуть,
Ржавые гвозди,
И закопать ваши кости.
Но ведь я копател могил
Наоборот!
Лопату в руки и вперед,
Построим новый мир,
Из останков и праха,
Тех кто был сослан на плаху,
Стиснув зубы и не крича,
Прокляв на века
Породу палача,
Зная
Что палач не виноват,
И если есть где-то Ад,
То туда брут лишь тех,
У кого нет денег на Рай,
Кто куплен или не куплен,
Если знаешь,
Что необязательно так умирать,
Свобода выбора,
Выбор то может большой,
А свобода лишь 0!
В индексе писем твоих,
Которыми устлана дорога
Из желтого кирпича,
В весну и неизбежность,
Декларированную руками того палача,
Чей лучший друг - топор.
И песок, и песок,
Впитывающий кровь,
И слова одержимого колдуна,
Последние...
О том что мягче этого песка,
Его голова подушки не знала.
И небо, так...
Прекрасно.
И если оно упадет,
Наступит Рай на Земле,
В предтечи забвенья...

И Отражаясь.
Отражаясь в глазах,
Хладного трупа,
Вспоминаешь
Кому, и что мы должны.
(Лишь Смерти)
Отражаясь в Глазах
Мертвого Друга
Понимаешь
Что отражаешься ты
В глазах Сатаны!!!

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

Все Дороги Ведут В Ад! (Act2)

1ntro
Мы весело катимся в ад,
По каменной дорожке.
Уничтожить себя,
Сервис... (...)
Дух Макиавелли,
Не дает мне по ночам спать.
Я швырнул в него топором,
И стену пробив
Убил
Старую блять,
Из соседней квартиры,
Что подсушивала,
Приложив стакан к стене.

II
Падучая беспомощность,
Простит твой мерзкий грехю
Но молот всевозмездия,
Расхерачит твою башню,
Как орех.
Посыплет снег,
На крыши морга.
Один козел,
В сопровождении экскорта,
Отправлен в Ад,
Чтоб там гореть,
В огонии распада
Петь,
Ту песню Адской боли.
И превратившись в пепел,
Тот самый что развеет ветер,
Сомкнут свои уста
Раз и навсегда,
Но право, бля,
То слово лживо,
Чужие зубы вырвал я из десен,
Оставив вместо кости - пустоту.
За что?
Кто поставляе дерево для весел?
На берег Стикса,
Из тех сосен,
Что растут в Гулаковском лесу,
Ну
Не
Глупо
Ли?
Прихлопнет тебя больно,
И разнесет на клочья,
Одиночья,
Одичавши, всех убей!
И опасайся человека в шапке,
Спасая мир незаповеданных зверей.

III
Она ушла
(Пусть оглянувшись восемь раз)
Пусть - не нужна.
Раскрыв открытое окно,
Я понял что пора...

IV
Лживые гороскопы,
Сорвутся в пропасть,
Слез.
Прости,
Я не могу тебя отпустить,
Не порвав своей кожи.
Я отрублю свою руку,
Как в плату за ложь.
Но отрастет рука снова,
И кровью напишет:
Дурак,
Дурак и Слепец.
Скоро наступит конец.
Да, там,
Куда я тебя поведу,
Обойдя все капканы врагов.
И доверив себя руке,
Я пошел полями черных ходов,
Свой путь находя в темноте,
Блуждая меж затухших фосфатов,
Я повстречал отряд НКВД.
Отряд НКВД:
Куда ты идешь,
Враг Народа,
Мы видим насквозь,
Твой лживый облик.
Я:
Я вас искал,
Чтобы спалить из огнемета,
Что питается,
Вашей завистью.Дым вашего горения,
Обернется пометом,
И Землю засыпет,
Аж до вершин гор,
Удобрив планету,
Взрастив новый мир,
Где я смогу хоронить,
Каждый день ту,
Кого не смог отпустить.
Прости...
Я вырву
Твои крылья,
И вдавлю тебя в дерн,
Всей тяжестью плоти своей,
Закончив тот день
Что тебе отведен,
Твой бескрылый полет,
Озарит счастьем их лики.
Чего хочу Я?
Ich Will Ficken!!!

V
Смех.
Твой смех фальшивый,
Сквозь который проступают зубы злости.
Мех.
Я вижу что твой смрадный мех - настолько вшивый,
Что ты его содрать боишся,
Из опасенья мести вшей.
Я знаю кто ты есть.
Тебе меня не раскопать, не сьесть!
Я уничтожу всю твою породу,
Шенят твоих я утоплю в дерьме,
Да, пусть я гад ползучий,
Но я больше, я сильнее, я в броне(!),
Той что зовется храбрость,
Безумие и мысль,
Сольются в миг гниющей страсти,
В прах превратив понятья слова жизнь.

VI
Я окопался в четырех стенах,
И Черный человек, копает мне могилу.
Пришла пора порвать его на клочья,
Прольется кровь виновных и невинных.

VII
Лед провалился!
И кто знал что он трещит?
Я слышал,
И боялся
Искупаться,
В ледяной воде
Тех проклятых лощин,
Где прокаженные,
Рисуют плотью мемуары боли,
Сгорая в жадных пастях мух, червей и моли,
Да, отраженные,
Как все вокруг,
В иных стихах,
Что пишет ночью на гробах,
Мой лучший друг.
Вспоров,
Все вены,
Топором,
Навек запечатленным,
Меж праха и костей.
Лед провалился,
Первый и второй,
Потом быть может - третий,
Но, так есть, так будет, и всегда бывало,
Каждою весной,
Когда пробудиться природа,
И я буду мстить,
Его породе,
С ножом в руках...

VIII
Увы, презервативы,
Лишь куски,
Бесполезной резины,
Лоскутки,
Чужой кожи,
И вкус горящего бензина,
Сорок тел в подвале магазина,
Вспомнить можно.
Но зачем?
Сжигать страницы,
Актуальных тем,
В той костяной коробке,
Где хранятся спицы,
Колеса Фортуны.
Оно расчитано системой - наверняка,
Систему строил не дурак.
Он систему строил на века,
Система создана другой системой,
Той что сделана другой системой,
Той что на века...
О, да!
Схожу с ума,
Так мне преднозначено системой,
Той самой сверхсистемой,
Что...
Которую разрушу, нахрен, я.
И буду хохотать один на сером свете,
И песнь свою,
Спою
Я пустоте.

IX
И я найду покой,
Средь полевых цветов,
И небо надо мной,
Расчертит Мессершмидт.
Пилот усталый,
Отыщет путь домой,
В воздушный замок,
Там где над ним не властна боль,
И повелитель мух,
Пусть притворится чайкой,
И пусть тогда очистит Землю,
От мертвых тел, отчаяных.
Так далеко,
На урочище почившей воли,
Мертвец безглазый точит свои колья,
Но Стокер лгал,
Осина не поможет,
И каждый раз, похоже,
На белый пьедестал,
Почета, черной злобы,
Будет всходить кровавая луна,
Обнаженная, без робы,
Предложит свой мертвецкий саван мне,
По сниженной цене.
Попросит миг пожить моею жизнью,
Увидеть моим взором,
Тот напалмовый салют,
В ослепительном сиянии которого,
Достигнут будет Абсолют,
Эпохи мирозданий и воззрений,
Эпохи взлетов и падений,
Эпохи рельсов бронзовых в мгновенье,
Эпохи радости и отрешенья.
Падут все цепи и разрушатся решетки,
И я найду покой,
Меж полевых цветов,
И небо надо мной,
Расчертит Мессершмидт.

Конец второго акта...

[@Dreamson]

ВСЕ ДОРОГИ ВЕДУТ В АД (ACT3)

I
Убив тебя я вдруг понял,
Менструация это не больно.
Сотни злобных чертей
Разорвут твою душу,
Подумай, тебе станет лучше.
Лишь когда
Наступит весна,
Мы разобьем зеркала
В ярости развеяв туман,
Тот что скрывает капкан,
Расставленный мне,
Убийцами мрака,
В белых танках и малиновых фраках,
Охота извне.
Лишь когда
Наступит вина,
Всплывут осенние трупы,
И веселое течение болот,
Понесет
Их вдоль
Берегов
Где рождаются смуты,
В ту далекую юдоль,
Куда не станет захаживать боль.
Солнце рухнет в водосток
И сожжет всех дождевых червей,
Вот она, пришла весна,
Для Содома и Хиросимы,
Нагасаки и Гоморры,
И их нечислимых детей.

II
Где-то в городских трущобах,
Завелся мой двойник,
Он ждет удобный миг
Чтоб смерть мне предсказать.
Но не сегодня - завтра,
Я возьму большую, острую лопату
И отправлюсь в глубь туманов утра,
Отыскать
То что делает себе мое лицо,
Я должен вора наказать,
Распять
Вниз головою,
На свастике индийской,
В позе йоги,
Все руки отрубив лопатой,
Поджечь его, облив бензином,
Озарив туман молочный,
Волшебным заревом рассвета.

III
Мой брат построил дом из камня,
Другой мой брат построил из бетона, кирпича,
А я построил дом из праха и костей,
Раколотых надгробий и иссохшей плоти,
Из боли стариков и слез детей.
Наступит час, прийдет из леса Серый Волк,
То Сатана во плоти.
Он сядет в танк,
Разрушит брата дом,
Второй повесится от страха.
А я открою двери широко,
И улыбнусь - Входи дружище.
И с Сатаной мы будем девственниц растлять,
До радостной поры Великого Полудня.

IV
Эй, ты, клоун,
Хватит улыбаться,
Мне совершенно не смешно.
Я видел все сношенья вавилонской знати,
Я знаю от кого зачат был Иисус.
Он сын всей еврейской рати,
Иосиф не раскрыл обман,
Но суть...
Но суть что кровь твоя стареет просто так,
Полураспад,
И нравы с воплем ужаса летят,
В ту пропасть что копала Церковь с Пуританством.
Спасетсч тот,
Кто шар себе надует,
И улетит на нем,
Туда где не найдет
Его система.
Я знаю что такого места нет,
Есть место
Где дадут любой тебе ответ.
Оно кладбищем зовется,
Героев падших в ту войну,
Где проиграли все.
Разрой бесстрашно братскую могилу,
И труп гнилой в лицо спроси,
Онвсе тебе расскажет,
Остатками лица и голосом унылым,
Что слышишь только Ты.
Я знаю спросишь ты
- Зачем мне жить.
Чтоб умереть
И гнить здесь рядом,
В спокойствии и тишине,
Вне
Земного Ада.
И вечным счастьем запылают,
Пустоты изнутри твоих костей,
Цветы любви могилу оплетут,
И умрут,
Под трактора колесами,
В руках твоих детей,
Что кладбище снесут,
Под новые кварталы!!!

V
В лучах луны проклятой,
В пустыне где нет воды,
Вместо росы кровь проступила,
На костях забытых войнов
Королевства неживых.
Вернувшийся из леты спросит:
Кто выжил в битве той?
И ответом ему будет шепот ветра
Значит все пропали!
Преисполнив вечный долг перед судьбой (the system)
И эта весть наполнить радостью
Должна была бы сердце война,
Чье имя даже вечный жид,
Давно уже забыл,
Но незадача, вот:
Ведь сердце сгнило,
И раз уж ожил:
Братьев надо помянуть,
И над друзей могилой,
Наполнить сердце радостью победы,
И осознанием того,
Что,
Истинен был избранный им путь.
Тогда великий воин,
У коршуна просил:
(того что падаль там клевал)
Дай мне взаймы твое лишь сердце,
Я тебе его верну,
И мига не пройдет.
И отправишся летать, себе,
Обратно, в голубые выси,
На что ответил грязный коршун,
Я рад тебе помочь, но не могу,
В тот миг как дам тебе я сердце,
Черт явится за мной - и я умру,
Тогда восставший попросил у крысы:
(что грызла кости мертвых супостатов)
Но крыса нагло рассмеялась,
Нет, не судьба тебе, старый мудак!
И тут же умерла,
В коршуна когтях.
Просил тогда мертвец у кактуса,
Но кактус промолчал,
Лишившись головы,
За непростительную дерзость.
Тогда он запросил у отрока, попрошайки,
(что по пустыне плача брел)
Отрок жеответил:
С радостью, дружище,
Не вопрос!
Только, дабы не оказалось,
Решение мое ошибкой,
Исполнишь поручение одно:
Пойдешь в мой город,
И всех там к лезвию приставишь,
Так за мои все униженья,
Они сполна земле заплатят.
И в тот миг скелет изьял из плоти сердце,
Сказав: спасибо, милый, мертвый друг.
И радость испытав, вдруг, ощутил он горечь.
И показалась тяжела ему,
Сушевствованья ноша.
И в полсекунды опаршивел мир вокруг.
Тогда воззвал он к мертвым братьям,
Что возлежали кучкою костей,
Под надзором яростной луны,
Взвопила армия скелетов:
Идем мы братией солдатской в город,
И смерть прийдет,
Пора встречать гостей.
А флагом послужило тело,
Отрока, что долг на них повлек,
И город в ужасе проснулся,
Почуяв трупный запах,
Что предвещал для каждого:
Армагеддон!!!

VI
Мостовая столици Падонков,
Полукругом дети сидят,
Вокруг прокаженных мощей убитого пророка,
Что кормил их верою своей.
А в глазах пустота,
А кругом рай,
101-4699-8311-...
Па
Та
Логия,
И я,
Или ты,
Снова разрушишь мосты,
Через узкую пропасть,
Куда не хочешь ты падать,
Ну гдеееееее...
Живет Стоп?
Verzweiflung, mmm...
Kein erzeugen liebe wieder
Das ist falsch
А в глазах пустота...
Пустота...
пустота...
...пустота...


VII
Лопнут в страхе облака,
Засияет луна,
Откуда на меня,
Смотит Нил Армстронг,
Распятый на кресте
Злыми инопланетянами.
Смотрит и смеется,
Мертвыми губами,
Но я то знаю
Что он негр-альбинос.
Потому, его брат Луи,
Не признавал родства,
С известным астронавтом,
Но каждую ночь,
Дудел в свой саксофон
Магичесский блюз
Луне, где братец распят.
Нила
С детства судьба не щадила,
И он стал проповедником,
А позже - астронавтом,
И попытался на Луне,
Поставить крест, вместо флага.
А злые инопланетяне
Его распяли.
И потому
Правительству США
Пришлось даже снять фильм
Про высадку Армстронга
И его товарищей
На луну
Кстати, товарищи вернулись домой,
Бросив Нила,
Судьбена растерзание,
А злые инопланетяне
Его распяли...
..ли..
А теперь эта сволочь
Смотрит на меня сверху,
И улыбается
От уха до уха
(Результатом работы острого ножа)
Но я возьму винтовку,
И размозжю ему мозги,
Пойдет кровавый дождь,
И дети будут танцевать,
Под музыку Луи
Что воспрянет из могилы.

VII
О, не бей меня,
Я тут не свой
....................
..........чужой.....
н..е.у......б..и....
...в....а...й.......
у....б...е.....й....
в.....с...е.......х.
..........н....е....
.з...а..б...ы..в..а.
й...................
.меняяяяяяяяя..!!!!!
Кровища хлещет из всех дыр,
Приедет полный трупов самосвал,
И мы пойдем на Смольный,
Ты и Я
Пулемет
Порвет
Наши тела,
И души, души, души,
Мертвых Кому Нистов.
Подохните опять,
О, Сатана,
Ну как я ненавижу,
Всех
Тех кто не внутри меня,
Пусть пропадут все Церкви,
Посольства, храмы и дома,
Останется, лишь, надгробьев поле,
И адский хохот сквозь века.

XI
Почему так не весело мне?
Механичесский жук точит зубы,
Чтоб укусить меня в тыл,
И запустить мне в кровь,
Железные трубы.
Там где холодное море,
Утопит жадного бога,
Что выпить его собрался,
Я бы ни за что не остался.
Так сдохни же мерзкий жук,
Отравившись моей кровью,
Отравившись моей болью,
Во мне слишком много меня,
Я,
Я не умру рядом,
С бесчинством чинов,
Бессмертных послов,
Из царства обмана,
Презренья и лжи.
Под зубьями большого ножа,
Грешник стонет,
Святоша молчит,
Но ему тоже больно.
Я сжег бы их всех,
Но не хватит мне дров,
И можно засыпать себя, навек,
Пеплом,
Тихо, тихо, сволочь, молчи,
Я уже слышал твой голос,
Сквозь ключи,
Ничто поглотит тебя
Навсегда, Навсегда, Навсегда!!!!!!!
И жизнь твоя
Была незачем.
Спроси почему
Не услышишь ответа.
Наступит конец света,
Все демоны Ада,
Воскликнут ура,
Запомнилась вновь
Та пора,
Топора,
И жара,
Когда плавились мозги,
И трупы стекали в асфальт,
Сочась сквозь него
К Нигуруте,
Королю всех канализаций и труб,
Который варит из христиан суп,
Чтоб накормить всех голодных на свете,
Разрушиться все,
И флейта времен,
исчезнет,
Навеки,
Туда где ты ее не услышишь,
А система - спляшет
Свой последний танец,
На наших надеждах,
И тогда...

X
Говорят что у каждого из нас
Есть человек
Которому ты можешь доверить
Все самое сокровенное.
У меня есть такой человек.
Он единственный,
От кого у меня нет тайн.
Я люблю его великой любовью.
Не слепой,
А принимая его таким
Какой он есть,
Со всеми его достоинствами
И вытекающими из них недостатками.
Он мой единственный воспитатель,
И основа моих идей.
Верный друг,
Для которого подставить меня,
Равносильно смерти.
Правда, порой,
Я ненавижу его,
И хочу убить.
Однако,
Любовь к нему
Берет во мне верх.
Я вижу его каждый день,
Во всех поверхностях
Где может хоть что-то
Отразится.
Да,
Правы те,
Кто говорит что такой человек,
Есть у каждого из нас.

XI
Растворившись в вечности,
Ветеран гестапо
Поймет,
Что у мира есть итог,
Конечности.Ветеран гестапо,
Бывший музыкант,
Игравший на голосовых связках умирающих евреев.
Он играл эксперементальный фолк,
Когда открыты были пабы:
Асвенцум и Аушвиц.
Семь сотен разных увлечений,
Амфетамин, Нимфетамин,
Разделенный бескрайней солью,
И ты умрешь, и я умру один,
Среди камней,
На Мертвом Море,
Пополнив экземпляром
Океан Костей,
Предсмертную записку спрятав,
В гробу железном,
С мертвецом.
И утопив его,
В песках зыбучих,
Открытых ранее
Грешным отцом,
Который трупы жрал
(Все кости обгладав:
Он застрелился)
Но медный кнут,
Казнит меня,
Когда вдруг стану виноват я в том,
Что выстрелил в себя,
Всей ложью паутины,
Убив под маской Херувима,
Все,
Оставив только имя.

XII
Увидев мир в лучах последнего заката
Что проглянул сквозь злые тучи,
Я понял - мне пришел конец.

Герои старых глупых песен,
Сойдут на землю со спины гиганта,
Исполина,
Очень свирепого вампира,
Что был построен
Среди садов Моссата,
Злым гением сынов,
Язычесских акаций,
Мутирующих быстро,
В парах колонизаций.
Испорчены могилы,
И память не спасти,
Лишь короткие мгновенья,
Чтоб успеть сказать:
Прости...

XIII (omu)
Вынырнул из моря,
Ы - тоже хорошая буква,
Холлокост и берег полный трупов,
Опять завален ядовитой солью.
Давай сожжем предателей в камине,
А их деньги поровну поделим.

Но ты и я враги навечно,
Его ты дочь, я сын егО.

Бывали времена получше,
Утопии слова - ну что сказать,
Дорога в горы что стоят покруче,
Ежевечернее Евангеле в костре сжигать,
Так преднозначено мне свыше...

Конец третьего акта...



Все Дороги Ведут В Ад Аст IV

I
Под глазами круги,
Признак большой любви.
Не верю черным озерам,
Все рыбы в них давно мертвы
В лучах увядшего солнца.
Град,
Пуль и гранат.
Касания
Во имя увядания:
Лишь вверх,
И снова вниз
Проложен был карниз,
О деградации тех организмов
Не знал ни Гитлер,
Ни Сталин с Муссолини,
А Черчиль плодом искушал,
Ту Еву,
Браун.
Что не была нацисткой королевой,
Вонзив всем крысам в сердце нож.
У них и так истлели ноги,
Под солнцем Холлокоста.
Ты их не трожь,
Они не злые.
Просто дождик,
Всех утопил за раз
В который раз,
В утопии железного садовника,
Что яблони срывал,
В подвалах лавы,
Грязных черепов,
Свирепых, первобытнейших слонов,
В их пробитых костяных коробках,
Мы ищем разум,
Свет в пустых глазах,
Но мы находим только счастье,
От того:
Что колокол звенит,
Пока что не по нас!

II
Словосложение великого ХАмида Мессе, оно же - хвалебная песнь всех сношающихся собачек.

О, как мне разузнать,
Среди святых лишь одного,
Воистину святого,
Кто мог бы мир спасти
От тех кто тянется пасти
Овец, без злобного кнута,
Казню за это каждого плута,
Горит душа поэта
В пламени того что не дано
Ему быть среди мира.
Он кажет то святым
Что все-равно...
Но не равно ничто,
И все виновны
Невинных Нет.
Я лишь садовник,
Ищу самый колючий я цветок,
Он должно быть выпал в водосток,
Стараниями иных растений.
Или, Maybe, он спрятался,
Среди чужих плетений.
И чахнет,
Загнивает он, без солнца
И воды.
Безжалостными соседями по клумбе,
В предвестии беды,
Он был затиснут в угол,
Подальше от колодца,
Стараясь лишь не уколоться.
Но я его найти,
Обязан, и спасти,
От гибели планету,
Ту, что похожа на монету,
Из лазури и сапфира,
Глины, янтаря,
Обязаны мы свергнуть короля,
Что не умеет править.
И подожжем проклятый мир,
Отсчет пошел: 3, 2, 1...
Святой прийдет
И святость рухнет,
В дыру меж ног небытия,
И запылают все страницы,
И эти в том числе,
И освятятся радостью
Поэтов мертвых лица,
Кресты окажутся в земле,
И никогда теперь не засияет,
Мечта что нам должна сиять,
В конце туннеля
Едет поезд,
(Похоже, больше - самосвал, да пусть.)
И мы сумеем получить
Все что сумеем,
Идти вперед вокруг земли.
(Сношаюшиеся собачки, как правило, опускают кусок с 27 по 44 стр.)

О, как мне разузнать,
Среди святых лишь одного
Того что одичал средь тьмы
И криков пестрых птиц.
Прибегнув к помощи Кровопийц,
Найду его кровавые следы
На белом поле снега
Отправлюсь я искатьВплоть до реки среди земель
Найти и оторвать
Клочья мяса от себя
Чтоб в них укутать
И согреть того,
Кто должен слезы все собрать
В великий омут.
Там все утонет,
Со смехом нарицающим
На устах,
Разбитых, проклинающих.
Безумный час,
Разлуки-скуки
Боли пораженья,
Гниения,
Таящегося в чреслах нас
С момента самого рожденья.
Слабость и запреты,
Не для нас,
Раскроем все свои секреты,
Глубоководных мин,
Что спрятаны на дне кармана,
Для воров.
Сетриды просчитаются быстрей
И свежий воздух сдует пепел
В хоровод,
Воздуховод
Тепла в природе.
И назовется красотой,
Все что прятали в подвалах
Под завалом
Лживых книг,
Исполненых интриг,
И Деграданта мысли.
Вырезают на надгробьях
Панику травы
Найди в неи змей
И ос,
Всей искореженной молвы,
Толпы,
Вселенной,
Пусть обернется камера пешерой,
Горной,
Ну и пусть,
Гниют в канаве остальные,
Кто недоволен
Холлокоста днем.
Забиты в разум
Пазы остальные,
Горят они
Всем медленным огнем,
Что всех больней,
Но вот и я к реке пришел,
И под лед взглянуть боюсь,
Боюсь увидеть труп святого,
Если тот здесь утонул.И опустив глаза я вдруг его увидел,
Он на меня со льда смотрел
С тем вожделением и страхом
Что отличают непорочных дев,
В тот миг я понял:
Мир спасен,
Я нашел того
Кого искал так долго,
Единственного кто может...

III
Потопший корабль
Доход не дает
Утопший моряк
По морю плывет
К тем берегам
Гда царствует ночь
Всегда
Ждет его
Старая дочь.
Миллион лет
Назад, давал он обет
Вернутся домой
Казнен он судьбой,
Злобным ветром
Голодным
Что солнце с луною
С неба сдул,
И сокрыл в темноте
Острые рифы
Коралла железного
В зонах Квазиффа
Пророк был сожжен,
И спасен
Под кудланью
Чернорабочих
Других институтов.
Под датой, кому-то,
Мой Альмаматер,
Состав из грибов.
В этих бочках,
Меж крови рабов.
И церковь поет:
Все будет, да будет.
Ну сволочь, не лги.
Ибо все есть
Свирепый мертвец
Пожирает мозги
Наступит конец!!!

IV
Не успели крылья сомкнутся,
И бледность сойти на лицо
Как порода мертвого сепаранта,
Помчалась к врачам,
За заменой
Ведь это не станет
Изменой
Родить еще одного
На старости лет.

Женская консультация
Повсюду плач
А вот и врач
(Он лишь палач)
Мы можем завести?
Еще одно дитя?
Да ни хуя!!!
Вы теперь творить не в силах жизнь!!!
Тогда взьярился дед,
И свою старуху
Имел он каждый день,
И вот вдруг чудо:
Понесла!
За счастье это - Благодорят Христа.
Но девят месяцев спустя,
Живот старухи разорвался
И в мир явился злой урод,
Который сразу сдох.
Старуха тоже померла,
А дед прошиб себе мозги,
Вот Так!!!

V
Вот сижу я на краю
И пью,
Я много пью.
А бездна подо мной:
Дрожит и извергает пламя.
Миллионы судьб,
Что мне до них когда я тут,
Пускай, блядь, копошатся,
Черви, муравьи,
Ты раздави
(их всех)
Убьешь ты многих,
Пусть и тебя сожрут
Но смысл в этом весь
Что прекратить войну не сложно,
А сложно продолжать.
Стирать
Живьем реальность,
Ты бездна предо мной
За ней есть островок,
На нем сияют: счастье и покой
(да, вместе)
Пока еще никто дойти туда не смог,
(Все кто умел по воздуху ходить,
Прошли немного и сорвались)
Но я не упаду,
Над всей вселенской преесподней я пойду,
Я знаю, я дойду...
Что пожелать оставшимся в Аду?
В тот миг как мир истопнет в пламени огня,
Убей себя во имя меня...

Post Scriptum
Вот я закончил свой рассказ,
Но не закончена история моя!
Я продолжаю строить дивный мир,
Внутри себя, внутри тебя.
Факт в том что Ад повсюду.
Куда ты не пойдешь (хоть стой)
Ты будешь там!
А раем будет лишь конец,
Спасенье, выход.
Я как Мессия вам принес слова в руках,
И те кровавые мозоли от лопаты,
Которой хоронил я ценности,
Морали все свои.
Джихад мой только начат,
Закончу эту аллегорию я как привык,
Увилимся, Hail Satan!
Ну а пока что
Sic!

[@Dreamson]

Вагина.

21.17(Вагина)

Марк посмотрел на часы и улыбнулся улыбкой счастливого человека. Его жена Мэри должна родить со дня на день.

- Неужели, наконец-то сбудется наша мечта, - подумал Марк. - Ведь мы так хотим ребёнка.
Семья Питерсонов мечтала о ребёнке на протяжении восьми лет, с тех самых пор, как преуспевающий бизнесмен Марк Питерсон женился на девчушке из Огайо. Их союз с самого начала был чем-то необыкновенным, чем-то таким, ради чего стоит жить. Можно было со стопроцентной вероятностью утверждать, что их брак заключён на небесах. Марк хорошо помнил тот день, когда сделал Мэри предложение, шёл дождь, и они стояли на остановке. Марк подумал тогда - "Господи, какая же она красивая, я не смогу прожить без неё ни дня больше!" "Будь моей женой", - сказал ей Марк и вручил залог своей верности, золотое кольцо со сверкающим сапфиром в ювелирной оправе. "Я согласна пойти с тобой куда угодно, любимый мой" - произнесла Мэри, и Марк поцеловал свою будущую жену. "О боже, целых восемь лет прошло с тех пор" - подумал Марк. За это время семья, считавшаяся по американским меркам не богатой, успела, на совместные деньги, приобрести дом в Новом Орлеане, и вовсе не удивительно, что миссис Мэри Питерсон решила родить своего первенца дома, ибо нажитое совместным трудом жилище много значило для них с мужем. У Марка под рукой всегда был телефон, дабы при схватках вызвать бригаду врачей, которая помогла бы его жене родить ребёнка. "Когда она родит, мы соберём пир на весь мир" - любил говаривать Марк, родственникам и друзьям семьи.

- Вы уже придумали ребёнку имя? - спрашивала Джинджер, пухлая подруга жены. - Ну, разумеется, - ответил Марк - И как, если не секрет, вы хотите назвать младенца? - Если будет девочка, то Кэтрин! - А если мальчик? - Если мальчик, то Джонатан. - Хорошее имя - Да, хорошее имя, - подумал Марк, закусив губу: "Хорошее, особенно учитывая, что родители Мэри хотели дать ребёнку совсем другое имя". Родители Мэри были религиозными евреями, а, как известно, евреи никогда не умели придумывать имена. Размышления Марка прервал звонок, в дверь разнёсшийся трелью по всему дому. - Чёрт, надеюсь, он не разбудил Мэри, она ведь так сладко спала, - подумал Марк, открывая дверь. - "Здравствуйте сэр, - улыбнулся Марку с порога незнакомый мужчина, - меня зовут Виктор Баррел. На вид говорящему человеку можно было дать лет двадцать восемь - тридцать. Густые чёрные волосы спадали на лоб, серые глаза смотрели на Марка оценивающим взглядом. - Вы что, свидетели иеговы? Нам от вас ничего не нужно. И почему звоните мне в дверь в столь поздний час? - спросил Марк нежданного гостя. - Извините, мистер Питерсон, но мне нужно выполнить свой долг, - продолжал пришелец. - Что за долг, что вы такое говорите, спросил Марк. Он уже начинал беспокоится, ибо было что-то странное в этом Викторе. - Мне нужно выполнить свой долг, но у меня есть проблема, - продолжал Виктор Баррел. - Какая проблема спросил Марк. - К счастью, уже решённая, - ответил гость, - эта проблема Вы. Сзади на голову Марка обрушилось что-то тяжелое.
21.40(член)

- Быстро, тащите его наверх, воспользуйтесь скотчем, - сказал Виктор Баррел. Он обращался к двум своим напарникам, пробравшимся в дом через задний вход, и ударившим хозяина по голове бутылкой, обёрнутой в полотенце. Старшего из тех, к кому он обращался, звали Дик Стоун, совсем как актрису Шерон Стоун, только в отличие от неё он весил 140кг и обладал малоприятной наружностью. Как сейчас - он был одет в футболку 'The Simpsons' и треники послевоенного образца. Короткие сальные волосы, казалось, не мыли уже, эдак полгода. Довершал картину здоровенный христианский крест висящий на груди. Дику было наплевать на свою внешность, ибо он уже как три года назад решил посвятить себя служению Господу Богу, и с тех пор успешно занимался распространением религиозной литературы на территории штата. Однако не всегда ему удавалось сразу войти в контакт с людьми, покупавшими книги, многие попросту пугались толстого, некрасивого человека появлявшегося у них на пороге. Длилось подобное недоверие, как правило, недолго - Дику всегда удавалось наладить отношения, теми или иными средствами.

Человека же, стоявшего рядом с Диком, звали Майк Витвивки, и ему было немногим за тридцать. Это был невысокий брюнет со шрамом у подбородка. Этот шрам был единственным признаком, по которому можно было запомнить лицо Майка. 'Этот проклятый шрам', - как называл его сам Витвивки. Получен этот шрам был в далёком детстве Майка от отца, приходившего домой пьяным каждый вечер. Майк - типичная жертва американской недообеспеченности, после тринадцати лет побоев сбежал из дома. 'Беги Майки, беги', - сказала тогда его мамаша, малость протрезвевшая в тот момент. Позже он простил её, после того как она наглоталась таблеток и умерла. Отец умер гораздо позже - захлебнулся в собственной блевотине, но его Майк тоже простил, уже когда стал служить Господу. После побега из дома, он наглотался дерьма по уши, и выжил лишь благодаря вере в Бога, и теперь уже не мог отказаться от возложенной на него миссии. И вот теперь он стоял и пялился на Виктора непонимающим взглядом.

- Ну что уставились, быстрее, тащите его наверх, - сказал Виктор, - А я пойду возьму ружья!

- Окей, - сказал Дик, - Потащили Майки.

- Да, не повезло ему, - Майк констатировал факт.
21.43(член)

- Аккуратнее, если он не будет препятствовать нам и способствовать Сатане, он должен жить. - Он почти наверняка попытается помешать нам. - Даже если так, то вряд ли у него что получится, он связан. - Думаешь эта хрень может заменить скотч? - Не знаю, но на всякий случай нужно следить за ним, а то мало ли он освободится. - Если освободится - получит пулю в лоб. - Всё равно сейчас аккуратнее, мы не имеем права убивать его сейчас. - Ха. А беременную тёлку мы имеем право убивать? - Женщина может быть не умрёт. Нам нужно убить только плод. - Если тебе засадить в задницу ружьё и выстрелить, ты жив останешься? - В любом случае мы не можем дать ему родится. - Ладно! Я слышал где-то, что это называется путём меньшего зла. Типа, что ты, совершив меньшее зло, спасаешь мир от большего. - Зло всегда есть зло, но когда приходится выбирать... - Ладно, ждём Виктора.
21.50(член)

Виктор Баррел, поднялся на второй этаж, где перед дверью в одну из комнат его ожидали помощники

вместе со связанным хозяином.

- Ну что, - сказал Виктор, раздавая ружья, - Настала пора совершить то, от чего зависит судьба этого мира. - Мы готовы Виктор, ты же знаешь, - произнёс Майк. - Ну что ж, - Виктор было уже двинулся к двери, но призадумался. Этого момента он ждал на протяжении десяти лет, с тех пор как ему сказали, что грядёт пришествие Антихриста, и что он обязан предотвратить это в зародыше - убить не рожденный плод. Опытным предсказателям удалось вычислить место зачатия Антихриста и теперь настал момент изгнать его обратно в бездну любой ценой. Если ребёнок родится, человечество обречено на вечные муки и страдания, ибо Антихрист не успокоится пока не поработит всех до последнего человека на земле. Не может быть никаких сомнений, - вперёд же, вперёд. Виктор больше не раздумывая, с ружьём наперевес вступил в комнату.
21.55(вагина и член)

Мэри Питерсон неожиданно проснулась. - Мне показалось, или я действительно слышала чужие голоса в коридоре, - подумала она. Вдруг голос за дверью раздался более отчётливо, так что стало понятно - в доме гость. В душе Мэри шевельнулось беспокойство - кто это может быть в столь поздний час, и где Марк.

- Марк, Марк, - позвала она дважды. - Марк не в состоянии вам ответить пока мы не совершим некое действие, - сказал человек с ружьём появившийся на пороге. - Какое действие? Где Марк, - спросила Мэри. Всё происходило словно в замедленной съемке. - Мы извлечём плоть Антихриста из плоти вашей, - сказал второй человек вошедший в комнату (а это был Майк). - Это нужно дабы спасти мир от разрушения, - сказал третий человек, оставшийся стоять на пороге (а это был Дик). - Убирайтесь отсюда! Кто вы? Что вы хотите сделать?! - закричала Мэри. - Мы - волхвы Господни, пришедшие встретить рождение Антихриста и отправить его обратно в преисподнюю, - сказал первый человек (а это был Виктор). - О нет, - голову Мэри осенила страшная догадка, - вы хотите лишить меня моего младенца! Так убирайтесь же отсюда, подлые твари, ибо вы ничего не получите. - Мы добьёмся своего в любом случае, мэм, - сказал Виктор, - и вы не в силах этому помешать. Если вы будете противиться нашим действиям - мы убьём вашего мужа! - У нас еще есть время, - сказал Майк. - Так займёмся же приготовлениями к столь великому событию! - воскликнул Виктор. Мэри разрыдалась.
22.00(вагина)

Марк очнулся в коридоре и слышал весь разговор. Он попытался крикнуть, и, услышав это, Дик, стоявший в проходе, оглянулся и сказал: 'Ха, очнулся, лучше тебе лежать смирно', - и развернулся обратно в проход.

- Они хотят убить нашего ребёнка, - подумал Марк. - Это просто немыслимо. - Господи, как же такое может быть. - За что они хотят сделать это с нами. - Они думают, что мой сын Антихрист. - Я связан, и не могу их разубедить в этом. - Я не могу помочь Мэри. - Я не могу спасти свою семью и свой дом. - Господи, помоги мне. - Чем я связан? - Господи, чем же я связан? - в душе Марка трепыхнулась надежда, - Это не скотч. - Это бумажная клейкая лента. - Я могу её потихоньку разорвать. - Так, чтобы они не слышали. - А потом, - взгляд Марка упал на нож, торчащий из заднего кармана человека, стоящего в дверях. - А потом я помогу Мэри.
22.10(член и вагина)

- Миссис Питерсон, не могли бы вы встать? - произнёс Виктор. - Зачем? - спросила Мэри. - Во время этого ритуала вы должны стоять, - ответил Виктор. - Так встаньте же, и душа ваша будет жить вечно, - сказал ей Майк. - Мы освободим вас от Дьявола, - добавил Виктор.
Мэри посмотрела на него ненавидящим взглядом и попыталась встать. Сразу у неё это не получилось. Тогда ей помог Майк.

- Майк, приступай, - крикнул Виктор.
После команды Виктора Майк сорвал с Мэри ночную рубашку. Мэри в ужасе зажмурилась.

- Пожалуйста, не надо, - шептала она, - оставьте моего ребёнка в покое, он не Антихрист, это мой малыш! - Откуда же ты можешь это знать, женщина, - спросил Виктор. - Он не Антихрист, вы заблуждаетесь, сволочи, оставьте нас в покое! - кричала она. - Майк, не медли, - прошипел Виктор, - Мэри, помните о вашем муже, он ещё может остаться в живых, если вы не будете делать глупостей. - Прости нас, Господь, - сказал Майк, вставляя ружьё между ног женщине. - Начнем же..., - начал Виктор. Его слова прервал вскрик Дика, у того из брюха хлестала кровь. Он схватился с Марком Питерсоном, неведомо каким образом освободившимся. Видимо, он выхватил у Дика нож, но тот вовремя это просёк, и сумел помешать Марку. - Именем Господа Бога нашего, - начал Виктор. - Марк, - крикнула Мэри. - Мэри, - крикнул Марк. - Отца, сына, и святого духа, - продолжал Баррел. - Умрите, ублюдки! - крикнул Марк, вонзая нож в живот Дику. - Обрекаю тебя, отродье дьявола..., - почти кричал Виктор. - Зря ты так, - сказал Дик, отработанным движением сломал Марку шею и умер. - ...гореть в преисподней, - закончил Виктор яростным криком.
Майк нажал на спусковой крючок ружья, но выстрела не последовало. Женщина рухнула на кровать в обмороке.

- Что случилось Майк? - Ружьё не выстрелило. - Я спрашиваю, что случилось? - Ружьё не выстрелило Виктор. - Почему? - Сейчас посмотрим, - сказал Майк, копошась в ружье. - Чёрт, патроны отсырели, проклятые ружья старой модели. - Как они могли отсыреть? - Не знаю, тут какая-то странная вязкая жидкость похожая на кровь. - Кровь, откуда в ружье могла взяться кровь. - О господи! - Майк, что случилось? - спросил Виктор. - Помилуй Господь, я понял - у неё просто отошли воды и залили патроны. - Проклятье, дьявол прямо из утробы строит нам козни, - прорычал Виктор, - но ничего, у нас ещё есть ружья, на этот раз мы не будем поднимать её. - А как же её душа? - спросил Майк. - Ничего, пусть горит в аду, если ей так больше нравится, - ответил Виктор, - Мы выберем меньшее зло.
22.17(коитус)

- Послушай, Виктор, знаешь, о чём я подумал? - Знаю, тебе жалко убивать беременную женщину. Тебе кажется это кощунством и издевательством над человеческой природой. - Я подумал о том что может быть мы ошиблись, и это вовсе не мать дьявола, а её ребёнок не Антихрист? Слышишь, что я сказал, Виктор, наверное это не Антихрист, а Бог мешает нам лишить жизни невинного младенца? Виктор, почему же ты молчишь? - Я тебе скажу одно - ты идиот! Дьявол путает тебя, играет на твоих человеческих чувствах. Не поддавайся этому. Возьми ружьё, пришла пора убить Антихриста.
Майк заметно колебался.

- Майк, чего же ты медлишь, судьба человечества в твоих руках! - Давай, или я сделаю это сам, - говорил Виктор Баррел, волхв для антихриста. - Нет, - резко ответил Майк, - я сам сделаю это, чем позволю другому человеку совершить такой грех. - Ты сделал правильный выбор Майк. - Виктор! - Что, Майк? - У меня есть одна просьба к тебе. - Какая, Майк? - Я не смогу после этого спокойно жить! Поэтому ты убьёшь меня когда всё будет кончено. - Хорошо, Майк. - Тогда приступим!
22.32(оргазм)

Майк засунул ружьё между ног Мэри, так, что дуло оказалось вставленным в вагину.

- Ну что, обойдёмся без ритуала? - спросил Виктор. - К чёрту его, - согласился Майк.
Мэри издала тихий стон.

- Стреляй же, пока она не очнулась.
Майк нажал курок. Выстрел получился тихим. Тело приглушило его. Мэри задёргалась в болевых конвульсиях.

- Покончи с её страданиями Марк, - сказал Виктор.
Майк выстрелил ещё раз, теперь в голову.

- Теперь ты, - сказал Майк протягивая ружьё Виктору. - Ты уверен что хочешь этого? - Я не смогу так жить. - Хорошо Майк, я выполню твою последнюю просьбу, но знай - ты спас Мир от лап Дьявола. - Моя вера пошатнулась. Покончи со мной сейчас. - Ты можешь хотя бы исповедоваться мне, как обладателю духовного сана. - Хорошо Виктор. - Я слушаю твою исповедь Майкл Витвивки. - О, Господь. Я могу много в чём исповедоваться. Ведь я обкрадывал людей, грабил магазины, занимался развратом. Но это было давно. Сейчас же я совершил гораздо более страшный грех. Я убил беременную женщину и её плод. Прости меня, Господь, за сей страшный грех, у меня не было выбора. - Майк, за это Господь тебя не накажет, а вознаградит. Ибо ты герой, спасший мир. - Замолчи Виктор. Замолчи и убей меня. - Хорошо, раз ты так хочешь.
Виктор направил ружьё Майку в голову и выстрелил. Майк упал на пол, не издав не единого звука.

23.00(все кончили)

От уютного дома четы Питерсонов в Новом Орлеане удалялся человек в одежде приходского священника. Этого человека явно не волновали сирены приближающейся полиции. Этот человек шёл, будучи уверенным в том, что защищён Богом от всех напастей, уверенным в том, что попадёт после смерти в царствие на небесах. И никто не смог бы, даже если бы и попытался, убедить его в том, что он убил сегодня не Антихриста и его родителей, а невинную семью Питерсонов и их не рожденного ребёнка. В конце концов его руки были почти чисты, ведь он убил только Майка Витвивки, убийцу, который собственно и покончил с Питерсонами. В конце концов может он не человек, а Дьявол, ловко провернувший очередную авантюру, заодно захапавший пару-тройку свежих душ. А быть может младенец и в самом деле был Антихристом, а его родителям попросту не повезло. Быть может Дьявол и Бог одно и то же - ведь пути Господни неисповедимы. Мало ли что может быть. По крайней мере пока что sic.

[@Амурочка]

какое то у тебя тяжёлое и готическое творчество.....

[@Dreamson]

Я бы сказал - жесткий сюрреализм. Все о чем я пишу, навеяно переживаниями, болью и страхами, моей реальной жизни

Originally posted by Клявас®@Tuesday, 23 May 2006, 1:05
блокировать даунов

Забираю свои слова обратно

Потом почитаю и послушаю. После экзамена.
Интересно.