Комедия Смерти

[@aleks4d]

КОМЕДИЯ СМЕРТИ
(сатирико-аллегорическая пьеса)

Рисуй кровью,
Апокалипсис сейчас.
На дворе средневековье –
Мракобесие и джаз!

Пикник

Действующие лица:

Смерть
Император-жрец
Слепой Безумный Проповедник
Король-и-Королева (в одном лице)
Шут
Астролог
Папа Римский
Палач
Колесница Смерти-Триумфатора
Монахи, покойники, вороны, рабы, пьяницы, проститутки, Легион Смерти, художники, скульпторы, поэты, стая призраков, рыцари, посол.

Локации:

Снежная пустыня; собор; языческий храм; кабак; кладбище; замок.

Примечание: свои монологи Смерть произносит, обращаясь не к зрителю, а как бы рассуждая сама с собой (возможно, при этом ходит кругами, ссутулившись, и сложив руки за спиной).



I. Прогулка Смерти

Снежная пустыня. Ни животных, ни растений. С тихим скрипом по снегу бредет Смерть, – в серых лохмотьях (чуть темнее самого снега), лицо скрыто, – сгорбившись и заложив руки за спину.
Смерть делает несколько кругов в полной тишине, которую нарушает лишь хруст снега. Затем останавливается вполоборота к зрителю и, запрокинув голову, в пафосном отчаянии восклицает:
- Боже, о, Боже! Господь Бог мой! Устала я! Сил нет моих! Где отрада мне? Где покой? Где награда? Быть одной?.. Боже, видишь Ты, платье мое – некогда черного бархата прекрасное платье – нынче изношено, истерто до дыр, и блекло, словно саван, а у меня ни времени, ни сил нет, чтоб заштопать его, не то, чтобы новое пошить. Ты видишь, стара я и немощна, и все же денно и нощно, не зная обеденного перерыва и выходных, я выполняю свою работу – некогда милую мне, а ныне опостылевшую. Мила она мне была, потому как занятной и творческой казалась, однако приелись мне и эти разнообразия, поскольку фантазия моя не бездонна, а работе не видно конца! И чтоб ни измышляла я, сколь бы верным и надежным не казался мне метод, измышленный мной: чума ли, атомная бомба ли, - человек всегда находит моему действию противодействие. Болезнь – вот вам вакцина, война – вот вам пацифисты… И, кроме того, и плодятся-то они быстрей, чем помирают. Им за то некие пособия выплачивают еще… Когда же поймут они, что ТАМ им не понадобятся никакие пособия! Как же не поймут они, обзывая меня страшной и злой, что лишь я дарую им истинное благо! О, неблагодарные!.. Боже, о, Боже, если есть Ты, услышь меня, рабу Твою, даруй покой и тишину – в одиночестве! Устала я! О, как устала я!.. (хнычет, - затем изменившимся тоном) А, впрочем, что-то заболталась. Дела же. Косу мне, косу! (уходит).

II. Пляска Смерти

Сцена 1. Собор

Толстый монах в серой, как у Смерти, но свежей и аккуратной ряске, поглаживая брюхо, довольно восклицает:
- О, Боже! ик! Господи, Ты, Боже! ик! Хороша жизнь, дарованная Тобой! Отрадна! Приятна! Сытна! Надобно испить чашу ее до дна! Славно отпраздновали мы сожжение сотни старых ведьм и крещение сотни молодых. Все в твоей жизни справедливо: стар умрет – млад родится. Славно жить! ик! Помолюсь о долгой жизни всем безгрешным, как я. Ик!

Сцена 2. Кладбище

Среди деревянных покосившихся крестов стоит гроб – деревянный, безобразный. Из него приподнимается мертвец в саване и горестно вопиет:
- О, Боже! Из Бездны взываю к Тебе, Господи! Плоть моя была развратна – в прелюбодеянии и чревоугодии сгубила душу свою. И ныне проклят и брошен я. Не преданный земле прах мой – на пиршество ворон. Неуспокоенная душа моя – на пиршество чертей. О, Боже, даруй мне мир. Даруй мне смерть полную – забытье конечное… Или – нет – быть может, жизнь еще?! Я б искупил свой грех… (с шумом крыл прилетают вороны) Боже, услышь, из Бездны гробовой взываю, из Бездны адовой прошу! Даруй мне жизнь!
Вороны заклевывают его, и мертвец вопит.
Вороны (передразнивая). Кар-кар-кар!

Сцена 3. Снежная пустыня

Смерть. Чего ж так жить-то все хотят? Нет, не дано понять сие… Ведь благо – я! Ах, и так вот в любые времена!..

Сцена 4. Языческий храм – Зиккурат

Император-жрец с кинжалом пред каменным идолом, и закованные греческие рабы.
Рабы. Вот и все, минула радостная жизнь, и в жертву алчущему богу нас принесут враги. Ах, горе нам: не на полях Елисейских будем жить, а в чреве нечестивого божка мы станем гнить.
Император-жрец. Что же ноете, канальи, когда жизнь была б куда страшней гниения во чреве бога нашего Молоха!
Рабы. И пусть страшней, а все же – жизнь! И в жизни есть надежда и просвет, а в смерти – ничего уж нет. Ах, мы слышим шелест крыл Таната!
Император-жрец. Ведь правы же, канальи, но уж ваш удел таков, а я – верховный жрец и император – сын самих богов! Бессмертен я!
Рабы. Глупец ты, император, ты – сын гордыни, а не богов. Умрешь и ты! Ах, мы ощущаем холод крыл Таната! Ах!..
Император-жрец убивает рабов кинжалом.
- Пока я жив, вам, боги - мои дары, и вы даруйте мне за то – жизнь вечную!

Сцена 5. Снежная пустыня

Смерть. Так с давних лет и до сих пор: и раб, и император хватаются за жизнь, дескать, надежда есть! Как глупо все! Когда ж поймут: надежды в жизни нет! Итог один у всех, и имя ему – Смерть!

Сцена 6. Кабак

Всякий сброд – пьяницы, проститутки. Шумят, хохочут, ругаются. Все замолкают, когда появляется Слепой Безумный Проповедник, и громко объявляет:
- Видение я зрил! Слушайте, братия и сестрия! Слушайте стон Человека! Стон Человека, зрившего Конец!
Испуганные возгласы из толпы:
- Говори же, говори скорей, какое видение посетило тебя, блаженный?
- Кровь? Реки крови?
- Невеста, облеченная в Солнце? Антихрист? Великий Красный Зверь, чье число – шесть и шесть и шесть? Всадники Апокалипсиса?
- Воскресшие мертвецы? Иль мертвые живые?
Проповедник. Нет! Нет! Нет! Но – Крест и на Кресте!.. Не Сына Божия узрел я, не Того, указуя на коего, сказано: Ecce Homo! – се человек! Нет, не Того, лик чей отпечатан на Туринской Плащанице, и чей видите вы на иконах нерукописных, Святым Духом начертанных, - НЕТ!
Крики, переходящие в мольбы (пьяницы падают пред проповедником на колени и хватают его за одежду; проститутки плачут, размазывая по лицу косметику, и лобызают его ноги):
- Но кого увидел ты?! Молим, святой человек, скажи же, скажи!..
Проповедник. Но – остов!
Толпа (замолкнув, через пару секунд). Что?
Проповедник. Крест и на Кресте – остов! Не плоть, но – кость! Прах Христа истлевший, и обнаживший суть! Сын Божий – не Бог, а – прах! И лика нет – скалящийся череп! Скелет Распятый!
Толпа затихает в недоумении. Проповедник стоит, простерев длани как распятый, и, будто наслаждаясь произведенным эффектом. Молчание немного затягивается, но неожиданно в зловещей тишине раздается хихиканье пьяной проститутки:
- Хи-хи! Скелетик Распятый! Как страшно! Прям, жуть – видение. Сдохнуть можно! Только не от страха, а со смеху!
Толпа оживляется, слышатся смешки. Проститутка продолжает, встав перед Проповедником:
- Ну-ка, загляни мне в глаза! Что ты там узрел своими незрячими бессмысленными глазенками? Может, свое тощее тело узрел, и принял за видение? Да тебя точно к кресту надо прибить – чтоб не упорхнул на Небо раньше времени! А то ишь ты – дурак да слепой, - так сразу уж и пророк и святой! А мы – верь ему да бойся слов его! А что выдумал-то больной головой своей: скелет на кресте!..
Проповедник начинает печально говорить:
- Уйди, блудница неразумная…
Его тут же перебивает эта проститутка и другие:
- А что это: мол, женщина, так сразу – дура, так? Ах, ты, чурбан!
Хватают Проповедника, теребят, рвут ему волосы и бороды. Он пытается отбиваться тростью, и кричит: “богохульники! грешники! содомиты!”, но на помощь женщинам приходят мужчины:
- Кто тут содомиты? Ты свои грехи на других не перекладывай! И кто богохульники это? Ты видел Христа нашего скелетом распятым, а не мы! Ты и богохульник, ты и гни до костей!
Избивают Проповедника. Он кричит:
- О, слепцы!
В кабак врываются стражники в доспехах, расталкивают толпу, и, отряхивая Проповедника, объявляют:
- Король прознал о тебе, свят человек, и призывает ко двору – глаголить Истину на пиру в твою честь, блаженный.
Проповедник грозит кулаком избивавшей его толпе, и высокомерно произносит:
- Вот вам, челядь бесстыжая и неразумная! Вот вам и гнить в этом смраде нищем, а – мне, мудрецу, и – хоть слепцу, - но ясновидящему! – ко двору королевскому! Быть может, на пост придворного астролога!
Гордо уходит, сопровождаемый рыцарями.

Сцена 7. Снежная пустыня

Смерть. Увы, увы, но человек заблуждается во всем. И даже, если он, казалось бы, умней, чем большинство, то все ж, по-своему он глуп. Кто развратен, кто жесток, а для иного, тщеславие – смертельный порок!

Сцена 8. Замок

Роскошная пиршественная зала. За столом, уставленном едой и питьем, сидят всевозможные придворные, рыцари, монахи (куда же без них); во главе Король-и-Королева (в одном лице – правитель страдает раздвоением личности – и гендера), по одну сторону – Шут, по другую – Проповедник.
Король-и-Королева. Мы, наше величество, милости Божию Король Фульский , и (изменившимся голосом) Королева Фульская, (мужским) пригласили вас на пир в честь мудреца и прозорливца, коему было видение, осмеянное чернью. Но мил человек, мы не пьяницы, (другим голосом) или проститутки, (мужским) а высшее сословие кровей наиблагороднейших. Мы выслушаем твою Истину и внемлем ей.
Шут. Очень-с серьезно-с выслушаем-с, губу прикусив-с.
Придворный Астролог. Звезды расположены благоприятно для начала трапезы, ваше величество.
Король-и-Королева. Так вкусим же пищи с позволения Господа нашего!
(монахи начинают усердно, жадно взирая на пищу, читать молитву – громко, нестройно; Amen звучит под общее чавканье).
Проповедник (не притронувшись к еде). Грозное видение мне было. Зрил я на кресте распятым тленный прах…
Шут (в сторону). И был тебе, должно быть, страх?..
Проповедник. Страшным казался мне Распятый, без кожи, без одежд…
Шут (в сторону). Страшилка для невежд!..
Проповедник. Голый белый остов…
Шут (в сторону). Как бы срифмовать?.. глупцов, кротов, слепцов?
Проповедник. Горе предвещал сей скелет…
Шут (в сторону). Очередной бред!
Астролог. Любопытное видение, с точки зрения снотолкования может быть интерпретировано как комплекс неполноценности; я запишу его в свое сочинение “О нарушениях сна, в связи с наваждением демонов – перверсоров, именующихся Nevrozius, Sublimatius, Frustratius, и насылающих мнимо метафизические видения, выдаваемые за Откровения Истины людьми, не читавшими трактата сего, написанного рукой придворного астролога, астронома, алхимика, философа и медика Фрейдиуса Бессознательного”.
Король-и-Королева (изменившимся голосом). Казнить Астролога!
Астролог. Помилуйте, за что же, ваша двуличная светлость?!
Король-и-Королева (мужским голосом). Да – за что?! (изменившимся) Он надоел мне своими заумными словами, лишенными изящной простоты!
Шут (в сторону). Прихоть Королевы-но-не-Короля!..
Появляется Палач.
Палач. Явился на зов “казнить”. Кого?
Король-и-Королева. Астролога! (мужским) Не сметь!
Шут. Ах, семейная драма!.. Старый дурак и капризная дама…
Король-и-Королева. (изменившимся голосом). Слушайся меня, Палач, я – твоя Королева (вспомни милость мою, оказанную тебе как-то ночью…); (мужским) Так ты!.. Ну, шлюха, получай! (дает себе пощечину); (изменившимся) Ай!
Астролог незаметно покидает залу.
Шут. Ах, какой позор! Владыка в разладе сам с собой!
Палач (в отчаянии). Так кого казнить?! Ведь должен я казнить… (поет) Ведь такова судьба моя – придворного палача! Я как мясник люблю рубить, пилить, топить и вешать! Я больше люда погубил, чем сам Великий Инквизитор. И мучает меня ночами призраков толпа!
(появившись) Стая призраков. Да-да-да!
Палач. Она мой сон тревожит, чувством раскаяния все гложет, и ничто мне больше не поможет! Кыш, кыш, исчадия! (машет руками)
Стая призраков (не исчезает – приближается). Ха-ха-ха!
Палач. Им не знать моей тоски по несбывшейся любви… А я всегда любил одну – мою Ко-ро-ле-ву-у-у-у!..
Стая призраков. И Короля! га-га-га! (исчезает)
Шут. Вот те раз… Уж палачи поют, и ноют о любви. Какой нелепый парафраз… чтоб не ляпнуть непристойность.
Король-и-Королева (мужским) А где же Астролог? (изменившимся) Еще мужик, называется! Трусливый пес сбежал, пока ты меня бил! (мужским) Бью, - значит, люблю!
Палач (поет). Но должен ведь я долг исполнить, и кого-то погубить!
Шут. Хватит петь, всем надоел твой плач, и все же ты не ритор, а палач и инквизитор!
Король-и-Королева. Казнить Шута! Зануден стал и не смешон.
Шут. Надеюсь, это шутка… (обреченно) Но нет, Король суров, (злорадно) а Королева – сука…
Король-и-Королева (изменившимся голосом). Хам!
Шут. И – вам! Скажу я тоже…
Палач вытаскивает Шута в центр пиршественной залы.
Шут. Ай, обреченным, будто прокаженным, плевать на порфиру!.. Сочиню перед смертью злую сатиру!..
(поет под мандолину)
Поглумиться над слепцом,
Над его нелепым сном
Решили Король-и-Королева,
Вот те на! –
В одном лице.
Стало скучно, наконец.
Ведь пророк и глуп и свят.
Можно ль такого распять?
А вот шут – дерзок и умен…
Палач точит большой мясной нож, заглушая шута.
Шут (кричит). Страшный плут – на остроты силен
На язык остер.
Вот его б и на костер!
И все же скоморох
Прозорливей, чем пророк.
Так знай, Король,
И знай же, Королева,
Твоя гибель следом за моею!
Палач. Кончай свои стихи, и лучше помолись за все свои грехи!
Шут (дерзко). К чертям пойду! С ними веселей…
Палач. И – горячей!
Палач рубит голову Шута, несколько мгновений стоит в победной позе, будто позируя, затем вдруг в ужасе отступает, глядя за кулисы, и осеняя себя крестным знамением, чертит вокруг себя ножом магический круг, затем срывает маску, и, будто задохнувшись, падает замертво. Все удивленно наблюдают за этой сценой, но вдруг все взоры обращаются к кулисам, из которых неспешным строем выходит Легион скелетов.
Король-и-Королева (в ужасе изменяя голос от мужского на измененный). Кто вы и зачем явились в наш замок?
Легион. Мы явились ниспровергать власть имущих, пытать палачей, освобождать рабов, умерщвлять плоть монахов, лишать девственности святош, и даровать невинность блудницам, обманывать обманщиков, и смеяться над насмешниками. Имя нам – Легион Смерти.

III. Триумф Смерти

Сцена 1. Собор

На возвышении, в окружении епископов и пр. церковных чинов восседает Папа Римский – совершенно лысый морщинистый и иссохший старик, свесивший голову на грудь, и то засыпающий, то пробуждающийся.
Голос (торжественно объявляет). На аудиенцию к Римскому Епископу, преемнику князя апостолов, Верховному Первосвященнику Вселенской Церкви, Архиепископу и митрополиту Римской провинции, Викарию Христа, Рабу рабов Божьих – Посол от Короля-и-Королевы Фульских “с чрезвычайно важным и не требующем отклонений известием”!
Вбегает Посол – мокрый и грязный – подбегает к престолу, целует руку и полы одежды Папы.
Папа (проснувшись). А? Что такое? Кто такой? Фу, сын мой, ты мокр… Ну, ничего, со мной тоже бывает!.. Кхе-кхе… (засыпает).
Посол. Горе, горе, Ваше Первосвященство, беда, беда… (бессвязно бормочет) Пир, Проповедник, Шут, Скелет на Кресте…
Папа (проснувшись). На кресте – кто? – скелет? Святотатство… святота… (засыпает).
Посол. Король, Королева, Палач, Легион, Смерть…
Папа (проснувшись). Смерть? Нет, нет, сын мой, - ересь: я жив еще, жив, и бодр и сил полон…
Рядом с Послом возникает скелет; увидев его, Посол от ужаса умирает.
Папа. А? Кто ты? Я не вижу – нет! Я стар и немощен…
Скелет (делает шаг вперед). Власть твоя дьявольская, Папа, будет низложена!
Папа (торжественно). Нет, не Папа я тебе, исчадье белокостное! Анафема! Анафема! Анафема! (Молчание. Скелет подходит ближе. Папа протягивает руку и, направляя в скелета трость, торжественно повторяет) Анафема! Анафема! Анафема! (Молчание. Скелет, тихо посмеиваясь, приближается. Папа, удивленно) Ась? Что такое? (изменив ударение на е) Анафéма! Анафéма! Анафéма!
Скелет подходит вплотную и одним ударом по голове убивает Папу. Молчание. Все в ужасе. Неожиданно гремит похоронный марш, и появляются скелеты с инструментами: барабанами, литаврами, флейтами и пр. Шествие проходит сквозь собор, и от грома музыки обрушиваются канделябры, иконы, и всякая церковная утварь. Скелет во фраке и напудренном парике требует тишины, и садится за орган. После первых же необузданных дисгармоничных звуков органа весь собор обрушивается.

Сцена 2. Кабак

1й пьяница. А слепой-то, говорят, и впрямь провидец был. Говорят, как на пиру-то видение рассказал, так сразу же из-под земли скелеты встали.
2й пьяница. Говорят, что мертвые как встали, так живые сразу же легли – мертвые стали! А Пророк в высь поднялся, и все стигматы увидели на дланях его!..
3й пьяница (доверительным шепотом). Еще говорят, что он удостоился милости самой Королевы…
Стражник (подойдя сзади, хватает 3его пьяницу за плечо). А, ну, пойдем, расскажешь, откуда такие интимные вещи знаешь, в пыточной камере (уводит).
Проститутка. Да врут все. Не пророк он никакой, и даже не проповедник: напился там и сам под стол упал. Как и остальные.
2й пьяница. А ты, молчи, ведьма! Откудова тебе-то знать? Сама на королевском пиру-то не была, небось! Там не такие алкоголики, как мы…
1й пьяница. А кто из нас был? А там-то, небось, вино не такое гадкое, как в этой дыре. То-то ж и вывеска “Дно стакана” – только не стакана дно, а жизни этой… Что за жизнь! У собак, питающихся объедками с королевского стола куда приятней… Хоть и не живи!
Проститутка. Ну и не живи! Кто тебе не дает?
1й пьяница. Бесплатно веревки никто мне не дает даже!
Проститутка. Может, тебе и петлю затянуть?
1й пьяница. А вот сделай, хоть раз дело доброе! Я тебя другом назову, а может, полюблю даже!
Подходит скелет, протягивает готовую веревочную петлю:
- Полюби меня – свою смерть…
1й пьяница (в ужасе, крестясь). Чур, чур меня, нечисть… Напился до белых косточек…
Скелет. Ну что ты, милый, хоть другом назови что ли?..
1й пьяница. Уйди, уйди от меня, костлявая… Мне что-то жить захотелось! И вино здесь, оказывается, не такое уж дрянное…
Проститутка. Да что ты дрожишь! Тебя какой-то весельчак просто разыгрывает, или этот Проповедник придурошный!
Проститутка подходит, и пытается сорвать со скелета “маску” – крутит и едва не отрывает череп, и, понимая, что он – настоящий, истошно визжит. Скелет затягивает на ее шее петлю, и визг превращается в хрип, и затем вовсе затухает.
Скелет. Все за столы! Сегодня и в последний раз угощает – Смерть!
Появляются скелеты со стаканами и бутылками. Бочку с надписью In Vino Veritas сменяют бочкой с надписью Memento Mori; на бутылках значится Venena.

Сцена 3. Замок

(В замке не прошло и минуты)

Король-и-Королева. Так, говоришь, ты, Легион, что ниспровергать нас пришел?
Легион. Знай, на месте этом, как и на любом ином месте земного шара одно владычество будет: один лишь дворец – из костей, один лишь храм – склеп, и весь доминион – кладбище необъятное.
Король-и-Королева. Но кто царить будет во дворце, кто служить станет во храме, и жить в этом владычестве?
Легион. Никто – жить, - но не жить – все; служителем и божеством – Святая Смерть; и владычество – Империя Ее.
Король-и-Королева. Так хочешь сказать ты… (изменившимся голосом – истерично) что все мы будем такими костлявыми?!
Легион (замявшись). Э-э… (подобрав челюсть от изумления) Обнажить оружие! Пытать, ломать, и – убивать!
Скелеты обнажают мечи, достают копья, топоры и луки; вступают в поединок с рыцарями. Король-и-Королева, наблюдая это, хлопает в ладоши, и кричит:
- Эй, художники, скульпторы и поэты! Запечатлите во веки веков эту пляску!
Прибегают художники с холстами, скульпторы с глыбами камня, и поэты со свитками; начинают рисовать, лепить, писать. Один скелет убивает художника, одевает на череп его берет, и, взяв палитру, принимается кистью малевать по холсту – предполагается, что так возник экспрессионизм.
Король-и-Королева (мужским голосом). Знать бы исход битвы! Что делать: бежать, страшась позора поражения, или оставшись, насладиться славой победы? (изменившимся) Ах, жаль, что Астролога нет…
Скелеты выкатывают огромную колбу, заполоненную жидкостью – в ней барахтается Астролог.
Астролог (глухо). Я – великий философ, великий алхимик, великий врач! Кто вам дал право?! Да я таких, как вы, раскапывал и по косточкам раскладывая, изучал! Я все о вас знаю! Вы – мертвы! И ходить не можете! С теоретической точки зрения… (колбу переворачивают прямо, и астролог погружается под воду). Буль-буль-буль. (выплывает) … вы даже видеть и говорить не можете! (колбу помещают на медленный огонь) …А-а! Нехристи! Садисты, эксгибиционисты, тафофилы, некрофилы!..
Проповедник (встав на стол, и сметая тростью яства и кубки, громогласно объявляет). Вот оно! Вот – Конец, зримый мной!
Король-и-Королева. А-то мы не поняли еще…
На стол взбирается скелет:
- Позвольте, мудрец, проводить вас, чтобы вы поближе, так сказать, сенсуально, ознакомились с вашим вещим видением.
Берется за трость слепого Проповедника, и ведет его к краю стола, затем вырывает трость, и, потянув за бороду, скидывает Проповедника со стола. Проповедник расшибает лоб.
Некоторое время не происходит ничего нового: скелеты сражаются с рыцарями; художники, скульпторы и поэты творят; астролог вопит в колбе; скелеты бесчинствуют – крушат мебель, катаются на люстрах, бегают за людьми, затем – убивают их; повсюду – крики, стоны, визги… Один скелет пытается изнасиловать женщину. Другой отворяет шкаф, и, скрывается в нем. Третий скелет обнимается и целуется с девушкой. Выкатывается гроб на колесиках – мертвец, закутанный в саван, отмахивается от преследующих его ворон (кар-кар-кар), проезжает по зале – и укатывается.
Король-и-Королева (зевая). Скучно что-то стало!.. Может, как-то ускорить развязку?
Наступает тишина. Скелеты достают пулеметы, и одной очередью (отчетливый стрекот в полной тишине) превращают все живое (кроме Короля-и-Королевы) в мертвое. После стрекота различима унылая музыка скрипки. Выходит Смерть со скрипкой – двумя косточками. Недолго играет, затем смолкает. К ее ногам бросаются Король-и-Королева.
Король-и-Королева. Владычица, императрица! Все дары – тебе! Давно – о, как давно томились мы в плену тленной плоти! Как давно жаждали освобождения от оков ее необузданной похоти!..
Смерть (положив руку на голову, увенчанную короной, Короля-и-Королевы). Нет, не гибель всего живого и воцарение мертвого – моя Победа. Но благодарность от человека – мой истинный Триумф! Отныне вы повенчаны – во мне…
Снимает с них корону, после чего Король-и-Королева падают замертво; надевает корону на себя. Ну что же – свершилось! Эпилог…

Сцена 4. Кладбище

На соборе – склепе горбатый скелет неистово бьет в колокол: после трех ударов он трескается и разрывается. Скелеты с инструментами идут среди могил. Они бьют в барабаны, литавры, трубят в трубы. Следом – скелеты в темных очках и с длинными волосами, играющие на электрогитарах, из которых извлекают пафосные рифы. Далее хор скелетов, воспевающих (по листу): Triumph of Death! Le Triomphe de la Mort! Triumph des Todes! Trionfo della morte! Триумф Смерти!
Наконец, появляются кони-скелеты, запряженные колесницей-черепом. На ней восседает Смерть-Триумфатор в богато вышитом одеянии.
Шествие удаляется, и музыка стихает.

Сцена 5. Снежная пустыня

Никого и ничего. Полная тишина. Покой.

Занавес.

Примечание: в пьесе использованы образы следующих художников: Магнус Энкель (Прогулка Смерти), Поль Дельво (Распятие), Ганс Гольбейн младший (цикл Пляска Смерти), Михаэль Вольгемут (Танец скелетов), Гийо Маршан, Хервиг Зенс, Бернт Нотке (Пляска Смерти), Питер Брейгель старший (Триумф Смерти), Альфред Ретель (Смерть, играющая на скрипке; Смерть – друг), Эдвард Мунк (Смерть и дева), Джеймс Энсор (Смерть, избивающая человеческое стадо; Художник-скелет), Лейла Уэнделл, Макс Клингер, Вольфганг Грассе, Хугус Гиллет (Триумф), Родольф Бреден (Комедия Смерти), Феликс Нуссбаум (Триумф Смерти), а также неизвестных средневековых художников.


Январь-апрель 2008