13.09.2020 Глеб Самойлоff & THE MATRIXX  побывали в гостях у канала MTV

21.09.2020, МИР24

Его называют самым таинственным представителем русского рока. Поэт, композитор, в прошлом один из фронтменов группы «Агата Кристи» и вот уже 10 лет солист и основатель нового проекта – Глеб Самойлов и группа «The Matrixx» побывали в гостях у «Ночного экспресса» и Алексея Кортнева. Музыкант рассказал о своем детстве, сыне и работе в поликлинике.

Станция Ижевск

Алексей Кортнев: Мы прибываем на первую остановку – станцию Ижевск, но, прежде чем начать беседу, разрешите представить всех, кто так плотно населяет диван. Это Дима Хакимов, он же Снейк, – директор и барабанщик «The Matrixx». Валера Аркадин – гитарист и бэк-вокалист. Станислава Матвеева – бас-гитаристка, клавишница и бэк-вокалистка. И, конечно, основатель, автор и вообще легенда – Глеб Самойлов. Почему мы оказались в Ижевске – именно здесь 10 лет назад состоялся первый публичный концерт группы «The Matrixx». Почему именно в Ижевске?

Дмитрий Хакимов: Мы хотели перед московским концертом попробовать новую программу в каком-то другом городе России. И выбрали Ижевск, потому что это рок-город, жесткий – там Калашников, там и публика отличная.

Алексей Кортнев: Как приняли, ведь все равно пришли несомненно поклонники в первую очередь Глеба по прошлому проекту?

Глеб Самойлов: Мы честно предупреждали, что программа совершенно новая. Мы вкидывали, вбрасывали песни три в интернет, а так – это была, конечно, грандиозная афера. Я помню даже дату, 20 апреля это было.

Алексей Кортнев: И все же как на этом первом концерте приняли новый материал?

Глеб Самойлов: Я не помню.

Дмитрий Хакимов: Было очень много поклонников, которые приехали из разных городов. Кто-то из Питера, из Москвы приехали. И они в принципе были настроены очень позитивно, но во время самого концерта стояли с удивлением.

Алексей Кортнев: Кому пришла в голову блистательная идея собрать «The Matrixx»?

Глеб Самойлов: А делать просто нечего было. Решение о том, что группа «Агата Кристи» распадается, было принято уже в последнем составе «Агаты Кристи», приглашенном. Были Дима Снейк и Костя Бекрев. Я знал, что не прекращу сочинять песни и выступать с ними – я другого ничего не умею делать. Сначала мы с Димой образовали ячейку – это не было заговором, было все понятно. Потом присоединился Костя, потом Валера уже подтянулся.

Алексей Кортнев: Как пришла идея пригласить девушку?

Дмитрий Хакимов: Когда Костя покинул коллектив, я предложил такую схему: чтобы никто не сравнивал следующего музыканта на месте Кости, мальчика брать нельзя…

Валерий Аркадин: Это хейтерство было бы страшное.

Дмитрий Хакимов: Соответственно, надо взять девочку. Устроили кастинг, на который приходили бас-гитаристки разные, и Стася его честно выиграла.

Алексей Кортнев: Откуда взялось название, это любовь к фильму «Матрица»?

Глеб Самойлов: Я придумал, что будет называться «Глеб Самойлов и чего-то там», а как именно…

Дмитрий Хакимов: Все было очень просто. Стали пробивать названия в одно слово, и выяснилось, что такое яркое называние, как «Матрица», не использует ни один рок-коллектив в мире. Например, «Нирваны» четыре, зачем его выбирать, если такие группы уже есть?

Глеб Самойлов: Не рок-коллектив, оказывается, использовал. Есть такая электронная группа, но с одной «икс» в конце.

Станция Москва-Павелецкая

Алексей Кортнев: Дорогие друзья, мы прибываем на станцию Павелецкая. Место это в Москве для Глеба не случайное. Насколько я знаю, ты рядом снимал квартиру достаточно долго…

Глеб Самойлов: Я и сейчас снимаю там квартиру, только с другой стороны вокзала. Меня, как всякого провинциала, привлекает центр Москвы. Я хотел видеть елку и Кремль.

Алексей Кортнев: Я хотел расспросить тебя о сотрудничестве с Алексеем Бодровым, как он появился у тебя в той квартире и что вы там придумывали?

Глеб Самойлов: В квартире моей в первый раз он появился с предложением. Он родил, как режиссер, идею снять свой первый фильм. Изначально он назывался по сценарию «Танец живота», потом Балабанов и Сельянов (продюсеры) предложили назвать по аналогии с «Братом» – «Сестрами». Главной героине сделали фетиш – Цой, остальная музыка была уже наша, агатовская. Разумеется, у него было свое видение, где должна прозвучать песня и какая. Где-то не сходились.

Алексей Кортнев: Как вы с ним познакомились?

Глеб Самойлов: Я был в гипсе, у меня была сломана нога. Он стеснялся, подчеркнуто нервничал. Он в кино не артист, а в жизни мог быть любым. Этот человек все-таки историк искусств. Я разделяю людей на артистов и режиссеров, он все-таки режиссер, который мог из себя сделать артиста. Артист – это работа подневольная, это зеркало, отображающее режиссера. Артист должен быть как можно более безличностен, не иметь своего «я». В компаниях я очень отличаю людей, которые подчиняются какой-то линии, и людей, которые ведут свою.

Алексей Кортнев: Эта работа вылилась в дружбу?

Глеб Смойлов: Я не могу сказать, что это дружба, нет. Просто есть люди, которые так или иначе сильно повлияли на мою жизнь, на мои решения. Это не обязательно должен быть близкий друг. Почему песня «Пуля» написана именно про Сергея, причем при жизни? Пуля просвистела, а ты уже другой.

Станция Монте-Карло

Алексей Кортнев: В чем, по-вашему, принципиальное отличие The Matrixx от «Агаты Кристи»?

Глеб Самойлов: Я знаю, в чем сходство, – в том, что стиля нет. Стиль меняется от альбома к альбому. Сейчас мы найдем что-нибудь еще.

Алексей Кортнев: Престижнейший курорт, симфонические залы… В 1998 году российские рокеры с официальной поездкой приехали в Монте-Карло. В тот год группа «Агата Кристи» была признана лидером продаж в области грамзаписи в России и приглашена на вручение премии World Music Award. К сожалению, это не стало сенсацией…

Глеб Самойлов: А потому что телевидение не выкупило права на показ этого замечательного события.

Алексей Кортнев: Те, кто внимательно следили за этой церемонией, уловили, что именно ты, Глеб, сказал тогда «Спасибо городу Азбесту». Многие думают, что вы с братом родились в Екатеринбурге, но на самом деле…

Глеб Самойлов: Вадик родился в Екатеринбурге, а я – в Азбесте.

Алексей Кортнев: Я знаю, что много трогательных воспоминаний о твоем детстве, о закатах и рассветах, вашей квартире на последнем этаже, связаны с этим городом. Расскажи, пожалуйста.

Глеб Самойлов: Папа был первым человеком, который получил высшее образование в своей деревне родной. Он учился в горном институте в Свердловске. А город Азбест тогда разрабатывался, и туда направили целую команду молодых специалистов. Когда мама и папа родили второго ребенка, то есть меня, им дали новую квартиру – в 1972 году, когда мне было уже два года. Я этот момент помню – старую квартиру и новую. Были пятиэтажные и девятиэтажные хрущевки, построенные специально для элиты города Азбест. Можно не смеяться, потому что там Каганович доживал свои дни. Из окна был видел сосновый лес среднеуральский.

Алексей Кортнев: Твои первые шаги музыкальные и вообще проходили именно там?

Глеб Самойлов: Да, и долго продолжали проходить. В наследство мне досталось пианино – Вадик заканчивал музыкальную школу, для него покупалось – и гитара. Я не мог пройти мимо. Собственно говоря, так параллельно мы развивались и потом сошлись уже в группе «Агата Кристи».

Алексей Кортнев: До этого ты успел поработать в поликлинике…

Глеб Самойлов: В поликлинике я работал, потому что отбывал повинность, не поехал со всей школой в колхоз. Это был первый год, когда существовал выбор: можно было отработать в городе две недели или полоть свеклу в колхозе. Я не скажу, что это было потрясение. Я до этого видел картины Гойи и других ужасных фантастов, но я был обязан входить без стука в любые двери на прием, приносить карточку больного. А в поликлинику какие женщины ходят? Только больные. Первые обнаженные женщины, которых я увидел в большом количестве, это были именно эти.

Алексей Кортнев: Поэтому твои первые песни не были проникнуты духом романтики?

Глеб Самойлов: Я начал писать песни еще до того, как стал мужчиной.

Станция Классическая

Алексей Кортнев: Многие наши рок-н-ролльщики с удовольствием сотрудничают с симфоническими составами – оркестрами или малыми оркестрами. Расскажите, как вам это пришло в голову и каковы успехи на этом пути?

Дмитрий Хакимов: На мой взгляд, это один из лучших проектов, которые у нас были в рамках The Matrixx. Это каждый раз новый опыт, потому что мы в каждом городе играем с новым симфоническим оркестром. Мы присылаем партитуры заранее и устраиваем одну репетицию за день до концерта.

Алексей Кортнев: Еще из таких неожиданно альтернативных проектов мне хочется упомянуть программу, которую ты, Глеб, делал вместе с Сашей Скляром – завсегдатаем программы «Ночной экспресс». Вы делали программу по песням Вертинского.

Глеб Самойлов: На очередных гастролях мы разговорились, и Вертинский оказался для нас фигурой пересекающейся. Он давно уже исполнял чужие песни, я – ни разу. Идея зрела-зрела, сначала хотели просто концерт сделать, потом начали думать, кто какую песню спел бы. Вся программа строилась на контрасте. Но логическая цепочка присутствовала, это был практически сценарий. Каждый пел со своей устоявшейся манерой, хотя мне пришлось ломать себя, пришлось быть артистом. Тебе не понять, как я это ненавижу и не умею.

Станция Екатеринбург

Алексей Кортнев: Екатеринбург – город прародитель целого направления в русском роке, к которому «Агату Кристи» всегда причисляли. Насколько я понимаю, The Matrixx там бывает регулярно.

Глеб Самойлов: В Свердловске было очень много групп, не похожих друг на друга абсолютно – непонятно, что называется свердловским роком. Сравнить «Чайф» и Настю Полеву – это что, одно и то же? Настя, «Наутилус», «Агата» отличались своей подростковой инфернальностью, уязвимостью. У Славы голос был потрясающий, жалобный очень, надрывающийся, потом он, конечно, исправился. Это было сочетание брутальности и надломленного вокала.

Алексей Кортнев: В Екатеринбурге по-прежнему проживают твоя мама и сын?

Глеб Самойлов: В разных местах, да. Маму мы привезли туда из Азбеста в 1996 году, купили квартиру.

Алексей Кортнев: Они ходят на ваши концерты?

Глеб Самойлов: Сын чаще, мама в силу возраста, конечно, в клубы не ходит. Ей там неудобно, она себя неуютно чувствует. Последний раз она была на концерте с симфоническим оркестром.

Дмитрий Хакимов: Кстати, Глеб Глебович ездил с нами на гастроли в Питер, обсуждали музыку…

Глеб Самойлов: Он очень талантливый в этом смысле, как композитор и исполнитель. Он ищет себя. Тяжело ему, как я понимаю, потому что в Свердловске вокруг люди, которые считают: очередной Глеб Самойлов у нас, тем более моложе и без привычек вредных. Ему не хватает окружения, которое было бы адекватно его способностям.

Алексей Кортнев: Ты, когда с ним встречаешься, споришь с ним, даешь советы?

Глеб Самойлов: Я никогда никому не советую. тем более сыну родному не буду советовать ничего. У нас происходит два монолога: либо он говорит – я слушаю, либо я говорю – он слушает.

Алексей Кортнев: Я знаю, что в Екатеринбурге ты поступал на исторический факультет. Ты прям хотел стать историком?

Глеб Самойлов: Мне просто надо было куда-то поступать, чтобы потом где-то работать. Я тогда не соображал просто, думал, куда пальцем ткнуть, чтобы они отстали.

Алексей Кортнев: В результате ты не поступил?

Глеб Самойлов: Нет, конечно, там такие вопросы были, которые и сейчас пересматриваются.

Алексей Кортнев: И в результате получил музыкальное образование?

Глеб Самойлов: Ради того, чтобы были корочки. Мама всегда беспокоилась, как нормальный советский человек, чтобы корочки, чтобы профессия была в руках какая-то. Для этого поступил в музыкальное училище, когда мы уже начали ездить с «Агатой» вступать. Разумеется, нормальной учебы не получилось.

Посмотреть выпуск программы «Ночной экспресс» от 18 сентября можно также на нашем YouTube канале

24.02.2020

В студии “Эхо Москвы” Глеб Самойлов, советский и российский музыкант, поэт, композитор, лидер рок-группы The MATRIXX, автор большинства песен группы «Агата Кристи». Эфир ведут Станислав Крючков, Марина Максимова.

Стенограмма

За эфиром. Звучит песня “Москва-река”

– У вас двое в группе из «Наива»?
Глеб Самойлов (ГС) – Нет, теперь один. Гитариста уволили за пьянство, из «Наива».
– Мы сейчас за эфиром, позже вернёмся…
ГС – Не, ну про пьянство не надо говорить. У Валеры на самом деле много проектов, Тодд, спектакли…
– А Снейк, это ваш директор, да?
ГС – Снейк директор и наш, и Мэд Дога, и в Наиве исполняет обязанности директора. Директор- это не продюсер, это разные вещи.
– Мы сейчас не в эфире, мы в Ютубе. И к нам многие уже присоединились.
ГС – Привет, Ютьюб! Про Валеру вы ничего не слышали.
– Все вспоминают, конечно, Агату…
ГС – Ну нафиг, про Агату Вадика пригласите, он к вам, наверное, в гости-то придёт.
– Вадик не ходок сюда, я думаю.
ГС – Ну мало, вдруг конъюнктура развернется в другую сторону немножко.
– Мы то не вполне в конъюнктуре…
ГС – Вадик тоже не всегда был патриотом ( с сарказмом)
– (смеясь) Да, ну, вот как раз с Евгением Ройзманом по поводу Шнура говорили. Тоже говорит, какой консерватор в молодости не был….
ГС – Пффф… Это оправдание такое.
– Зачем это нужно вообще?
ГС- Зачем, действительно… Человек-лакмус, это человек-лакмус. Они рождаются такими и такими остаются.
– Вот так и знала, что кто-нибудь да спросит. Узнайте пожалуйста, а почему не Эркюль Пуаро?
ГС – А почему тогда «Матрица», а не «Голодные игры», да? Анет, «Голодные игры» были значительно позже. «Королевская битва» была раньше.

Эфир

― Это композиция «Москва-река» коллектива The MATRIXX. Добрый вечер, здравствуйте! Это «Разбор полета» — программа о людях и решениях, которые они принимают в своей жизни. Сегодня у нас в гостях музыкант Глеб Самойлов, лидер коллектива. Программу ведут Марина Максимова и Стас Крюков. Глеб, приветствую вас!
ГС ― Здравствуйте!
― Добрый вечер!
― Так повелось у нас, знаете, что стартуем с вопроса о определившем некоторые сюжетные линии жизни некотором поворотном выборе, решении, после которого дорожка нарисовалась так, а не иначе. У вас было такое событие?
ГС― У меня было много таких событий. Дорожка чаще выстраивалась постфактум. Просто решение принято — да.
― А если зафиксировать его, вот так сказать: это решение было самым главным.
ГС― Первый развод.
― Первый развод. Семейная жизнь для вас…
ГС― Я просто не разделяю. Поскольку я пишу так, как живу, я не могу писать песни отдельно, отрешиться от своего состояния морального или физического, поэтому да. Потом последовали серии событий — смерти друзей, например, (которым посвящен альбом Здравствуй, да), которые убедили меня в том, что пора уже не молчать, а говорить то, что думаешь. Так, как ты хотел всегда, без купюр.
― А когда-то были моменты, когда приходилось принимать конъюнктурные решения?
ГС― Ну как, конъюнктурные. Дело в том, что «Агата Кристи» — именно группа — это три автора, каждый со своим мировоззрением. Саша Козлов покойный, Вадим Самойлов и Глеб Самойлов. Вадик и Саша начали играть еще в институте. Я пришел в группу, меня позвали в группу уже со своими песнями. Но в тот момент — это был конец 80-х — я я по глупой надежде испытывал юношеские надежды, что у меня будет своя группа, а это временно.
― Сейчас то время пришло?
ГС― Нет, не сейчас время пришло. 10 лет группе The MATRIXX. Время пришло давным-давно уже. Были перепутья и в «Агате», когда кто-то хотел вообще прекратить существование, сделать перерывчик. У нас были очень просадные времена, в начале 90-х. Имеется в виду, что группа была абсолютно невостребованная.
― А можно сказать, что Козлов до поры был таким буфером, что ли, между вами и Вадиком?
ГС― Это тоже досужие мысли. Это мне приходилось иногда быть буфером. На самом деле да, одно время, в самом начале, Вадик хотел Сашу уволить. Но я, поскольку я был за брата, тоже был «За», но так не думая. Но слава Богу, Саша остался. Понимаете, я, может даже и писал больше песен, но лидер группы всё равно Вадим. И я отошел от вопроса. Грубо говоря, у каждого свое мировоззрение, в том числе музыкальное. А музыкальное зачастую перекликается и вообще с человеческим.
― Чтобы закрыть эту историю с «Агатой», причиной распада стало несоответствие мировоззренческих позиций?
ГС – Соответственно, что нас объединяло все меньше и меньше. Мне хотелось идти в одну сторону, что творческим, что человеческим путем. Вадику в другую.

― The MATRIXX использовалось 10 лет. Исполняется?
ГС – Да, исполняется. Вот в феврале-марте, примерно вот в марте, наши песни стали впервые крутить на радиостанциях. И клипы в том числе.
– Это же совершенно особая история, со своим бэкграундом, это уже отдельная какая-то история появилась у группы уже. Полет нормальный? Как вы воспринимаете происходившее за 10 лет?
ГС- Я это воспринимаю, как несколько жизней, прожитых. То есть для меня Агата- это уже какой-то сон заоблачный.
– Как и для многих фанатов. А вот сменилась аудитория?
ГС – Она меняется от альбома к альбому. Теперь есть ценители на той, настоящей, подлинной Матрицы (The MATRIXX). Правда, какую из них они считают подлинной, я не знаю. Есть маленькая кучка ценителей моего сольного творчества, которое вновь начало существовать и существует. Есть те люди, которые его не замечают. Это нормально.
– Возвращаетесь к тем композициям, к «Маленькому Фрицу»?
ГС – Сначала пришлось. Просто, когда группа The MATRIXX начала гастролировать, у нас даже альбома не было ещё. Люди не знали песен, не слышали вообще. То есть у нас половину программы занимали новые песни, а половина был «Маленький Фриц».
– У вас довольно большая география, насколько я могу судить по вашим соцсетям…
ГС – Это ещё только начало в этом году.
– … Европа, Америка, Россия практически от конца до края.
ГС – Америка не в счет, по большому счёту, потому то это все-таки мигрантская публика исключительно. И поется там то, что они привыкли… Песни, хиты, которые они помнят, с тех пор, когда они уезжали. Агатовское конечно.
– А в Европе?
ГС- А в Европе интеграция больше все-таки с нами. Здесь молодежь тем более туда-сюда ездит. Поэтому нас там больше знают. Группу The MATRIXX знают не хуже, по-крайней мере, чем Агату Кристи. Там просто люди живут современной музыкой, своей, русско-язычной в том числе.
– Наверное это нелепо, но тем не менее… Рубрицирование какое-то происходит жанровое? Я вот посмотрел, как пишут о вас – неопостготика.
ГС – А это я сам придумал.
– Вы?!
ГС – Ну да. Когда спросили меня, тогда ещё первый альбом был, ну, поскольку Матрица – я сказал «Нео», а раз готика, значит «постготика». Ну так можно обозвать что угодно)
– А вы бы как определили атмосферу, из которой складывается The MATRIXX как внутри, так и вне группы?
ГС – Очень трудно об этом судить. После крайнего альбома «Здравствуй» прошло два года уже,а я до сих пор кроме сольного творчества ничем не занимался. А сольное- это музыка в основном, или стихи, или компиляции из чужих вообще произведений.
– Кстати, по поводу стихов, вот мне мои приятели, которые являются большими ценителями вашего творчества, завали вопрос. Что наверняка у Глеба больше стихотворных произведений, чем…
ГС – шлака больше, стихотворного мусора. Потому что самодостаточных произведений там раз-два – и обчелся. Стихи я пишу, как прикладное к музыке. Музыка у меня рождается раньше, музыки у меня значительно больше, чем стихов.
– К прозе не хотите?
ГС- Нееее, ни в коем случае. Меня туда звали, предлагали начать думать в этом направлении. Я говорю, не-не-не, никогда не смогу.
– А вот если о литературной почве, на которой взрастала Агата Кристи и Матрица Глеба Самойлова- это то?
ГС – Агата Кристи никогда не была Глеба Самойлова.
– Ну я условно говорю.
ГС – Наверное, еще в подростковом возрасте. Наверное, все равно тогда начинается жизнь. И какие-то книжки тебя находят, а я специально ничего не ищу. Прибило – я прочитал.
– Зачем русскоязычной группе английское название?
ГС – Когда мы решили группу как бы назвать, проект в принципе, я сказал, ну вот нормальный маркетинговый ход – Nick Cave & The Bad Seeds, да? Ну вот Ник Кейв был уже известен и так далее. Ну вот я сказал, «Глеб Самойлов и»… Вот я придумал «Глеб Самойлов», точнее я, как мама-папа, а вы придумывайте остальное. Снейк придумал «Матрица». Я говорю, почему «Матрица»? Чет как-то это скучно. Придумал две большие XX, а я большой поклонник сериала «LeXX», вот, и поэтому две XX возникло на конце.
– Вы как-то произносите так – проект, как будто краткосрочное впечатление…
ГС – Ну нет, понятно уже, что я до гроба теперь буду им заниматься уже… Один момент правда был у нас, так скажем сооснователь группы Костя Бекрев теперь у Григория Лепса играет. Он, по-моему, гениальный пианист.
– Сердечко не ёкает, когда уходят к Лепсу?
ГС – Нет, ну Григория Лепса я прощу, это честный трудяга, орет там… А вот если бы он ушел к Стасу Михайлову, было бы, конечно, тяжелее.
– Вернусь к вопросу об атмосфере. Есть же депрессивные определенные нотки и какие-то сугубо лирические вещи, ну и политический посыл. Вот этот крутой замес он в каких то пропорциях у вас или как?
ГС- я не высчитывал, просто я не сажусь и никогда не садился «вот, сейчас сяду напишу политическую песню, про то…так, кто у нас сегодня козел? Кто что сказал?» – нет, у меня не как «утром в газете, вечером в куплете». Нет. Если происходит полное загнивание в политической жизни, да, не загнивание, а так- болото, так чего о нем петь, о болоте-то?

― Вот одна из ваших цитат — набрел на просторах интернета: «Когда мне хорошо, я песен не пишу». То есть если мы берем там, условно, политическую составляющую, то, строго говоря, не очень хорошо у нас в политике.
ГС― Я особо не пытался анализировать. В принципе, вот тогда, в детстве я не знал, почему мне нравится Высоцкий. Я не знал ни о чем — ни об образе его жизни… И почему Окуджава мне категорически не нравился. Мама очень любила Окуджаву, а папа ставил пластинки Высоцкого, насколько я помню. Почему мне нравился Высоцкий? Почему мне нравился Гофман, о чьей жизни я тоже ни черта не знал. Потом проанализировал — это, в общем-то, люди с настолько хреновой судьбой, по большому счету. Все. Что говорить о Высоцком с его тяжелой, страшной смертью.
Вот вы говорите в прошедшем времени — «не нравился», «нравился». А в последующем пересмотрели?
ГС ― Ну почему, нет. Они остаются. На крайний альбом группы The MATRIXX «Здравствуй» Владимир Семенович оказал не меньшее влияние, чем любые цифровые технологии. Даже больше.
― Если бы не музыка, вот так, возвращаясь в детство, то куда бы рванули? Вот так вот представить на минутку: не возникло бы этой истории с «Агатой»?
ГС ― Я в ответ могу только произнести банальность — что история не знает сослагательных и так далее.
― Кстати, история, потому что вы поступали на исторический. Не поступили.
ГС ― Ну да. Нет, на исторический я поступал, потому что мне говорили, что надо куда-нибудь да поступить. Это был конец перестройки. То ли не будет Советского Союза, то ли будет. И в комсомол наши учителя говорили вступить, а я не вступал и всё. Лень было. И вот на закате комсомола, за полгода до его официального распада, я получил комсомольский значок просто так. Даже ничего не сдавал, никаких клятв не было.
― А вот такое пресловутое слово «корочки».
ГС ― Корочки есть. Дело в том, что год после окончания школы, не поступив на исторический факультет, я работал в родной же школе лаборантом химии. И тогда пришла какая-то разрядка, что лаборант химии должен быть одновременно лаборантом биологии — ладно, это фигня, но он должен быть и кинодемонстратором. То есть, уже были изобретены видеомагнитофоны, но, тем не менее, аппарат «Радуга» и аппарат «Украина» существовали.
― Крутить пленки, что ли?
ГС ― Ну, не вручную. Я сдал экзамен по ним. Главное, что я помню, как пользоваться огнетушителем — это был второй вопрос. А первый надо пленку распределить, если помнишь, как. Но я имею право демонстрировать учебные фильмы в школах — на суше. И, в качестве исключения, на судах морского и речного плавания — художественные.
― Довелось когда-нибудь?
ГС ― Ни разу. Причем, я говорю, видеомагнитофон тогда появился уже даже советский, первый.
― Отлично. Если пропадет вдохновение, есть чем заниматься. Знаете, очень часто нам, журналистам, говорят, что для того, чтобы быть журналистом, необязательно заканчивать журфаки, получать профильное образование.
ГС ― Артистам тоже.
― Музыкантом можно быть без музыкальной школы?
ГС ― Можно быть, но, в любом случае, всё равно ноты я знаю. Так или иначе, если ты этим занимаешься, ты это впитываешь, понимаешь, хочешь этого или нет. Мне не хватает сейчас знаний. Каких-то основных, базовых, чтобы делать более сложные вещи. Гармонически. Хотя я их делаю, но делаю не так хорошо, как, хотелось бы.
― А почему, кстати? Мне кажется, в любом возрасте можно получить образование.
ГС ― А я не вижу смысла, потому что у тебя тогда должны быть и адекватные средства воплощения. Тогда у меня должен быть оркестр, например, или хотя бы возможность, не знаю, чего-то такого компьютерного. А я даже компьютером не владею. Я не умею ни мышкой, ни печатать.
― Это почему? Это принцип такой, отрицание?
ГС ― У меня никогда в жизни не было компьютера, а когда был, я что-то так редко им пользовался, потому что у меня… как это называется?… разбалансировка.
― Моторика?
ГС ― Да, психомоторика, мелкая моторика. Причем мама, дядя меня уговаривали продолжить династию врачей. А я понял, что, если я стою вот с таким скальпелем над человеком, от меня зависит его жизнь и, не дай Бог, что-нибудь… нет, нет – никогда.
― Глеб, вы уже сколько — 30 лет — фактически в статусе легенды рока. А что такое рок? Это политическая история или музыкальная? В метафизическом смысле. Политическая — я поясню. Говорят, рок — это бунт и всё такое.
ГС ― Не знаю, во всем ли мире это так называется. Я знаю даже толкование для одних и тех же явлений в разных западных книгах. Они называют «панк», другие называют «глэм», гламур. Другие называют глэм-роком совершенно другое направление, абсолютно попсовое. То есть я не знаю, какие ярлыки куда вешать. У нас это принято называть «рок». Типа, рок тру или не тру.
― В конце 80-х это стало каким-то таким парадигмальным явлением на сломе общества. А сейчас — ну, рокер…
ГС ― Тогда это было на острие. Тогда рокеры были таким молодежным пиком на волне перестройки. Их тогда разрешали — нас.
― Потому что многие разделились: кто налево, кто направо. У кого Крым наш, у кого не наш.
― И рокеры тоже.
То есть у вас были совместные проекты и со Скляром, и с Линдой, и с Васей Обломовым, и с «Последними танками в Париже»- с Никоновым. То есть это разные люди. Определяющим является музыкальное или человеческое?
ГС ― Человеческое прежде всего. Со Скляром, а Саша достаточно закрытый человек — он же дипломат всё-таки, мы сошлись, эстетически, скажем так. Мы придумали идею спектакля. Чтобы выяснить, почему Вертинский. Во-первых, почему легче делать Вертинского, а не Высоцкого, да? Для меня это было очень тяжело. Саша — он как бы да, он артист. А я фиговый артист, честно говоря. Но я придумал, и мы вместе воплотили идею, что это будет диалог, а не спектакль. То есть мы сошлись эстетически — не как близкие друзья.
― С Вадимом, помимо мировоззренческих разногласий, существовали политические?
ГС ― Господи, почитайте Википедию. Кто где работал, кем работал, где выступал.
― А публичная позиция человека, с которым вы общаетесь, важна для вас?
ГС ― Важна, если она не расходится с его внутренней позицией.
― То есть если это мракобесина, но такое талантливый мракобесина.
ГС ― Знаете, очень талантливых мракобесов, но при этом не клоунов. Я давным-давно дружил с газетой «Завтра». Несмотря на то, что нас с ней раскидало по абсолютно разным лагерям, и сейчас мы формально находимся по разные стороны, тем не менее, это не мешает нам уважать друг друга, и дружить, и знать друг о друге, что человек искренен.
― Под занавес этой части нашей программы я предлагаю поставить одну из жестких, но, на мой взгляд, глубоко лиричных вещей. «Умереть за любовь».
ГС ― Занавес программы?
– Первой части программы.

ПЕСНЯ. Умереть за любовь
За эфиром:

– А это с какого альбома?
ГС – «Здравствуй», это последний альбом, 2017 год.
– 17-й год…
ГС – Больше ничего не могу писать. Уже всё сказал, что хотел.
– Не может быть такого.
ГС – Может. Бывает.
– Мне кажется, это временно..
ГС – Может быть… просто здесь долги раздаю. У меня группа Матрикс… вообще окончательное решение покончнить с Агатой Кристи пришло, когда умер Илья Кормильцев. В этом альбоме вспоминаю всех умерших друзей, их жён. Ситуации все эти заново прохожу.
– (читает вопрос) Уважаемый Глеб, в 2003 году вы с братом перепели песню «Маленькая страна», как отнеслись Николаев и Королева и почему они не разрешили включить ее в альбом «Триллер»
ГС – Нет, не так. Королева не знаю, как отнеслась. А Игорь отнесся хорошо, ему понравилось. Но, там есть момент, Наше радио хотело выпустить на халяву выпустить пластинки «Голубой огонек». Он сказал, хорошо, тогда вы будете рекламировать мои концерты… Я точно знаю, то Рыбников запретил выпускать номер «Звездной колыбели»… В случае Рыбникова, артист должен знать…нрзб…
– Кстати, что касается «Маленькой страны», на Рен ТВ красиво обыграли, это было очень круто.
ГС – Это Макс Виторган. А дирижером был Макс Виторган. А идея, посадить нас спиной друг к другу, это Максовская идея… Мы, считай, что сделали произведение, новое. Сделали это достоянием искусства. Песня заиграла по-другому. Там же еще надо было переделывать «Там ждет меня красивый мальчик». Когда я это пропел, он сказал нет, стоп! Там даже не гомосексуализмом повеяло, а какими-то вписками Берроузовскими.
– Пока мы не в эфире. По поводу Линды. Мне кажется, она вот как вставная челюсть…
ГС – нет. Да нет, она человек очень хороший, во-первых. Раньше я с ней знаком не был.
– Кроме доброй песни вы еще что-то с ней пели?
ГС- Нет, всё. Я её написал специально.
– Это была композиция группы The MATRIXX. Это программа «Разбор полета» — программа о людях и решениях, которые они принимают в своей жизни. Сегодня у нас в гостях Глеб Самойлов. Через некоторое время мы вернемся в эту студию после того, как на «Эхе» пройдут новости, и мы послушаем немного рекламы.
– Нам тут много вопросов задают..
ГС – Про короновирус, надеюсь, не спрашивают?
– Короновирус у всех на устах.
ГС – Недавно Высоцкого пел, песня у него есть, в Мистере Кингсли, там строчка есть «Гонконский грипп», он же китайский.
– Читает вопрос « Глеб, могли бы записать дуэтную песню с известным или малоизвестным артистом, если песня вам понравится?»
ГС- Мне, например, прислали материал группа «25/17», я знать не знал – известные они или нет. Мне понравилось, что люди не стесняются выражать свои мысли. Они знают, то такое «деревянные костюмы». Там другая аудитория. Я послушал, мне понравилось и я согласился.
– А почему другая аудитория?
– Потому то, понимаете, они не знают некоторых химический подробностей…
О, всё- мы в эфире

Эфир

― С нами Глеб Самойлов, лидер группы The MATRIXX. Мы тут уже послушали уже и немножко поговорили. Кстати, 10 лет — это повод к большим концертам?
ГС ― Ну, повод не повод, но как бы да. Скажем так, это обязанность отчитаться перед фанатами, что 10 лет всё-таки было.
― А в текущем режиме это разве не отчет? Или тут будет что-то грандиозное?
ГС ― Я думаю, что отчет — не знаю, это как у Маяковского: «то, что прожил» — нужно какое-то время, чтобы в человеке что-то созрело, чтобы давать отчетность. Отчетно-предвыборное, еще скажите.
― Про выборы еще поговорим. Просто очень многие спрашивают у вас…
ГС ― Когда будут какие-то новые штрихи, то обязательно. Конечно, программа обязательно будет в том числе ретроспективной. Но когда нам исполнялось, по-моему, шесть лет, опять же, у Снейка родилась идея: вот, все просят сыграть то, другое, все обижаются, что не сыграли то, не спели это. Мы вот тогда сыграли все песни из репертуара The MATRIXX. «Маленького Фрица» полностью сыграли и то, что играли на концертах. Это продолжалось больше 3 часов. Кто первым умер? Зритель, конечно.
― Кстати, вопрос от Нади: «Как вам удается всё это?». То есть график очень плотный, насколько я могу судить по расписанию на вашем сайте.
ГС ― Ну, не плотнее, чем хотелось, наверное. Снейк, я знаю, ходит в спортзал, Валера тоже ходит в спортзал. Стася сама себе спорт-зал. А я всё болею, болею. Я такой — я всех переживу, но буду больнее всех на свете.
― Немножко о политике мы заговорили в предыдущей части.
ГС ― А что это такое — политик а у нас?
― Политика. Вот один из ваших коллег, Шнуров Сергей, пошел в политику, вступил в партию. Как вам такие пассы?
ГС ― Не знаю, я лично не знаком со Шнуровым.
― Да даже не о Шнурове. Для вас эта история… Вы могли бы на определенном этапе сказать: а чего нет-то?
ГС ― Вообще я испытываю идиосинкразию к любому виду власти. Не хочу ее вообще видеть, эту власть. Конечно, я деспот в том, что касается творчества. Там — да, безусловно. Принимаю предложения, только когда они мне не противоречат. Это я про последние 10 лет.
― Например, Сахарова?
ГС ― На Сахарова, кстати, кто хотел, тот выступил. Наша группа выступала не в полном составе.
― В последующем эта история не повторялась, не возникала.
ГС ― Такой массовой движухи людей как бы и не было. Нас просто не заметили и всё.
― А ваше мнение после этого не изменилось, после этого лета, когда были массовые акции?
― Даже не столько после этого лета, сколько после того, что за ним последовало. Вот эти массовые дела с осуждением ребят, которые там то ли толкнули, то ли стаканчиком…
ГС ― Ну, это не что-то новое. Это продолжение тех тенденций, которые… Собственно говоря, на Сахарова было в защиту узников Болотной, в принципе по большому счету. Изначально первый посыл был такой. А тенденции не изменились они. Они углубляются, расширяются — это понятно. Ничего нового.
― Законодательство существенно ужесточилось, сроки стали большими. Люди как-то несколько напряжены в этом смысле.
ГС ― Нет, конечно, всё идет так, как заранее было понятно, что будет продвигаться дальше.
― А вот на вашем творчестве это может как-то отразиться? Или уже отражается? Когда в 2004 году было «Я буду классным, когда взорву ваш магазин — таким опасным, сексуально-заводным»…
ГС ― Это еще в «Агате Кристи» было.
― Но сейчас-то написать такое никто не может. Агата или Матрица- неважно.
ГС ― Дело в том, что это не будет соответствовать истине, потому что радикальные уличные движения исчезли после Манежной. Бойцов нету. Все бойцы сидят по своим нишам и понимают, что лучше не лезть. Давно где-нибудь было движение «Наши»?
― Помню, Василий Якеменко — давно уже.
ГС ― А давно был последний бой между футбольными фанатами? Вот то же самое — и футбольные фанаты сидят не рыпаются. Все, я говорю. Вся эта уличная революционность, битье витрин — во имя чего, неважно — с той, с другой, с третьей стороны — оно ушло.
― То есть эти ребята по ту сторону стенки… Переиграли всех нас.
ГС ― Всех переиграли. Самое интересное — они не заметили… Я просто помню, мы встречались вчетвером (не буду всех называть) — в общем, еще был Сергей Удальцов. Обсуждали стратегию будущих концертов, хотели там что-то там сделать. И я был ответственный за музыку. Он вошел и сразу по делу, чётко: «Нам нужно собрать не меньше 2-3 тысяч человек, иначе Кремль не обратит внимания». Вот теперь 100 тысяч — обратили?
― Обратили, потому что Сергей Удальцов только недавно вышел.
ГС ― Сергей Удальцов? Да? Откуда?
― Успел посидеть.
ГС ― Сережа — я ничего не буду про него говорить. Потому что для меня тогда это был свет в окошке.
― Василий задает вопрос: «Что значит для Глеба Самойлова красота? Является ли красота неким абсолютом или она не стоит такого внимания?».
ГС ― Красота — это ваш способ восприятия того, что видят ваши глаза и слышат ваши уши. В принципе, неожиданно красивым может показаться что-то любое, не сделанное человеком. Или сделанное, или разрушенное. Это просто такое понятие, очень относительное. Вот я не знаю, почему у меня было стимул полюбить Шнитке — даже вслушаться в Шнитке. Потому что сначала в детстве увидел фильм «Сказка странствий». Мне захотелось узнать, что там внутри. И вот это как бы расхлебывая это всё, мозг начинает работать. Теперь я могу получить удовольствие от красоты уже в гораздо более сложном виде. И в простом.
― Шнитке — это очень сложная красота.
― Вот эти экспириенсы, выступления с большими симфоническими оркестрами — это какая-то дань традиции, которая возникла?
ГС ― Нам предложили. Я подумал, что если я не соглашусь, предложит Вадику. Думаю, что, зря пропадет столько хороших песен? Потому что не всё же можно спеть. Сначала это были песни из репертуара «Агаты Кристи», по условиям приглашающей стороны. Аранжировки всё равно мы делали, поскольку аранжировочная часть разделяется… Ну не то что… Знаете, как с Metallica или с той же «Арией» выступают оркестры. Не знаю, как сказать это слово без мата — всё очень бабахает одновременно. Но это не взаимная игра оркестра и группа.
― На каждой площадке в каждом городе.
ГС ― Разные оркестры. Это жесть. Но там заранее выезжают. Раньше с нами выезжал, он тогда еще работал у нас, Владимир Елистратов — есть такой музыкант и певец. Поскольку у него было музыкальное образование, он хотя бы проверял партии духовых, потому что знал, как должны звучать духовые. И Валера Аркадин тоже с музыкальным образованием. Они заранее встречаются с оркестром. Я практически ни в чем не участвуют. Единственное, я вначале, когда была оркестровка, сам приезжал к композитору, которому всё это было поручено, и исправлял ноты.
― Давайте послушаем еще одну композицию. Это композиция с альбома «Здравствуй» 2017 года, где, кстати, звучит вокал не только Глеба.
ГС ― Да, поет Станислава Матвеева. Надо так назвать пластинку.

ПЕСНЯ. СС
За эфиром

– С.С… А Не раскроете…?
– Это аббревиатура, Серая слизь. Есть такая книга, Гарроса и Евдокимова. Были такие писатели, очень хорошие. Жгучая смесь Паланика, Стругацких, и в то же время антипозиция… Они из Риги сами. В ней обыгрывается сюжет про коспирологический заговор… Закон природы.. В общем, человек либо сливается с ней, либо погибает.
– Вы готовы к тому, что однажды вы встретите неизвестную вам книгу и она радикально изменит ваше мировоззрение?
ГС- Я не настолько доверчив, чтоб одна книга поменяла мое мировоззрение. Но я знаю, что может быть всё. Я знаю, что людей, которые не верят уже ни во что, может сломать одна такая книга. Люди начинают верить во все сразу.
– А как Стася появилась?
ГС – Когда ушел Костя. У нас театрализовано же все. Появилась идея взять девушку.
– Она звезда инстаграма. Повезло.
ГС – Ну как, с характером меньше повезло.
Если бы мужчину взяли, фаны приняли бы в штыки. Сравнивать бы начали. А Стасю не сравнишь.
– Про Лепса неоднозначно восприняли..
ГС – Ну, денег надо было.
– Ну как же так, человек совсем с другой грядки…
– Костя супер профессионал. А Лепс собирает лучших около себя.

Эфир:

― Глеб Самойлов, лидер группы The MATRIXX, сегодня в программе «Разбор полета». Рок и бытовой комфорт, свобода и вот такие звездности — они совместимы, на ваш взгляд?
ГС ― Повторите вопрос полностью. Со всем контекстом.
― Вот смотрите, это до денег или до некоего посыла, до некоего выражения с желанием донести что-то и что-то поменять.
ГС ― Не знаю. Во-первых, я думаю, давно ли появилось не ангажированное искусство, в принципе, как таковое? С каких пор певец или группа на сцене стали объектами поклонения, не потребления? Грубо говоря, ходили по деревням, например, у нас скоморохи и так далее. Они делали всё, чтобы заработать себе на жратву — собственно говоря, как и мы сейчас. Но потом в какой-то момент происходит так: классический композитор, у которого не любое произведение… Во-первых, симфонический оркестр, инструменты требуют очень много денег. Ни у одного из композиторов такого не было, в том числе, и у Моцарта. Они тоже писали на заказ, тоже были подчинены, то есть ангажированы. Значит, это произошло в ХХ веке, но в какой момент, я уже не могу понять. Сложно, сколько чего в нас осталось от всей этой истории.
― Просто вопрос ведь не столько в том, чтобы обеспечивать функционирование оркестра и собственное существование.
ГС ― А музыку человек тоже пишет под заказ.
― Безусловно. Но тем не менее на определенном этапе ведь возникает определенный пафос. Сверх того, сверх необходимого. Все эти бирюльки…
ГС ― Не знаю, мы видели умирающих в нищете — их большинство. Нет, понятно, есть такие карьеры, как у этого… Ненавижу этот вальс, кхм.. новобрачных. Мендельсон — мажор, просуществовал до конца жизни. Или Гёте. Но это же, скорее всего, исключение из правил.
― Еще одна цитата. «Любое искусство по определению разрушительно. Оно разрушает что-то, перед этим устоявшееся. Иначе это не было бы искусством».
ГС― Ради Бога, можно так трактовать. А я считаю, что акт творения из ничего очень близок к другой книге. Вот ничего не было, а вдруг стало. Библия — начало самое.
― Религиозное в вас присутствует?
ГС― Не то чтобы, нет. Я человек невоцерковленный, по большому счету. И, наверное, не ахти какой верующий. И не с пеной у рта доказывающий несуществование Бога, я не знаю, атеист. Я просто молчу. Не знаю — и не говорю.
– То есть вы из неопределившихся.
ГС― Нет, не то что неопределившийся, не то что «есть Бога, нет Бога». Я просто существую немножко в другой системе координат, в своей.
― «В интернете среди фанатов ходят слухи, что вы принимали участие в написании аранжировки к песне «Воздух» для альбома «Наутилуса» «Титаник». Разрушьте уже этот миф или подтвердите».
ГС― «Воздух»? Нет, в принципе, в альбоме «Титаник» участвовали все, кто тогда был в Свердловске. Было 2 варианта. Слава сначала записал свой вариант, потом приехал в Екатеринбург и, в общем, там студия была таким тусовочным местом. Все музыканты собирались. И там же находилась студия, где работали, записывался альбом. Звукорежиссером был Вадик и отчасти сам продюсировал. А кто проходил мимо, периодически где-нибудь там пели хоры. В песне «Воздух» я точно не участвовал. Я вырезан, к сожалению. Там был очень длинный дубль в песне «К Элоизе». Я кричал всякие немецкие ругательства смешным буратинским голосом, топал ногами…
― У свердловского рока есть какая-то такая особая составляющая, которую вы могли бы зафиксировать?
ГС― Да, особая составляющая называется Илья Кормильцев. Нет, я это так. Я говорю сейчас про те времена, когда можно было говорить про свердловский рок. Когда одни и те же люди играли в разных проектах, в разных группах. Когда одни и те же поэты, в том числе Илья и Женя, писали разным группам стихи. Они тогда назывались не поэтами, а текстовиками. Там немножко другое. Там все-таки было такое пренебрежительное отношение к творцу и огромное самоуважение профессиональных музыкантов, из-за которых, собственно говоря, все эти дурацкие песни и популярны. И Слава попал как раз под эту раздачу. Я не удивляюсь.
― Там интересно, на заре «Агаты Кристи» Алла Пугачева говорила (я нашла): «Меня не устраивает в «Агате Кристи» то, что они не попадают в ноты. А я очень не люблю, когда фальшивят».
ГС― А я очень не люблю альбом «Князь тишины», потому что там у Славы не получилось, так пускай припев поет Леша Могилевский. Но там нету, в этой ломкости голоса, собственно говоря, была прелесть альбома «Разлука» — где-то срывающийся фальцет, где-то еще что-то. Это была одна из черт, за которые, в принципе, люди эти песни и полюбили. А записанные и вылизанные под руководством Пугачевой… Просто есть кадр в фильме «Сон в красном тереме», где она говорит: «Слава не дотянул», еще где-то чего-то. Вот это уже была смерть.
― Кино. В каком-то интервью вы сказали, что не понимаете Тарковского. А не хотели бы сменить поле деятельности и на некоторое время взяться за камеру?
ГС― Нет, вообще возможность издеваться над визуальным рядом так же, как над музыкой, я открыл совершенно недавно. Уже после крайнего альбома группы The MATRIXX.
― Кстати, говорите, что компьютером не пользуетесь.
ГС ― Заветы Стива Джобса.
― А все эти социальные сети?
ГС ― Социальные сети у меня присутствуют — скажем так, есть одна, для группы. То есть объявления должны быть в социальной сети. А мое личное ограничивается… В принципе, Фейсбук у меня появился потому, что мне нужно было размещать музыку в SoundCloud. А я не хотел регистрироваться через Google. Не помню, были какие-то сложные навороты, и мне пришлось открыть страницу в Фейсбуке. А потом я столкнулся с проблемой SoundCloud, потому что у меня закончилась аренда. Оказывается, в Фейсбуке нельзя размещать музыку просто так. Но если у тебя есть изображение, ты можешь хоть час или хоть 24 часа туда впихнуть. И я начал. Первое, что я подумал: а как же, будет просто какая-то одна картинка и звучать музыка? Я в YouTube этого нагляделся — так скучно.
― Это именно для продвижения? А какой-то фидбек.
ГС ― Просто чтобы мне было интересно смотреть. Слушать музыку и куда-то пялить глаза.
― А отслеживаете, что там напишут после очередного концерта?
ГС ― Нет, после концерта нет. Скорее всего, смотрю, сколько там людей послушало или посмотрело что-нибудь из моего сольного творения. Потому что как концерты проходят, и я могу ставить оценку сам.
― Глеб Самойлов как герой кинематографического байопика, какого-нибудь биографического произведения.
ГС ― Я говорю, если Вадик не заберет роль, тогда Безруков к тому времени будет стоить недорого. В принципе, он мог бы.
― У вас же уже был опыт, правильно я понимаю? Вас, во-первых, приглашали озвучивает персонажа в мультфильме «Кошмар перед Рождеством».
ГС ― Но дело в том, что это было сделано по Бёртоновским канонам. Классический мультфильм озвучивали как раз рок-звезды. Ну и нас решили взять. А Миша Козырев решил сделать полный аналог. Жалко, что этот мультфильм так и не получил широкого распространения.
― Но он довольно известен, «Кошмар перед Рождеством». Так вам понравился этот опыт?
ГС ― Понравился. Во-первых, там было, в принципе, сотворчество, потому что Миша не очень корректно, все-таки как не песенник… Там, по-моему, переводили как раз Кортнев и Миша. Там есть не совсем точные попадания именно в прозаической части, скажем так. Какие-то фразы подгонялись, переделывались. Это же не на сцене стоять перед народом и отвечать за всё. Конечно, побаловался, было весело.
― Сегодня, когда вы даете концерты с песнями периода «Агаты» «Темная сторона», что заставляет их звучать по-новому? Потому что это как бы повод, или довесок, или камешек на чаше весов…
ГС ― Вообще, просто не заметить 30-летие группы «Агата Кристи» мне не дали. Но я сразу предупредил: я буду делать по-своему. Но дело в том, что тут получилось переосмысление много чего. Во-первых, некоторые песни наконец-то прозвучали так — полулюбил, полунелюбил, что-то им не хватало. А я знаю, чего не хватало. Некоторые песни я всегда хотел спеть сам — тот же самый «Ein Zwei Drei Waltz». Я помню, как Саша Козлов был категоричный и он занимал детскую позицию. Он хотел, чтобы я пел всё. Я говорил: «Саша, подожди. Во-первых, у нас группа с двумя солистами. Во-вторых, Вадик у нас — лидер группы». Правда, были такие разговоры. Саша — не заговорщик какой-то. Он именно как ребенок. Периодически капризный и истеричный. А потом, после того, как убрали лишние программы с оркестром и вставили туда соответствующие песни «Матрицы», там при любом оркестре, как бы ни играли, лучше не играть какую-то песню. Когда она звучит с оркестром, там появляется пафос и ощущение собственной значимости. Иногда пересматриваешь. Потому что когда на концерте, я стараюсь оркестр не слушать. Потому что каждый раз разное. Как композитор и соавтор оркестровок, я очень тяжело переношу лажу.
― У меня в бумажке так и написано: «Глеб Самойлов — поэт, композитор, автор большинства песен и т.д.». Кстати, по поводу новых композиций, к которым мы еще вернемся. Композиция «Мы будем жить всегда» — это ваша? Или с Никоновым? С Никоновым есть дуэт.
ГС ― Да, с Никоновым есть дуэтная песня. «Жить всегда» — это с первого дебютного альбома, а с Лехой мы тогда уже очень давно друг друга знали. И когда еще была «Агата Кристи», фанаты всё пытали, когда же будет совместная песня. Наши фанаты. Причем фанаты Лехи меня всегда ненавидели, тогда, по крайней мере. И во втором альбоме группы The MATRIXX мы, наконец, сделали совместную песню.
― Есть еще вариант Васи Обломова, где звучит и ваш голос.
ГС ― Я был против того, чтобы мой голос звучал у Васи. Он хотел, чтобы я кричал прямо как в альбоме. А мне очень понравилось, как Вася сделал ее один — гораздо более проникновенная и драматичная была.
― Под занавес часа давайте послушаем эту композицию «Мы будем жить всегда». Это композиция группы The MATRIXX. Глеб Самойлов, лидер группы, сегодня в программе «Разбор полета».

ПЕСНЯ. ЖИТЬ ВСЕГДА.
За эфиром

– Васю я тоже знал только по куплетам каким-то частушечным. А потом случайно послушал альбом и понял, какой он нас самом деле… Я давно уже не общаюсь ни с Васей, ни с Никоновым, ни с кем… Ну вот разошлись, можно сказать. Ждал звонков(?), когда писался альбом «Здравствуй», но.. А закончилось в Питере, когда на мой День Рождения умер организатор питерского концерта. Добили. Это был последний гвоздь.
– Останется у нас примерно 20 секунд..
ГС – Мне уже не надо будет говорить, да, слава Богу?
Ну почему слава Богу-то..
ГС – Ну потому что я у вас тут так сел, мне хорошо, ничего не болит, словоохотлив.Говорю-говорю… А сейчас встану и…
– А вы согласитесь, что Агата была все-таки мейнстримовая группа? А Матрикс – это такой андеграунд.
ГС – Нет, она не могла принять какого то конкретного направления потому что было три автора – каждый в свою сторону тянет. Где мы все трое соглашались, там и была Агата Кристи.
– А сейчас вы-диктатор?
ГС – Да, для этого группа и создавалась. Битлз-биитлз, а потом ведь каждый все равно свою какую-то черту выносит.
– Спрашивают, какую вы сами сейчас слушаете музыку?
ГС – Свою.
– Свою?
ГС – Пишу и слушаю.
– Самоцитирование. Мой друг-музыкант говорит, что в песне 90-го года «Гитлер» есть какой-то инструментальный проигрыш и что в песне «Серое Небо» он потом повторяется.
ГС – Да, есть. Дело в том , что песня «Серое Небо» была написана тогда и для альбома «Маленький фриц», но не вошла в него. А проигрыш там действительно с песни «Гитлер». Она должна была была быть, как стенка Пинк Флойдовская, но полностью не вошла. Серое небо было написано в 16 лет, чуть позже Маленький Фриц, основной материал.

Эфир
― Время стремительно подходит к концу. Заканчивается передача «Разбор полета». У нас в гостях был Глеб Самойлов — музыкант, поэт, композитор, лидер рок-группы The MATRIXX, автор большинства песен группы «Агата Кристи». Спасибо!
ГС ― Спасибо вам большое, что пригласили!
― Спасибо, Глеб!

Глеб Самойлов & The Matrixx – фрагмент эфира “Вечерняя смена” (Радио России, 19.02.2020)

Послушать весь эфир можно тут, в рубрике Радио

16.02.2020

Глеб Самойлов на НТВ в передаче “Звёзды Сошлись”. Ведущие Лера Кудрявцева и Оскар Кучера.

Глеб Самойлов и The MATRIXX – Рок-уикенд (радио «Маяк», 11.01.2020)