Лабиринт

Порвал шаблон))))

 

У меня тоже был ПАРАДОКС В МОЗГАХ как-то...Вижу подъезжает машина, из нее выходит босой дядя, идет уверенной походкой к дому моих родителей, подходит к ограде и на него кидается наша собака Жук. Дядя берет Жука, кусает его...Тот скулит...Потом дядя заходит в баню к родителям, раздевается догола и ложится на пол... Это был первый и последний раз, когда мой дядя выпил))) А я думала, что схожу с ума...

 

Люди, вы сделали мой день.)

 

Конечно некая обескураженность имеет место - но суть вы как раз уловили в предыдущем коменте о шаблонах !) Ведь люди , другие существа мыслят и поступают " шаблонно " они думают и привыкли , что всё будет по определённому алгоритму - собака кусайся , человек - бойся !) Но как написал один рок - музыкант ; И если твой путь впечатан мелом в асфальт - КУДА ты пойдёшь , когда выпадет снег ? Дальше я продолжу маленькие и весьма поучительные и смешные рассказики из жизни ! Мне очень понравилось , как вы с ходу уловили суть !!!)

 

Ждем продолжения)))

 

Я даже не знаю с чего начать - начну с НЛО ! Итак была наверное осень , Я живу на 12 этаже ( из семейства Карлсонов ) . Уже стемнело . Мой диван находился напротив окна . в окне было видно краешек крыши соседнего дома и небо со звёздами .Мы с другом сидели на диване и о чём то общались ! Моё внимание привлекла звезда , которая то влево смещалась , то в право - то приближалась , становясь большой , то удалялась ( в те времена ещё не было летающих фонариков на воздушных шариках )и я сказал другу - " вон Саша НЛО ." Примечателен ответ Саши ! - Смотри птицы летают и ты воспринимаешь это нормально , если им в кайф , то чего бы не летать , а если НЛО в кайф летать , то чего и им не летать или небо у нас маленькое , ОНИ ТЕБЕ , ЧТО МЕШАЮТ ?,? А ведь он прав - кто я такой что бы претензионно относиться кому летать , а кому нет в этом небе - нравится - пусть летают , ведь и правда не мешают !... Вечер продолжался дальше !)

 

Так, народ. Всё очень интересно, но- перемещайтесь как вы со своим творчеством в отдельное помещение.))) А то, неровен час я путать начну. Тут плацдарм для моих графоманских опытов, и соответствующих комментов. С удовольствием зайду и почитаю вашу отдельную тему. Без обид.)

 

Перемещайтесь ко мне в блог "Записки счастья"))) если его можно так назвать конечно))) я тоже видела НЛО, но это уже отдельная история)))

 

Извини - понял ! просто я новичок и не знал , где писать !!!)

 

Всё норм.)

 

У меня был случай - интернет- поклонник в одноклассниках пригласил на концерт группы Пикник. Долго думала идти не идти, не знала эту группу... но он сильно настаивал... готов был выслать билет куда угодно, лишь бы пошла...вобщем на концерте я с букетом подаренных им цветов сидела рядом с его женой, дочкой и им...а он мне все время подмигивал... до сих пор не поняла прикола... даже спрашивать не стала в чем прикол...

Буквально сбежала... приехала домой и меня сразили наповал то смех, то слезы))) может просто фанат группы Пикник?

 

Рассмешила Тая твоя история дико)))извини не удержалась, ударилась в воспоминания...

 

Не стоит принимать буквально все истории за правду.) Хотя, конкретно эта и основана на реальных событиях. Хотя, интерпретировать её можно по-разному.)

 

я поверила в эту историю!!!

 

ПОКАЗАНИЯ.
Лучшее, чем можно занять себя в плохую погоду – это сидеть перед горящим камином, неспешно потягивать коньяк и читать хорошую книгу. За окном барабанит дождь, в углу комнаты бормочет видеоэкран, передавая последние новости, и, только клочок бумаги, белеющий на тумбочке, мешает мне полностью погрузиться в ощущение уюта и покоя.
Телеграмму принесли в полдень, когда я, как обычно, обедал в ресторации « Чёрный Мельник». Пусть и не самой фешенебельной, даже по местным меркам, но, с отличной кухней, что для меня значило куда больше.
- Вам письмо!- Взволнованно воскликнула фрау Эльзе, встречая меня у порога пансиона.
- Письмо?
- Да! Посыльный сказал, что отдаст его только вам в руки, лично! – Она опасливо посмотрела на меня, и я буквально увидел, как из достойного и выгодного постояльца, превращаюсь в авантюриста, ведь кому кроме авантюриста могут приходить секретные письма, которые нельзя доверить порядочной женщине, хозяйке пансиона!
Сочувственно подмигнув молоденькому пареньку, мнущемуся в углу и явно выдержавшему несколько атак неукротимо любопытной фрау Эльзе, я быстро расписался, и, к её большому разочарованию не распечатывая сунул бумагу в карман.
- Семейные дела.- Пояснил я хозяйке, улыбнулся и поднялся в свой номер.
На Бергарден я прилетел год назад, выйдя в отставку. Ни начальство, ни сослуживцев в известность о своём нынешнем местонахождении я не ставил, а родственников у меня уже чёрт знает, сколько лет не было. Так что, и писать мне было некому. Однако на телеграмме стояло «Рику Лаверграу, лично».
Пожав плечами, я бросил телеграмму на тумбочку и занялся повседневными делами. Ни к чему портить себе настроение до времени.
Чем может себя занимать мужчина, в самом расцвете сил, имеющий массу свободного времени, и, не имеющий особых финансовых затруднений? ( Во всяком случае, на Бергердене, где на выплаты от военного ведомства, можно вполне достойно прожить.) Конечно, спортом (с шести утра и до завтрака), самообразованием ( библиотека и инфотерминал с половины одиннадцатого и до обеда), хобби ( с четырнадцати ноль ноль и до вечера) и личной жизнью ( непринуждённое и ни к чему не обязывающее общение в соцхабене, после ужина).
Сейчас как раз было без десяти минут два – время хобби. Поэтому, небрежно бросив телеграмму на тумбочку, я повернулся к подоконнику, где бодро топорщил хвою мой домашний любимец – Герман. Герман был бонсаем. Я обнаружил его полузасохшим и скорчившимся в углу сада. Хозяйка давно махнула на него рукой – некогда дорогое и ценное растение, привезённое аж с самой Земли, упорно не хотело приживаться, всячески отвергая заботы, которыми поначалу окружила его фрау Эльзе. Чем больше она о нём заботилась, тем сильнее он хирел и чах.
- Да на что оно вам сдалось? Давайте, я лучше вам «венерины волосы» в горшок пересажу? А этот сморчок, выкорчевать да выкинуть давно пора. Только вид портит!
От «венериных волос» я вежливо отказался, и, тем же вечером Герман занял своё место на моём подоконнике. Как показало время, с выбором я не ошибся. Larix dahurica, как по научному именовался мой друг, был невероятно привередлив, обладал скверным характером, и возня с ним занимала у меня уйму времени. Поначалу, он всё норовил сдохнуть и только мои познания в биологии, ангельское терпение и неутомимость, не дали ему осуществить это намерение. За изучением материала по теме, поиском подходящей почвы и нужного освещения, время летело незаметно. Таким образом, день мой был наполнен, и ночью снились мне не кошмары, а сады, лиственницы и минеральные подкормки. Глядя на ожившего и зазеленевшего Германа, я стал даже подумывать о вступление в общество Любителей Комнатных Растений, но, поразмыслив, вынужден был признать, что до такой степени, ещё не социализировался. Всё-таки, пятнадцать лет службы в Отряде Умиротворения, даром не проходят.

- Вам нужно обязательно найти для себя мирное хобби, которое бы занимало много времени и отвлекало вас от воспоминаний. Заведите себе распорядок дня, больше гуляйте, читайте развлекательную литературу и поменьше размышляйте. Кстати, не пренебрегайте соцхабеном. Очень рекомендую. Как показывает практика, один визит в соцхабен стоит двух приёмов у психолога.- Штатный психотерапевт лукаво улыбнулся, и я вежливо улыбнулся в ответ, давая понять, что принял к сведению его рекомендации и, конечно, буду им следовать.
И, я действительно им следовал, так же скрупулёзно, как когда-то приказам руководства. Потому что вовсе не хотел суициднуть, как Людвиг, или стать электронным наркоманом как Макс, или сойти с ума как Андрей, или...
Больше всего я хотел просто жить. Раз уж мне удалось выбраться из всего того дерьма, куда я регулярно и даже с радостью окунался по собственной воле. Но, вся шутка, в том что, такие как мы, штиль нормальной жизни переносят гораздо хуже, чем ураганы службы. Мы, словно акулы, которых запустили в маленький бассейн с пресной водой. Одно дело, сходить в отпуск, ведь ты знаешь, что через какой-нибудь месяц вернёшься назад в пекло, и каждый день мирной жизни ценен для тебя и полон какого-то особого смысла и очарования. И другое – жить так постоянно... Это..это как-то бессмысленно! В течении многих лет у меня было только две цели – выполнить свой долг и выжить, остальное – дополнения. Более менее приятные. Мне, как бонсаю с детства придавали определённую форму, и я просто физически не мог так быстро адаптироваться и перестроиться. Стать просто человеком, а не инструментом, орудием. Но, я старался. У меня даже начало получаться. И тут эта телеграмма!
Я стукнул рукой по столу так, что Герман на подоконнике задрожал и гневно затрепетал хвоей.
- Тише, приятель, всё нормально.- Обратился я к нему.
Набрал в грудь воздуха и взял с тумбочки белый листок. Сообщение было лаконичным:
« Просьба прибыть для дачи свидетельских показаний по делу Ленца Кирльгенау, код 306. Билеты прилагаются». Федеральное Ведомство.
Не удержавшись, я засмеялся. Можно сколь угодно говорить о праве отставника на неприкосновенность частной жизни и тайну местопребывания, можно даже сменить имя и личные данные, но какой от всего этого толк, если вдруг ты понадобился чиновнику Федерального Ведомства? Смешно.
Не прекращая хихикать, я налил себе стопку яблочной водки и залпом выпил. Нда..Похоже, у меня началась мания величия. Вообразил, что и впрямь меня хотят вернуть в Ряды. Или ряды.. А тут, всего лишь свидетель, для дачи формальных показаний.. Хотя, Кильку хоть увижу, славный парень, был...
Сборы не заняли у меня много времени. Подумав, я прихватил с собой и Германа, для чего, правда, пришлось озаботиться специальной капсулой – ударостойкой, снабжённой регуляторами влажности, температуры и давления. Благо, такие продавались в местном супермаркете. Бергарден считался вполне зажиточной колонией, поэтому обеспечить местных жителей и туристов всякой, мало употребляемой, но при этом дорогой ерундой, администрация считала делом чести. Не то чтобы я не рассчитывал вернуться обратно, просто, поездка обещала быть горько-ностальгической, и, хорошая компания мне не помешает. Герман, же, несмотря на свой сволочной характер, был отличным собеседникам. Когда надо – умел промолчать, когда надо поддержать нить беседы выразительной вибрацией хвои. Кроме того, одним своим присутствием он придавал уютный и обжитой вид даже такому уныло-типовому помещению, как одноместная каюта эконом класса, куда мне надлежало прибыть уже сегодня вечером. (Извините, милые девочки из соцхабена, а также военный психиатр. Увы, увы...)
Время, оставшееся до отправления лайнера, тянулось долго. Я успел собраться, совершить моцион вдоль набережной и даже договориться о консервации своего номера до возвращения (половинная плата на период моего отсутствия с фрау Эльзе, для которой я по-прежнему оставался выгодным и заслуживающим доверия клиентом, Даже не смотря на странное письмо).
Наконец, подъехало такси, чтобы увести нас с Германом в космопорт.
- Да куда же вы бандуру – то эту тащите! – Всплеснула руками хозяйка.
- Понимаете, моя тётя всю жизнь мечтала увидеть бонсай. Сама она родом с Песчаной, из растений там – один карликовый меклеутский лишайник. Недавно в переписке я обмолвился про бонсай, так всё, последний покой потеряла. Она ведь у меня на биолога училась, диплом по флоре Земли писала, да вот, не сложилось... А тут – земное растение. Ни в жизнь, говорит, не прощу, если ты мне его не покажешь. Старенькая она у меня, перелёты ей противопоказаны, вот, приходится с места срываться. Как-никак, она мне вместо матери. – Заявил я фрау Эльзе с самым серьёзным видом.
- Вот бедняжка! Так живёшь, трудишься, а на старости лет... – Она расчувствовавшись смахнула слезу, полезла в буфет и вручила мне полуторалитровую бутылку сливовой настойки. – Вот, возьмите, гостинец, от чистого сердца. Вы же не догадаетесь...
- Спасибо, но, не стоит, честное слово..- Мне стало неловко.
- Даже не думайте отказываться.- Величественно махнула она рукой.- Это не вам, а вашей тёте. Уж я-то знаю, как порой бывает одиноко, а это, - она кивнула на бутылку, - отлично согревает старую кровь.
- Спасибо вам большое! – Ещё раз поблагодарил я и влез, наконец, в такси.
- Повезло вам с хозяйкой.- Заметил таксист, наблюдая, как фрау Эльзе растроганно машет нам вслед.
- Повезло. – Коротко согласился я.
Мне было не по себе. Совершенно на автомате я выдал легенду о несуществующей тёте и заставил хозяйку поверить мне. Зачем? Какая разница, что подумала бы про меня фрау Эльзе? Или, это лишь разминка перед встречей с чиновниками? Но, разве я собираюсь воздействовать на них? Ведь нет! Да и зачем? Того паренька, которого я знал, давно уже нет. А для этого нового Ленца, я, пожалуй, ничего уже сделать не могу, даже если бы очень захотел. Под сенсорами не соврёшь...
На лайнере, я сразу прошёл в свою каюту, попросив стюарда не беспокоить меня до прибытия. Надо было собраться с мыслями. Подумав, Германа доставать из капсулы я не стал. Мало ли что. Например, на корабле случится пожар, или выйдут из строя двигатели, или атакует пиратский крейсер. Не факт, что во внештатной ситуации я успею упаковать Германа до того, как он пострадает. Потому – лучше не рисковать. Двенадцать часов лёту – не такое уж значительное время.
Изучив содержание бара ( сплошная синтетика), я остановился на водке. Вот уж что даже в синтезированном виде терпимо. Сливовицу, подумав, решил пока приберечь. Первая стопка ударив по вкусовым рецепторам ухнула в желудок. Вторая – приятным теплом согрела внутренности. Третья – мягко растеклась по жилам и я почувствовал, как напряжение, сковывавшее меня с момента, как я получил проклятую телеграмму, отступает. После четвёртой мной овладела ностальгия.
- А ты знаешь, как я познакомился с Ленцем? – Обратился я к Герману.- Хотя, откуда тебе знать...Тебя тогда в помине не было. Болтался в виде семечка у папки в шишке. Или, у мамки? Хрен знает, как там оно у вас бывает... В смысле, я знал, но забыл. В общем, ты в проекте был, а я уже в процессе. То есть – в Академии. Посажен в надлежащую почву и закреплён в нужном ракурсе. Думаешь, на одни бонсаи скрепы одевают? Вот и нет! С людьми поступают точно так же. Только, вас уродуют для красоты, а нас, для пользы. И, это правильно, я без претензий. Кем бы я был, если бы не Академия! Навоз бы на ферме разгребал... У нас, на Энее выбор не особо был. А лететь на другую планету – денег нет. Да и отец бы не пустил. Вот знаешь, пятнадцать лет прошло, а до сих пор вспоминаю его – вздрагиваю. Кремень. Землю до смерти любил. Сначала, до материной, потом до своей. Мне можно, сказать, повезло. Я, ведь даже не плакал, когда его хоронили. Когда мать умирала – ревел, как пацан мелкий, а мне ведь тогда уже двенадцатый год пошёл, мужик уже, по сельским меркам. А когда отца – как заморозило меня. Да он сам виноват был. Кто же по жаре протраву делает? Вот и надышался... Я тогда продал ферму сразу и билет до Цитадели взял. Знал, что как сироту, меня по квоте возьмут.
Там с Ленцем и познакомился. Да...
Я налил себе пятую и выпил.
- Учёба мне сложно давалась. Тупо знаний не хватало, базы. У нас на Энее ведь как – сел за программу и долбишь. Живой учитель, это роскошь, это для тех лентяев, кто может за пятьдесят километров в школу ездить. А для остальных – электронный курс. А в Академии оказалось, что электронного курса мало. Если бы не наш воспитатель Андрей и не Ленц, вылетел бы я пробкой, после первого же полугодия. Андрей, он, сука, умный, был. Педагог, от Творца. Интуиция – абсолютная. Он меня с Ленцем и свёл. Почуял, что мы с ним друг другу нужны, и не ошибся. Ленц не чета мне, прирождённый интеллигент в чёрт знает каком поколении, умница. У него те знания, что я ночами зубрил, с пятого раза воспринимая, на подсознательном уровне были усвоены. То, до чего я доходил, он просто –знал, как я знал когда время злаки сеять, а когда картошку, и с какой стороны к скоту подойти. Вот ведь совсем мы с ним разные были, но, сдружились, крепко, по-настоящему. Поначалу, конечно, без снисходительности не обошлось, но, ко второму курсу я уже по знаниям не отставал. Ну, и с коммуникабельностью у меня куда лучше дела обстояли, чем у Ленца. Таких, как он в коллективе, как правило, не любят, особенно поначалу. Вот и вышло, что мы друг друга взаимодополняли.
Потом, пришло время специализации, и вот тут нас жизнь разделила. Правда, уже не по социальному, а по генетическому принципу. Под разные задачи мы оказались заточены. Я пошёл в Отряд Умиротворения, порядок и дисциплину наводить, а Ленц, в Контрразведку был определён.
Поначалу, мы ещё держали связь. Четыре года в Академии, это много значит. Кем бы ты не был До, там ты принимаешь окончательную форму, с которой тебе жить до конца. Но, жизнь, и особенно служба никого не щадит. Профдеформация, такая профдеформация. Мне было проще, от меня требовалось одно – быть скалой, защищать и насаждать тот порядок вещей, который считался Империей. Я сам был Империей. Сомнения, колебания, рефлексия изначально были для меня чем-то если не чуждым, то ненужным уж точно. Ленцу было куда сложнее. Его профессия – человек с тысячью лиц, натянутая струна, отзывающаяся на любые движения вокруг. Но, убедительно сыграть можно только вжившись в роль. Сохранить при этом убеждения, возможно только, если они являются частью твоей сути. А без идеологии, без принципов, долго ли ты сможешь оставаться на своей стороне? Ленц имел убеждения, но фанатиком не был...
Водка кончилось, вместе с вдохновением. Я редко позволял себе расслабиться настолько, чтобы рассуждать вслух. Чтобы вообще начать анализировать. Это лишнее и не способствует социализации. И сейчас, я не буду продолжать. Всё вышло, как вышло и я сделаю то, что должен, да у меня и выхода нет другого! Не осталось больше того Ленца и того Рика. И дружбы той больше нет. Ленц сам сделал свой выбор, так почему же я чувствую виноватым себя? К чёрту!
До прибытия на Цитадель оставалось шесть часов. Как раз хватит времени проспаться. Я достал из аптечки капсулу снотворного и выпил. Рухнул на кровать и провалился в сон.
......И снова вокруг выжженная пустыня, ветер гонит по земле пепел, небо затянуто клубами дыма. Пахнет гарью и палёным мясом, и ещё чем-то едким. Всё-таки правильно в Империи запретили использование напалма, как негуманного оружия...Только здесь не Империя, здесь можно почти всё, что во Благо. Напалм, как благо, огненное благословение для имперских миротворцев..
Я лежу на этой искорёженной земле, прибитый к ней жаром, оглушённый, полузадохнувшийся, но живой. У нас хорошая броня, а напалм всё-таки устаревшее оружие. И, через какое-то время, когда отработают защитные и медицинские системы костюма, я встану, как Феникс из пепла, возьму экологически чистый, гуманный лазер и пойду наводить Орднунг унд Дисциплинен. Если наши успеют подойти быстрее, чем те, кто накрыл наш лагерь Огненным Дождём. Потому, что те, не признают Имперских законов, и не будут обменивать миротворцев на своих пленных. Они просто подойдут и добьют нас каким-нибудь диким, варварским оружием. Говорят, у них даже гранаты сохранились. Хотя нет, броня им нужна, скорее, зальют кислоту внутрь костюма.
Я лежу и мучительно прислушиваясь, жду, кто будет первым, но, рёв бензиновых двигателей раздаётся раньше...
Я слышу голоса, приближающиеся ко мне и стоны своих товарищей. Всё-таки, кислота... В ужасе напрягая все силы, тянусь к шлему, надеясь на чудо, на то что успею, на то, что сработает, и зеркальный пластик с шорохом прикрывает моё лицо.
- Вот чёрт!- Надо мной нависает заросшее щетиной лицо.
- Что такое? – Слышится знакомый голос, и я вижу Ленца, одетого в форму повстанца.
- Да, моллюск в раковину спрятался.- Смеётся его товарищ.
-Ничего, сейчас поправим.- Усмехается Ленц и меня мороз продирает по коже, столько в его голосе ненависти.
Он наклоняется и нажимает несколько датчиков, моё непробиваемое забрало едет вверх, и долю секунды мы смотрит друг другу в глаза. А потом он срывает с пояса пистолет и всаживает мне в грудь заряд плазмы. Точно в грудную пластину, вшитую в подкладку костюма. Несколько сломанных рёбер, гематома, помутившееся сознание. Небольшая плата за жизнь. Это новая модификация костюма. На старых, такой защиты не было... Я лежу с закрытыми глазами, делая вид что мёртв. Если честно, особых усилий мне прикладывать не надо, я действительно сейчас почти труп. Разговор доносится до меня как сквозь вату.
- Ты что?!- Возмущается повстанец.
- Извини, не удержался. Я его узнал, он один из тех, кто штурмовал Шимм, когда Елену...
- Ладно, друг, всё норм. Бывает. А они, они ещё ответят...

Я открыл глаза весь в поту. Вот что значит, лишиться контроля над собой. Но почему, почему меня преследует именно этот эпизод? Мало ли меня убивали, за года службы? Бывали ситуации и пострашнее. Или, всё дело в Ленце?
Меня не было при штурме Шимма, Ленц соврал. Только зачем? Спасти меня, или в память о прошлой дружбе сделать мою смерть менее мучительной? Ответа на этот вопрос я не нашёл. Да это и не важно, в любом случае, Ленц желал мне добра. Но, я не мог ответить ему тем же. В своём отчёте командиру, я указал его имя. Написал, что узнал его, что мы учились вместе. Вряд ли его измена была тайной, но совесть меня всё равно грызла, предательство, это всегда предательство, даже если оно во благо.
И сейчас, спустя пять лет, грызёт также. Если меня вызвали для дачи свидетельских показаний, значит Ленц наконец пойман. Неудивительно. Энею окончательно призвали к порядку год назад, и, новое правительство начало выдавать бывших повстанцев. Это правильно, порядок, прежде всего. Порядок и повиновение. И я выполню свой долг. Я дам показания. Моих способностей не хватит убедить суд в том, что Ленц не предатель. Я и сам в это не верю. Но поверить, наконец, что он меня спас тогда сознательно, я смогу. И, с этим они вынуждены будут считаться.
До посадки оставалось полтора часа. Я принял стимулятор и сосредоточился.

 

ЛАКМУС
Случайностей не бывает.
Кабинет был правильный. Светлые стены, блестящий паркет ( ламинат?), на стенах пара неплохих акварелей, огромное окно, впрочем, забранное решеткой, пусть и прикрытой деликатно шторами, и , конечно, массивный письменный стол, смысл и средоточие кабинета. Настоящий раритет из дуба, крытый зеленым сукном, заваленный бумагами, он ощутимо выбивался из современного интерьера, противопоставляя свою незыблемость, модной легкости. Даже современный монитор на нем казался случайным гостем, и чувствовал себя явно неловко в соседстве с таким же, как стол старым. мраморным пресс папье.
Человек за столом тоже был правильный. Пожилой, лысеющий, в белом туго накрахмаленном халате, полноватый, он удивительно напоминал доктора Айболита, из старого советского мультика. Полному сходству мешали разве что взгляд - цепкий, внимательный, с огоньком холодного интереса, да вмятина на черепе.
Я улыбнулся, представив на секунду, как одна из обезьянок внезапно сбесившись, лупит доброго доктора кокосом по голове, проверяя, что тверже, череп или орех? А что, жизненное продолжение старой истории, в духе современных реалий...Санитар за моей спиной напрягся, потянулся ко мне. Неудивительно, работая здесь быстро понимаешь, что смена выражения лица пациента заслуживает пристального внимания. Особенно если пациент из разряда нестабильных...
- Все в порядке, Лёша, можешь идти. - остановил его доктор,- А вы, присаживайтесь, не стесняйтесь.
Ещё раз с сомнением покосившись на меня санитар скрылся за дверью, но, далеко, понятно, не ушёл, даже из коридора я ощущал его настороженность и готовность вмешаться.
Стесняться я не стал, подошёл к столу и сел напротив.
До этого момента, заведующего, я видел только раз, при поступлении, но тогда его совершенно не отразил, поскольку был занят иными вещами.
Некоторое время мы молчали, доктор изучал меня, а я - вмятину на его черепе. Вернее, пролом, пробоину, овраг, прикрытый кожей. Интересно, есть там у него титановая пластина? А еще, с какой силой и энтузиазмом надо было бить, и какой живучестью обладать, чтобы остаться после такого в живых и быть чем-то больше овоща! Определённо, мой визави заслуживал уважения, за свою живучесть, как минимум.
- Вам здесь нравится?- намолчавшись, вкрадчиво поинтересовался он.
Я пожал плечами. - Уютный кабинет.
Доктор улыбнулся.- Я немного не о том. Вам нравится в клинике?
Я снова пожал плечами и внутренне подобрался.
-Понимаете, Андрей, у нас с вами возникла странная ситуация. Вы поступили к нам год назад. Галлюцинации, бред, дереализация...словом, все признаки острого психоза На первый взгляд, ничего необычного. . Купировали мы ваш психоз быстро, никаких органических отклонений, равно как и инфекционных заболеваний, могущих спровоцировать психоз не обнаружили, и стали готовить вас к выписке, поскольку состояние ваше было стабильным и опасений не внушало. - он внимательно посмотрел на меня.
Я кивнул, соглашаясь.
- Да, опасений не внушало....- доктор вздохнул. - И, вы понимаете, у меня нет оснований сомневаться в компетентности вашего лечащего врача. Вернее, не было. В конце, концов то, что накануне выписки вы впали в кататонический ступор, можно ещё списать на стечение обстоятельств. Истерию, в конце концов никто не отменял, и то, что спустя двое суток вы из этого состояния вышли, эту версию только подтверждало, казалось бы... Но. Но на истерика вы похожи не были. Равно как и на шизофреника, и психопата, хотя, как только речь заходила о вашей выписке, выдавали клиническую картину очередного психического заболевания, которое впоследствии не подтверждалось...Три дня назад вон в буйство впали, напали на соседа по палате, а сейчас сидите, как ни в чем не бывало с мыслями в глазах. Странно это, вы не находите?
- Вы меня что, в симуляции обвиняете?- Заинтересовался я.
- Это многое бы объяснило...вот только, есть определённые признаки, которые симулировать практически невозможно. Если только ваш лечащий врач был в этом заинтересован. Но, тогда выходит в заговор вовлечено слишком много людей - лаборанты, санитары, медсестры. А смысл? В конце концов, есть гораздо более простые способы продлить пребывание пациента в клинике...Вывод напрашивается сам по себе, по какой-то причине, вы не желаете покидать больницу, и ваша психика вам в этом помогает. Другого объяснения я не вижу, хотя и это из ряда фантастических... В связи с этим я и хочу вас спросить ещё раз -вам так нравится здесь?
Я чуть улыбнулся про себя.- Вам так хочется меня выписать?
- Хочется. - серьёзно сказал он. - Это моя работа, вообще то. Возвращать людей к нормальной жизни.
Я снова не смог сдержать нервной усмешки. Нормальная жизнь....Откуда, ну откуда в людях это неистребимое стремление привести всё и вся к общему знаменателю, а всё что не вписывается объявить вне нормы, а значит, вне закона. - Нормы имеют тенденцию меняться. Когда-то нормой считались человеческие жертвоприношения. Позже, нормальным было снести смерду голову за недостаточную почтительность...Кто знает, может в будущем наша "нормальная жизнь" будет казаться столь же дикой, как нам сейчас времена средневековья.
- Это все софистика! Есть определённые физические и психические нормы, остающиеся практически неизменными на протяжении тысячелетий! Заметьте, потому, что именно эти нормы обеспечивают выживание и сохранение человека как вида. Человек утративший способность адекватно воспринимать себя, других людей и реальность, представлял и представляет опасность, в первую очередь для себя и часто, для окружающих. Более того, обрекает себя на одиночество, пожалуй, самое тяжкое из всех - на одиночество души.
- Может, вы и правы. Даже, скорей всего, правы. Вы- профессиональный душевед, а я лишь пациент с невнятным диагнозом, вам виднее.
- Иронизируете? Прекрасно. Способность к иронии, тоже показатель , в некотором роде. - он улыбнулся. - Их ведь много, показателей. Индикаторов, позволяющих судить о вменяемости или не вменяемости субъекта. Если хотите, вся наша с вами беседа, что-то вроде экзамена на вашу..адекватность.
- Как в том анекдоте. - покривился я.
- Каком?
- Прогуливается во дворе психбольницы псих с консервной банкой на поводке. Подходит к нему врач и желая подыграть спрашивает "- Ну что, как твоя Жучка-Да вы что, сумасшедший?- отвечает псих,- Это просто консервная банка!" Врач подумывая о выписке отходит от пациента, а тот отойдя в сторону заговорщицки шепчет"- Ну что, обманули мы его, Жучка."
- Забавно. Знаете, я все больше убеждаюсь, что вам здесь не место. Не наш профиль.
- А как же "признаки, которые нельзя подделать"?
- Реакция на пребывание в больнице. Я с таким не сталкивался, но это не значит, что подобного не бывает... Тем более, изучая истории болезней ваших соседей по палате, я заметил...
Договорить доктор не успел. Меня словно подхватил порыв ветра. Пресс-папье удобно легло в ладонь, я замахнулся и....он стремительно отпрянул к стене, двери распахнулись, в кабинет влетел санитар, бросился ко мне, но я увернулся, перескочил через стол, роняя монитор на пол...Заведующему удалось перехватить мою руку с пресс-папье, но второй я схватил его за горло...Мне не хватило нескольких секунд, когда темнота накрыла меня с головой.

Сознание возвращалось медленно. Голова была тяжёлой, будто чугунной, тело, напротив, невесомым. Мысли неповоротливыми камнями ворочались внутри черепа.
- Ну что, добуянился? - раздался голос совсем рядом.
Я попытался сфокусировать взгляд, но получилось плохо. Вену царапнула игла, и во рту разлился мерзкий холодок. Я снова отключился.
Отделение для буйных ничего особенного не представляло и отличалось от общего отделения только отсутствием библиотеки, более тесными палатами, да цветом стен. Здесь они были серыми. Большую часть времени мы и спали. Ходить было некуда да и незачем. Только привлекать излишнее внимание персонала, а это - все знали, ни к чему хорошему не приводит.
Таблеток здесь давали больше и проверяли строже. Стандартного "кукуруза' было недостаточно, приходилось ещё широко открывать рот, и выворачивать язык, чтобы медсестра могла убедиться, что лекарство проглочено. Посещать туалет в течении получаса после приёма препаратов, также запрещалось, что весьма угнетало любителей сплевывать.
Может, кому-то наша жизнь здесь показалась бы мрачной, похожей на тюремную, но только не мне. Мне здесь было...адекватно. Как тигру в джунглях. Никто ведь не задумывается каково приходится ему, обладателю жаркой шкуры в душных тропиках? И меньше всего думает об этом сам тигр, он просто охотится, просто живёт, не задумываясь о неудобствах, с этим связанных.
Я лежал на кровати, в засаде, выглядывая из-за баррикады из пыльных старых матрасов, созданных в моем мозгу лекарствами, с виду бессильный и сам похожий на мешок набитый опилками, но внутри собранный как стальная пружина. Моё сознание было ограничено и замкнуто, но, по собственной воле ибо сейчас я нуждался в ограничении чтобы сконцентрироваться и найти...следующего.
В детстве у меня была игрушка, по ярко раскрашенному картонному полю, в лабиринте из пластика бегал блестящий металлический шарик и задачей игрока было провести его через весь лабиринт на другой конец поля. Помнится, я мог играть в неё часами, представляя себя проводником, ведущим путешественника через мрачные чащобы, знойные пустыни и страшные подземелья. Я сравнительно быстро постиг законы, управляющие движением шарика и мог провести его из одного конца поля в другой за считанные секунды, чем выиграл множество споров.
То, что людьми управляют законы наподобие тех, что движут металлическим шариком, я понял рано, как любой нормальный ребёнок, азы первичной манипуляции постигающий с колыбели. Но, в отличие от других, я пошёл дальше. Я дал имя этим законам - Психическая инерция. Ведь каждый жест, слово, поступок можно рассматривать как толчок, направляющий человека в определённую сторону. Долгое время я просто жил с этим открытием, наблюдая и изучая. Практическая польза манипулирования меня интересовала мало, может оттого, что я ни в чем не знал недостатка. Процесс был много интересней. Наблюдать, как у человека меняется настроение, самооценка, трансформируются взгляды, это завораживало. Конечно, выходило это не всегда и не со всеми. Люди ведь не металлические шарики, они, если можно так выразиться, разных структур. Кто-то из олова, другой из дерева, одному достаточно косого или напротив, одобряющего взгляда, другого танком не сдвинешь.... И все, все они ограничены своими навязками и стереотипами! Я мало людей встречал, которое снаружи совпадали бы с тем, что представляли собой внутри. Впрочем, и сам я был не лучше, вечно притворялся, играя роль отражения в чужих зеркалах. Иногда от этого мне бывало очень плохо и минуты тянулись часами, и хотелось то ли напиться, то ли взорвать гранату на центральной площади. Гранаты у меня не было, а алкоголь был, поэтому, выбор очевиден. Обычно, трёх дней мне хватало, чтобы вернуться в рамки нормальности, но в тот раз всё вышло иначе.
Может водка была паленой, а может дело в косяке, который завалялся с последней вечеринки и был мной случайно найден за диваном, но только реальность качнулась и изменилась.
Девушка на остановке мечтательно улыбнулась волчьим оскалом, и зверь внутри неё заскулил от острого желания впиться в чье-нибудь горло, метро устало вздыхало, принимая в себя очередную порцию пассажиров, начальник, распекая меня за опоздание, вообще отсутствовал. То есть телесная его оболочка была в наличии, но одушевлена не более манекена в витрине бутика. Даже кофейный автомат на углу был более одухотворен, чем он. И собеседником, кстати, оказался намного интересней, что преисполнило меня определённого энтузиазма, который окружающие, увы, не разделили.
Заново осознав себя в психиатрическом отделении, с предметами я больше не разговаривал. Видимо, канал закрыли. Зато, увидел их. Людей лишенных стереотипов. Вышедших за рамки навязанные рассудком и пребывавших в свободном поиске. Да, они тоже были пленниками Лабиринта, но если мы, нормальные люди блуждали по комнате, в их распоряжении был дворец. Вот только во дворце этом они были не хозяевами, а скорее призраками, бесплотными, бессильными и одинокими.
Первый раз я вошёл в резонанс случайно. Просто почувствовал, что Андрея не стало. То есть, он был здесь, но его не было. Я следил за ним весь день - вместе со всеми он ходил на обед и процедуры, но при том, ощущение отсутствия меня не оставляло. Вернулся он только вечером, и не смог удержаться, чтобы не подойти к нему.
- Ты заметил?- радостно удивился он.
Я кивнул и, словно, повинуясь неслышному толчку взял его за руку.
И были вечерние улицы и смутная фигура в ожидании автобуса и спещащие мимо прохожие. А потом среди них - он! Паренёк в тонкой куртке с загнанным взглядом. И тёмное облако внутри него и дорога до стройки и синхронный с ним полёт. Он остался там, внизу, а я-мы, вернулись.
Произошедшим Андрей был ошарашен не меньше меня. И, обрадован. Возможность разделить свою жизнь, свою тайну с кем-то, и при этом быть принятым, это - всё. Для тех, кто знает что такое одиночество, разумеется. Одиночество, это ведь не отсутствие чьего-то тела в твоей кровати или жизни, это незаполнимая пустота внутри.
Потом, мы не раз уходили с ним вместе. Это получалось также спонтанно и естественно, как тот беззвучный разговор. Просто в пространстве открывался тоннель, и надо было только мысленно потянуться к нему.
Я узнал, что Андрей попутчик. Его тянуло к людям, совершившим преступление и угрызающимся совестью. Не знаю, как он их находил, но точно они были из разных городов, а один раз мы даже попали в какую-то англоговорящую страну. Не всегда наши контакты кончались смертью объекта. Теснее чем Андрей привязанный к реальности, момент смерти, который мы переживали с объектом, я переживал острее и уже после третьего раза стал уговаривать его суицид заменить признанием. Поначалу он долго не соглашался, переживания объекта его опьяняли, становясь чем-то вроде наркотика, но когда наша связь упрочилась, я сумел переломить его. Что-то, а уловить чувствительные струны человека, вызвать к себе привязанность, я всегда умел. Правда, потом, я не раз пожалел о своём вмешательстве. С тех пор как смерти прекратились, тоннель появлялся всё реже, а Андрей становился всё обычнее, его дворец снова сузился до размеров комнаты. Как результат, он был выписан, а я впал в кататонический ступор. С уходом Андрея ( а может с окончательным закрытием чёрного тоннеля) окружающее пространство словно выцвело, а время замедлилось, всё стало неважным и бессмысленным. А потом появился Саша. Вернее, он и раньше был здесь, но я его не замечал. С ним вышло иначе, чем с Андреем, он подошёл сам, первый. Саша очень много, эмоционально говорил, но смысла в его речах было не больше чем в журчании ручья. Всё менялось, когда он засыпал. Тогда его душа освобождалась от гнёта больного разума и уплывала в уже знакомый мне тоннель. Однажды, я не удержался и последовал за ним, оказавшись на поле боя. Это был ад. Грохот, крики, вой снарядов, режущий глаза дым, ужас, боль, смерть. Саша метался по полю, словно одержимый паля во все стороны из невесть откуда взявшегося автомата, пока его самого не срезали очередью.
Очнувшись в палате, я поклялся больше не ходить туда, такого страху натерпелся. Но удержаться не мог, как только тоннель появлялся, меня тянуло к нему как магнитом. Я пробовал поговорил с Сашей днём о том что происходит, но большого успеха не достиг. Может дело было в его болезни, или в чем другом, но полного резонанса у меня с ним так и не состоялось. Каждую ночь я, почти против воли следовал за ним, но вмешаться в происходящее как не пытался, не мог. Это все больше напоминало пытку, страх стал преследовать меня и днём. Не в силах это больше терпеть, в одну из ночей я, дождавшись когда Саша уйдёт, скользнул следом, но выходить наружу не стал, остался внутри и попытался внимательно рассмотреть тоннель. Стенки его словно были сотканы из холодного серого тумана, по полу тоже клубился туман, только белесый, потолок же тонул в темноте. Медленно медленно я двинулся вперёд и в самом конце, увидел массивную бронированную дверь, существование которой ранее не замечал. Сейчас она была приоткрыта и из-за неё доносились такие знакомые мне звуки боя. Ужас прошиб меня до кончиков волос, сам не помня себя, я вцепился в ручку и захлопнул тяжёлую створку. В этот момент тоннель начал схлопываться, меня подхватило потоком воздуха и выбросило в палату. Первое, что я увидел придя в себя - улыбающееся сашино лицо, лицо человека, уже пару часов как мёртвого.
Нет, я не чувствовал себя виноватым, и ни о чем не жалел. То нечто во мне, что толкнуло меня сначала к Андрею, затем к Саше, шептало мне что я поступил правильно, но Руслана я сначала обходил стороной, что-то заставляло меня опасаться его. Хотя того же Сашу я не боялся нисколько, пусть за его плечами и было двойное убийство, а у Руслана просто три суицида за плечами. Как оказалось, предчувствие меня не обмануло.
Был поздний вечер и почти все уже спали, кроме меня и него. Я закрыл глаза и наблюдал за ним из-за ресниц, когда он присел на кровати, обхватил руками голову и глухо застонал. Возникшая на стене дверь меня уже не удивила. Я привычно скользнул внутрь и..замер на пороге маленькой ослепительно белой комнаты. Руслан уже стоял посередине, задумчиво разглядывая окровавленный нож у себя в руках, а в дальнем углу съёжилась, прижимая руки к животу девушка. Я сделал шаг вперёд, Руслан обернулся и, скривившись, захлопнул перед моим носом дверь.
К моему величайшему удивлению, наутро он был жив здоров.
- Понимаешь,- после объяснял он мне,- Я ведь пытался забить на это. Но только так хуже. Крышу рвет,- он кивнул на свои исполосованные шрамами запястья.- А так, сходишь, оторвешься, и нормуль, можно жить дальше.
Тогда я все-таки не удержался, кинулся в драку. Уж больно много предвкушения было у него на лице ночью. Но, позже, когда нас уже разняли и зафиксировали понял, что в чем-то он прав. Но обсудить с ним это не успел, меня перевели в буйное отделение. И, думаю, после давешнего разговора с заведующим, общее мне не скоро светит...Интересно, что он имел в виду, упомянув истории моих соседей по палате? Или, догадался?
Ответ не заставил меня долго ждать, дверь палаты открылась, и на пороге показался заведующий в сопровождении дюжего санитара.
- Ну что, вы я вижу пришли в себя?- на удивление доброжелательно обратился он ко мне.- Собирайтесь.
- Куда? На выписку?- изумился я.
- Скорее, в другое отделение. Раз уж вам так по душе пришлось общество душевнобольных.
Я послушно пошёл с ними. Меня провели в комнату для свиданий с родственниками, в этот час пустую, где меня ждала моя "вольная" одежда и человек в форме. Не обращая на него внимания, я покорно начал переодеваться.
- Что, даже не поинтересуешься на каком основании и по какому праву?- весело удивился он.
Я покачал головой. - А смысл?
- Ты прав, смысла нет. Либо ты и дальше будешь тут на общественных началах экспериментировать, пока тебе мозги лекарствами не выжгут, либо получишь работу по способностям и адекватную помощь.
На языке у меня вертелась пара ехидных фраз, но озвучивать я их не стал. Потому, что если ты нашёл свою дорогу, то пейзаж вокруг уже мало что меняет.
На улице было раннее утро, солнце било в глаза крупным калибром, начиналась новая жизнь.

 

Тая, словила кайф от твоего рассказа) классно написано! очень люблю читать про психических больных... читала как-то книгу, не помню автора...психиатр-писатель рассказывала истории сумашествия своих пациентов, как они жили, почему теряли связь с реальностью по мотивам общения с ними и писала. Так кот, твой рассказ крут, в нем такая глубина, я погрузилась в него намного сильнее, чем в ту книгу и очень поверила в происходящее! Со мной такое редко происходит...Чаще читаю и не могу сосредоточиться! МОЛОДЕЦ!!! :matrixxheart: :matrixxheart: :matrixxheart:

 

Пасиб.)

 

тася - как прикольно тебя читать - есть смысл - солнышщко - иплиз продолжпай - потому что на этом сайте - кроие пизлда ...болов - только ты - несть что почитать - спасибо тебе - солнгышко

 

Не любит местный народ длинные вещи. Но, я выложу.)


ДОРОГА ДОМОЙ.
ПРОЛОГ.
Бриться можно по-разному. Можно экономно удалять волоски ультразвуком. Или намазать щетину гассианской «Нежностью», но это способ для экстремалов – не смоешь через две секунды, получишь сильный ожог. Можно сходить в сервис-салон, где подберут максимально подходящий тебе образ, в зависимости от которого растительность на лице либо удалят совсем и надолго, либо, оставят брутальную щетину, зафиксировав её рост чётко на двухдневной небритости. А то и вовсе отрастят в зависимости от вкусов клиента бороду, от интеллигентной эспаньолки, до дремучего «дамблдора».
В своё время, я перепробовал все эти способы. В юности, когда денег и времени вечно не хватало, использовал «Нежность», пугая преподавателей и товарищей багровой физиономией с тут и там раскиданными по лицу клоками невнятной растительности. Позже, перешёл на доставшийся в наследство от отца «Универсум» - совершенно зверский агрегат, гудевший как доисторический паровоз, но работавший исправно. Потом, желая производить на предполагаемых спонсоров благоприятное впечатление, заглядывал и в сервис-салон, став на длительное время объектом для экспериментов сикстинианского стилиста. Спонсоров в тот период моей жизни я так и не нашёл, зато узнал много нового и интересного о моде и тяжёлой доле альтернативно ориентированных жителей Сикста.
Разбогатев и женившись, хотя в моём случае последовательность не важна, я брился только подаренным мне Леной «Экскалибуром». Было что-то чертовски брутальное, аристократическое в этом таком, ранее обыденном процессе. « Экскалибур – почувствуй себя рыцарем!» гласил рекламный слоган и, действительно, каждый раз доставая из футляра опасное лезвие, отсвечивающее синевой, и бесстрашно поднося его к лицу, я казался себе почти таким же, как Эрвин Джонс в ретроспективе «Айвенго». Ну, это, конечно, если не смотреть ниже подбородка.
Как любой уроженец планетарной станции, я высок, астеничен до хилости, и бледен, а от академических занятий ещё и сутул. Может, останься мои родители на станции, это ни во что бы и ни вылилось. Но отцу предложили место старшего техника на Энее и мы переехали.
1
Энея являлась аграрной планетой, одной из тех, чьи жители гордятся своим патриархальным укладом и приверженностью к простым земным радостям.
Помню, мама долго удивлялась, почему на такое хорошее место (льготная аренда жилья, соцстраховка и шестьсот кредитов в месяц) не нашлось местного.
- Должно же нам было когда-нибудь повезти! –Возражал ей папа.
- Ох Генрих, чует моё сердце, не всё так просто…- Качала она головой и, как всегда, оказалась права.
По приезду, мы обнаружили, что на Энее крестьянин – профессия гораздо более престижная и прибыльная, чем инженер по обслуживанию автоматических установок, первой категории.
- Да я к уборщику на станции уважительнее относился, чем они ко мне! – Возмущался отец.-Ладно, если бы ещё хоть что-то понимали! А то ведь гидравлический насос с оросителем путают! А виноват – я.
- Зато здесь небо, Генрих. Настоящее небо, зелёное, как яблоко. И воздух. А вода! Без лимита, мойся сколько угодно, хоть ванну принимай! – Утешала его мама. – И Зиннеру здесь нравится.
- Рад, что хоть кому-то здесь нравится. - Ворчал отец и уходил смотреть новости.
Однажды, я не выдержал и пошёл за ним.
- Знаешь, папа, мне здесь вовсе не нравится! И я ничуть не расстроюсь, если вы с мамой решите вернуться обратно, на станцию.
- Что, и тебе несладко?- Шёпотом спросил он, прислушиваясь к громыханию посуды- мама внизу убирала остатки ужина.
Я кивнул. В школе мне приходилось туго. Среди одноклассников я слыл белой вороной. Они почти все были дети фермеров, приходили на занятия от случая к случаю, а если шла страда, и вовсе забивали на учёбу. Я в их глазах был мало того что белоручкой, так ещё и «космиком», не от мира сего. К тому же, мне нравилось учиться, образовательные программы я глотал как сладкоежка эдемские сласти.
Одноклассники долго колебались, каким прозвищем меня наградить. С одной стороны, я был типичный ботаник, с другой – вылитый глист. В итоге я стал «глистой лабораторной». Неудивительно, что друзей среди них я так и не нашёл.
- Мы здесь чужие, совсем. Дома, на станции было куда лучше.- Сказал я, нервно теребя подол рубашки. - Давай вернёмся, папа.
Отец присел передо мной на корточки, взял меня за руки и, глядя в глаза, сказал.- Не всё так просто, сын. Понимаешь, наша мама, она ведь не родилась на станции, как мы с тобой. Она с Тирта, я там был, в отпуске. Помню, тогда наша лаборатория выиграла грант, за разработку и внедрение нового воздушного фильтра, вот я и решил шикануть. Первый раз в жизни выбраться со станции. И куда! На Тирт, пятый в списке курортных планет! Там и познакомился с ней, мы поженились, и она уехала со мной. С планеты-курорта, на космическую станцию, представляешь? Потом родился ты. – Он помолчал.- Ты уже достаточно взрослый, сын, чтобы понять – ради любимого человека можно ведь и пожертвовать кое-чем, правда?
Я кивнул.
- Не все могут жить на станциях, сын. Мама, она так и не смогла привыкнуть, хоть и старалась. И ей – здесь нравится. Поэтому, мы останемся на Энее, точка.
- Я понял, папа. Теперь наша очередь, да?
-Да.- Коротко ответил он и больше мы к этой теме не возвращались.
Постепенно, все мы привыкли к новой жизни. Папа научился пить вечерами местный сидр в пивной, мама вступила в клуб домохозяек и, по-моему, была счастлива, а я окончательно освоился с ролью местного Омеги*.
Это оказалось не так уж и сложно – главное, быть незаметным, чтобы не навлечь на себя агрессию, и никогда не отказывать в помощи на уроках. Эта стратегия меня неплохо выручала, я даже приобрёл со временем репутацию «умного парня», выиграв имперскую олимпиаду в пяти номинациях и, принеся тем самым Энее первую в истории золотую медаль за интеллект. Но, начавшийся вскоре период полового созревания вновь понизил мою, было воспрявшую, самооценку.
- Ну что ты мучаешь себя, дорогой!- Восклицала мама, наблюдая мои безрезультатные попытки подтянуться на турнике.
- Отстань мать! Мальчик становиться мужчиной, видишь, по утрам к завтраку уже в халате спускается, а не как раньше в шортах..
- Папа!- Я обиженным потным кулем падаю на землю.
- На правду не обижаются сын. К тому же, девочки любят не только красивых, умных тоже, посмотри на маму. Ты умный, придумаешь что-нибудь.
- Генрих! – Мама негодует, но в глазах у неё улыбка.- Не слушай его Зинни. Ты красивый мальчик.
- Ага. Насколько лабораторный глист может быть красивым. – Вздыхаю я им вслед.
За завтраком я старательно впихиваю в себя ненавистный творог и давлюсь крутыми яйцами, но всё напрасно – мышечная масса просто отказывается нарастать на моём хилом теле. В отчаянии я иду к школьному врачу.
Доктор Дуденкофф, плечистый краснощёкий здоровяк, такой же, как и большинство энейцев, долго листает мою карту, разглядывает анализы, щупает суставы, измеряет и что-то высчитывает на анализаторе. Я терпеливо жду. Наконец, вздыхая, он поворачивается ко мне.
- Садись парень, в ногах правды нет. – Кивает он на стул напротив своего стола.
- Вы просто выпишите мне какие-нибудь гормоны для мышечной массы. – Прошу я, уже подозревая, что ничего хорошего доктор мне не скажет.
- Садись, садись. Ты же с проблемой пришёл, да? Быстро такие дела не делаются. Я врач, а не откормщик скота. Да и откормщики, знаешь, не всех свинок выкармливают, иных проще сразу под нож, пока не захилели.- Он раскатисто смеётся, я из вежливости улыбаюсь.- Начну с хорошего, парень. Ты здоров. Кровь, моча, костная ткань, и всё остальное в норме.
- Но я никак не могу набрать вес! Пытаюсь тренироваться – ничего не выходит. Гай Ричардс из соседнего класса, почти такой же худой как я, но он спокойно крутит солнышко на турнике и подтягивается двадцать раз! А я правильно питаюсь, занимаюсь каждый день и ничего!
- Гай! Нашёл с кем сравнивать. Да его семья с основания колонии здесь живёт! Он потомственный крестьянин, его предки тут целину поднимали. Знаешь ведь, в колонисты людей набирали по определённым критериям – сильных, выносливых, здоровых.
А ты парень, не крестьянин, ты – космик, как отец, как дед, не обижайся. И твоё тело приспособлено к существованию на планетарной станции, в условиях пониженной гравитации. Тебе ни к чему ширококостный скелет и массивные мышцы. В этом нет ничего страшного, напротив, это разумно и целесообразно.
- Но живу-то я здесь! Следуя вышей логике, организм должен приспособиться, ему надо просто помочь! Вот я и прошу вас, помогите.
- Не так быстро, малыш. Должно пройти два, три поколения, чтобы тело перестроилось под внешние условия. Ну, дам я тебе препарат, ну вырастут у тебя мышцы как у мезоморфа, так ведь кости – то у тебя тонкие, хрупкие. Автоперелом – знаешь такую штуку? Очень неприятная вещь, поверь.
- И что же мне делать?
- Смирись. Живи, как живётся, нагрузками себя не перетруждай, помни, твой организм к этому не приспособлен. Лучше мозги качай, слышал, у тебя это неплохо получается.
- Спасибо, доктор.- Я поднялся и понуро побрёл к выходу.
- Эй, парень! – Окликнул он меня у самой двери.
Я с надеждой обернулся.
-Не зацикливайся. Каждому своё, понимаешь?
Кивнув, я вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Каждому, своё.
2
После разговора с доктором, как ни странно, я ощутил даже некоторое облегчение, почти как после того давнего разговора с папой. От тебя ничего не зависит, ты не можешь ничего изменить, поэтому – живи спокойно, приспосабливайся к ситуации. Не надо больше изнурять себя тренировками, давиться ненавистными белковыми продуктами, можно расслабиться и вновь залипать за монитором, запивая мамин яблочный пирог лимонадом. Я сделал всё что мог, я честно попытался, но что поделать, если сами мои гены – против.
- А ты, я смотрю, сдался сын? – Спросил папа на третий день моей новой, свободной от тренировок жизни.
- Глупо пытаться пробить стену головой. – Пожал я плечами. – Я космик, и горжусь этим.
- Глупо гордиться своими недостатками! – Воскликнул отец. – Конечно, проще всего придумать отмазку и сложить лапки, чем попытаться переломить себя.
- Я пытался! – Возмутился я.- Ты видел, я пытался! Я даже к доктору Дуденкоффу ходил. Но он сказал, что мне не светит стать атлетом. Я не приспособлен к этому, мои гены…
Договорить отец мне не дал.- Это его мозги не приспособлены к мыслительной деятельности! Гены, да что он знает о генах, коновал деревенский!
-А что Ты знаешь о генах, инженер – техник автоматических установок? – Холодно спросила мама, невесть когда возникшая на пороге террасы.
- А что знал Леонардо Да Винчи о законах аэродинамики, когда придумывал парашют? –Парировал папа.
- Да Винчи не изобретал парашюта!
- Он его придумал! И, аэроплан кстати, тоже! Просто из-за таких, как доктор Дуденкофф, эти и другие изобретения так и остались непризнанными! Человек не может летать, Земля стоит на трёх слонах, дельфины – обычные млекопитающие…
Иногда папу порядком заносило.
- Опомнись, Генрих! Зиннер то тут причём?
- При том.- Уже успокаиваясь, буркнул папа.
Следующие его слова я запомнил на всю жизнь, это было самое лучшее признание моих способностей за исключением разве что Лениного « Ты был супер, малыш» после нашей первой ночи.
- При том, что наш сын гений, хоть и ленивая жопа.
-Генрих! Он вовсе не ленивая…Не это самое..
- Ленивая! Ленивая и слабовольная! И перестань улыбаться как идиот!
- Ты правда думаешь, что я..гений? – С трудом согнав с лица улыбку, спросил я.
- Нет. Я так сказал, чтобы тебя утешить. Мне показалось, что ты расстроен из-за этого идиота Дуденкоффа.
- Не обращай внимания, Зинни.- Улыбнулась мама.- Ты же знаешь папу, когда это он тебя утешал?
–Когда два года назад я сломал ногу, и боялся что на всю жизнь останусь хромым. Папа тогда сказал, что при современном развитии медицины, мне просто отрежут негодную ногу и пришьют новую, специально выращенную. – Засмеялся я.
- Нет, ну а что?- Смутился отец.- Пришили же Эрику..
- Генрих!
- Всё, всё, молчу, молчу.Не дом, а какой-то пансион высокой морали, слова не скажи! Кстати, кормить нас завтраком собираются? – Папа притворно нахмурился.
-Господи, пудинг! –Мама всплеснула руками и убежала на кухню.
-Значит, папа, ты думаешь, у меня может что-то получиться? –Спросил я его, пока мы мыли руки перед завтраком.
-По правде говоря, не знаю. Но, как ты узнаешь, если не попробуешь?
-Но я..
- Знаю, знаю, ты пробовал. Целый месяц портил мне аппетит своими кривляньями над тарелкой и насиловал турник. А потом доктор Дуденкофф дал тебе добро на безделье. Так ты далеко не уедешь. Не получается с одной стороны, зайди с другой.
- Но как?!
- Откуда я знаю? Используй свои преимущества. Так мне всегда говорил мой тренер по боксу, и в конечном итоге, мне это помогло. Во всяком случае, парня который ухлёстывал за твоей матерью, я сделал.
- Ты его отправил в нокаут? – Я был в восторге.
- Почти. Я позвал его выйти разобраться, и, когда мы вышли на воздух, вывернул веки.
- Ему? – Спросил я, поражённый папиной жестокостью.
- Себе. Его вырвало на припаркованный у входа мотобол, хозяин которого как раз вышел отлить. В общем, в бар этот парень в тот вечер больше не вернулся.
- А при чём здесь бокс?
- Речь не о боксе, речь о преимуществах. Я умею выворачивать веки, а у него слабый желудок. Всё логично.
- Мальчики! Вы там не утонули? – Донёсся мамин голос.
- Уже идём! – Крикнул отец.- В общем, ты меня понял.- Обернулся он ко мне.
Я кивнул. – Надо попробовать рассмотреть данную задачу не в практическом аспекте, а в теоретическом. При спорных изначально данных, получить заведомо известный результат. Тут всего и делов-то, выяснить необходимые условия!
- Ну, можно и так сказать…
Сказать было легко, а вот сделать из лягушки принца, оказалось труднее. Как бы ни относился папа к доктору Дуденкоффу, он оказался прав – моё тело ( и папино тоже, я уговорил его присоединиться к эксперименту) трансформации не подлежало. Весной, приложив результаты исследований, я сделал об этом доклад в школьном научном кружке.
А летом, последовав папиному совету зайти с другой стороны, я сдал экстерном оставшиеся экзамены и подал документы в Аргонскую Академию. Тысяча человек на место, это вам не шуточки! Но, видимо я впрямь был не так чтоб дурак, хоть и ленивая жопа, потому, что вскоре меня вызвали для участия в экзаменах, и, к моему собственному удивлению, я прошёл!
Провожали на космодром меня всем городом. Пришли и мои бывшие одноклассники, кое-кто уже с женой, а кое-кто и с ребёнком, и директор школы, мэр, доктор Дуденкофф, члены маминого клуба домохозяек, папины приятели по пивной. На прощание, устроили даже небольшой митинг с оркестром, выступлениями уважаемых жителей города и бесплатным пивом с сосисками. Поскольку прибытие корабля отложили на два часа, митинг вскоре перерос в праздник, и обо мне как-то позабыли во всеобщей кутерьме, но я не расстроился, а пользуясь тем, что мама отвлеклась, взял большую кружку пива, хот-дог и присел на газон, любуясь начавшейся погрузкой битюмских овец на стоявший неподалёку грузовой борт..
- Ещё не уехал, а уже расслабился!- Раздался громовой голос рядом.
Я дёрнулся, подавился пивом и закашлялся.
- Да ладно, не трусь, сегодня можно.- Ухмыльнулся папа, хлопая меня по спине. – Кто знает, когда ты теперь сюда вернёшься, и вернёшься ли вообще..-Его голос странно дрогнул, и я внимательно посмотрел ему в лицо, неужели и впрямь – расчувствовался?
- Конечно, вернусь!- Попытался я его утешить.
- Ну и дурак. Быть самым умным среди людей, ориентированных на другие ценности просто. А ты попробуй доказать что чего-то стоишь, среди таких же, как ты.
- Но я же поступил!
- Поступил и я тобой горжусь. Но это, лишь первый шаг..
- Хоть сегодня, оставь ребёнка в покое, Генрих! Корабль уже сел. – Мама как всегда всё успевала.
Папа только рукой махнул, одной рукой обнял её за плечи, другой подхватил мои вещи и пошёл навстречу приземлившемуся кораблю. Такими, я их и запомнил.
3
Сам по себе Аргон не обладал ни курортным климатом, ни природными красотами, ни богатыми ресурсами – обычная, среднестатистическая планета, нуждающаяся в терраформировании, каких не счесть во Вселенной. Но, удачное расположение на перекрёстке миров и удобная разветвлённая сеть гипертоннелей на её орбите, со временем превратили Аргон в мультикультурный и мультирасовый центр имперского значения. И вот уже полторы сотни лет он совмещает функции крупнейшей биржи и научно-исследовательского центра.
Вся его инфраструктура, соответственно завязана на науке и торговле, наукой, в том числе. Здесь можно встретить представителя практически любой расы, из числа разумных, и купить практически всё, от гренлудской настойки Бессмертия, до чертежей нейтронной пушки, практически неотличимых от настоящих, за сущие копейки! Контрафакт на Аргоне, представлен на любой вкус и дёшев как нигде. Вот только в условиях реального боя такая пушка проработает не больше семи минут, а настойка продлит вам жизнь не больше, чем на год.
Впоследствии, я узнал, что производством и распространением контрафакта тут занимаются в основном студенты старших курсов, с почти официального благословления ректора. И, «одноразовость» контрафакта есть не следствие непрофессионализма или головотяпства, а одно из немногих обязательных требований к выпускаемой в «поле» «халтуре». Безопасности для и прибыли официальным дистрибьюторам ради. Сложившаяся ситуация была выгодна всем: студенты получали неплохую прибавку к стипендии и бизнес-опыт, Академия – бесплатную рекламу своим разработкам, клиент – возможность апробировать продукцию.
Мне, прибывшему из глубокой провинции, всё на Аргоне казалось в диковинку. Небоскрёбы, пятиуровневые трассы, воздух, звенящий от флаеров и дисков, услужливые киберы в магазинах, парки в каждом квартале, да какие! Наш Энейский заповедник по сравнению с ними – просто заросшая лужайка беспечного фермера...Но удивительней, прекрасней и непостижимей всего была Академия. Город в городе, цивилизация в цивилизации.
Комплекс зданий высотой от ста до двухсот метров, куда входили кампус, лекционные залы, лаборатории, два полигона и подземный комплекс, располагался в пригороде Дзинтау – столицы Аргона. Огороженный радужным силовым полем, он являлся закрытой, суверенной территорией, вход на которую осуществлялся только по пропускам.
По прибытии, меня и других первокурсников встретили представители студенческого профсоюза, отвели в зал для регистрации и кратко ввели в курс дел.По правилам Академии, студенты, прошедшие конкурс и зачисленные на первый курс, автоматически получали право на бесплатное проживание в кампусе, питание и обучение с обязательной сдачей экзаменов по предметам выбранного курса. По окончании первого курса, специальная комиссия подводила итоги, и, если набранные в течение курса баллы были выше пороговых, можно продолжать обучение дальше. Если ниже – следовало автоматическое отчисление, или перевод на платное отделение в одном из филиалов.
- Но, самое интересное вас ожидает на третьем курсе! – Воскликнул председатель профсоюза, представившийся нам как Чек Гарри.
- Что? – Не утерпел мой сосед по ряду маленький и юркий арктурианец Чесси, то и дело судорожно дышавший в ингалятор.
- Доживёте – узнаете.- Ухмыльнулся Чек.- Если доживёте.
Мы только недоумевающе переглянулись. Ведь, вступительные экзамены тысяча человек на место, были позади...А что может быть страшнее вступительных экзаменов?
Оказалось, что может, да ещё как! Преподаватели словно задались целью доказать что мы как минимум, страдаем задержкой в развитии. Информация шла почти непрерывным потоком с девяти утра, до восьми вечера, с часовым перерывом на обед. Весь день мы метались по территории Академии от пятидесятого уровня обсерватории, до минус седьмого, подземного комплекса. Каждый день не менее восьми дисциплин и каждые два дня тесты и экзамены по ним, а через неделю – контрольная проверка пройденного материала. Лекции, практикумы в лабораториях, коллоквиумы и семинары. Жутко интересно, страшно тяжело. Первые полгода я спал не больше трёх часов в день и ужасно завидовал Чесси, который мог обходиться без сна по трое суток, и Алексу, который не нуждался в еде, ему достаточно было питательных таблеток, и Сандре, запоминавшей любую информацию сразу и навсегда, и многим, многим другим студентам. Ведь, помимо прочего, Академия славилась своей демократичностью, обучаться в ней мог любой полноправный гражданин Империи, сдавший вступительные экзамены, в независимости от возраста, пола, расы, мировоззрения и ориентации.
Первый курс прошёл как во сне, к родителям мне удалось выбраться только один раз, на пару дней и всё это время я проспал.
На втором курсе пришло время специализации. Программа в Академии строилась иначе, чем в других учебных заведениях – в течении первого года обучения нам выдавали знания по максимуму, чтобы определить наши способности к обработке и анализу больших массивов информации и определить в какой области науки или искусства мы можем максимально реализовать себя. И, в соответствии с этим, кураторы выдавали нам рекомендации, далеко не всегда совпадающие с нашими изначальными стремлениями. Так Лорри был поражён, когда его прикрепили к архитектурному факультету, в то время как он собирался стать биологом, а Сандру, умницу Сандру, и вовсе отправили к филологам, сочинять поэмы и пьесы! Мне повезло, я продолжил обучение на факультете естественных наук, а точнее, в Институте Мозга, под руководством Барри Ленинга, известнейшего в галактике нейробиолога.
Это было прекрасное время, несравнимое с гонкой на выживание, первого курса! Наконец-то я мог с утра до вечера заниматься тем, что меня по-настоящему интересовало. В моём распоряжении были все знания, накопленные человечеством (и не только) по данному вопросу, лаборатории с современнейшим оборудованием, и конечно наставник, учитель от Творца. О чём ещё можно было мечтать? Я, наконец, вплотную подошёл к терзавшей меня с детства проблеме изначальной заданности своего тела.
Ещё учась на первом курсе, я убедился, что моя ситуация встречается куда чаще, чем я думал -практически каждый, более менее амбициозный представитель разумных, в тот или иной период своей жизни сталкивался с этой проблемой. В наш век межгалактических путешествий и стремительного освоения Космоса, она стояла особенно остро – слишком различались по условиям жизни колонизированные планеты, порой слишком сложно было приспособиться к жизни на них и тем тяжелей приходилось разумным, когда по той или иной причине они были вынуждены сменить место обитания. Конечно, скафандры, лекарства, и разного рода приспособления позволяли не умереть на новом месте и даже существовать и выполнять разного рода обязанности, но вот качество жизни оставляло желать лучшего. С этой заданностью, привязке к своему телу-якорю, я и решил бороться.
То, что тело трансформируется лишь в определённых, генетически ограниченных рамках, я убедился ещё на Энее, а данные из инфохрана Академии и серия опытов, лишь подтвердили мою уверенность в бесперспективности работы в этом направлении. Даже если максимально стимулировать нервную систему, запустив на полную катушки механизмы адаптации, большого успеха это не принесёт. Тело, конечно, частично приспособиться, но быстро износиться.
Я решил пойти другим путём – выделить то, что составляет саму личность, информационно-духовную матрицу Разумного, комплекс характеристик, делающим его уникальным и в то же время типичным представителем своего вида, проще говоря – его душу. Вы думали, что душа это нечто абстрактное, вроде древнего эфира? А вот и нет! Душа, это тончайший, сложнейший, неповторимый и уникальный, у каждого свой, узор, на коре головного мозга. Кстати, вы знали, что если бережно расправить все складки и извилины этой тончайшей кожицы, покрывающей большие полушария головного мозга, – этого высшего органа в иерархии нервной системы, святая святых организма, она будет представлять собой пластину площадью не менее двух тысяч миллиметров и толщиной не более двух с половиной миллиметров? Так гениально просто и так невероятно сложно! Нам просто надо переставить пластину с одного носителя, на другой и все проблемы решены! Сохранив свою уникальность, свою личность, Разумный сможет не существовать, но жить, практически в любых условиях! Надо только создать прибор, который сможет осуществить «перезапись» этого узора и носитель, аналогичный нашему мозгу.
Этим я и занялся на третьем курсе, благо кое-какие идеи у меня были, не зря же мой отец был членом Патентного Бюро имени Циолковского. Сильно развитая, как и у любого космика, чувствительность кразного рода излучениямтоже сыграла свою роль.
Первые опыты я проводил на интеллах – генетически модифицированных лабораторных крысах, чей мозг был «расшарен» до порогового уровня –развитие их интеллекта остановилось в пол шаге от осознания себя. Неразумными они могли считаться весьма условно. По всем канонам и для чистоты эксперимента, полагалось вскрыть двум участвующим в эксперименте интеллам черепные коробки и производить все действия под видео и прочую запись. Но я был ещё только начинающим учёным, да и крыс у меня было всего лишь шесть, кроме того, я их сам выкармливал с младенческого возраста, они ко мне привязались, поэтому, правилами я пренебрёг. Тем более, гамма-лучи, с помощью которых осуществлялось форматирование и перезапись инфоматрицы( кодовое название, которое я присвоил такой туманной категории как душа) обладали высочайшей проникающей способностью, что им тонкая костная пластинка!
Итак, животные, были надёжно седированы, зафиксированы на мини ложементах и эксперимент начался. В то время, мне ещё не удалось подобрать носитель, аналогичный по структуре и свойствам коре больших полушарий. Поэтому, я поступил проще – стимулировал интеллов препаратами, утолщивим кожицу мозга на несколько десятых миллиметра. Узор их инфоматриц уже был воспроизведён в трёхмерном изображении и транслировался на двух двадцати пяти дюймовых экранах.
Впоследствии, уже полностью автоматизировав весь процесс, и сведя функции оператора к минимуму, я порой жалел того вдохновения на грани озарения, пополам с предвидением, которое я испытывал, выравнивая, и затем копируя вручную вязь души, стирая и воссоздавая вновь из небытия личность, пусть даже интелла, что уж говорить о человеке или Чужом.
С каким трепетом, надеждой и страхом я ждал пробуждения своих крыс! С какой радостью, затаив дыхание и боясь спугнуть удачу, я наблюдал за их движениями, ловя отличия от привычного поведения. И удача не подвела! На второй день эксперимента, я мог с уверенностью утверждать, что обмен состоялся. Получилось! У меня получилось!
Ленинг, в кабинет к которому я ворвался вне себя от энтузиазма, выслушал меня внимательно, просмотрел протоколы опытов, чертежи разработанного мной прибора и в итоге выдал вердикт :
- Весьма интересно. Даже если это просто розыгрыш – талантливо.
- Это не розыгрыш! Я могу провести повторный опыт с другой парой, в вашем присутствии!
- Сделаем проще. Вы передаёте мне свои наработки, я провожу повторный эксперимент, на, скажем грогсах. Интеллектуально они подобны интеллам, так что, методика будет соблюдена. Ведь вид животного, вы сказали, роли не играет?
- Да. Что крысы, что земноводные, что люди и чужие, разницы нет. Эх, если бы ещё найти универсальный носитель, на котором можно какое-то время сохранять личность!
- Это дело ближайшего будущего, не сомневайтесь.
Я в общем, и не сомневался. Был наивен, по-юношески глуп и доверчив. И все свои наработки, вплоть до черновиков, с радостью, как щенок тапку, принёс уважаемому, и почтенному светиле Барри Ленингу. И профессор не обманул, не прошло и недели как уже в своей лаборатории, со своим ( хоть и изготовленным в соответствии с моими идеями и чертежами) инструментарием, своими животными, со своими лаборантами, ассистентами и свидетелями, при полном соблюдении предписанной процедуры ( читай с вскрытием черепных коробок несчастным грогсам, животным умным, хоть и застрявшим на половине шага до осознания себя, земноводным) провёл ряд экспериментов, блестяще подтвердившим, уже его, а не мою теорию-открытие. А ещё через неделю вышла статья в « Вестнике Науке», посвящённая этому самому открытию. Надо отдать Ленингу должное – он меня упомянул. Пальму первенства, конечно, не отдал, но упомянул, как талантливого ассистента и помощника. А ведь мог и этого не делать.
- Обычная практика.- Пожал плечами Чек Гарри, председатель студенческого профсоюза, к которому яс дуру решил обратиться вскоре после выхода той статьи. – Считай, тебе ещё повезло, старик тебя не выгнал и в плагиате не обвинил.
-- Меня?!
- Ну, а кого же ещё? Ты пойми, почти любое научное сообщество, суть гадюшник. Здесь кто успел, тот и съел. А вообще, ты сам виноват. Всем же на первом курсе читали курс «информационная безопасность и защита от пиратства». Вот вдалбливают вам чудикам, вдалбливают – придумал что-то, да хоть держатель для туалетной бумаги новой конструкции – патентуй! Придумал – патентуй. А вы… Дорвались до халявных лабораторий и информаториев, и рады…Знаешь сколько мне сил пришлось положить, чтоб тот курс в программу ввели? Чуть не отчислили!
- Но мне-то что сейчас делать? – Жалобно протянул я.
- Либо вливайся в команду Барри, ходи под ним и не рыпайся, либо уходи в подполье, к пиратам. Боишься здесь, переселяйся на любую крупную торговую планету, филиалы наших много где есть. Ковыряй свою тему и дальше на свой страх и риск, глядишь, может, что-то новое разработаешь. Я статью читал, тема хорошая, перспективная, есть над чем работать.
- Но, у меня же нет ничего! Я конечно, могу по памяти инструментарий восстановить, но где материалы и деньги и оборудование взять?
- А это уж твои заботы. Пойми, малыш, достать деньги гораздо легче, чем добиться официального научного признания всей этой тусовки! Главное, не разводить антимонии, действовать смело и напористо.
- Но, метод ещё сырой, даже на животных толком не апробированный…
- Вот и апробируешь.- Улыбнулся Чек.- И не на животных. Знаешь, сколько эта улитка Ленинг будет свой зоопарк юзать, пока твой метод в «поле» выйдет?
- Но, ведь по правилам этики и деонтологии..- Начал я.
- По правилам.- Презрительно фыркнул председатель студенческого профсоюза.- Атавизм!
- Спасибо, я подумаю.- Пробормотал я и, пятясь, вышел из кабинета.
Сказанное Чеком просто не укладывалось в моей голове. Отчего-то этика и деонтология, засели в моей памяти намного сильнее, чем вышеупомянутая «информационная безопасность».
Вечером позвонила мама, и я очень удивился – прямая связь с Аргоном стоила невероятно дорого. Родителям уж точно не по деньгам.
- Что-то случилось? – Испугался я.
- Нет, нет, всё в порядке! Мы просто хотели поздравить тебя! – Заторопилась мама.
- Мы гордимся тобой, сын! – Вмешался папа.
- Знаешь, как только ты поступил, отец стал выписывать « Вестник Науки».
- И вот, представляешь, сижу я вечером на дежурстве, читаю журнал и вдруг вижу – Наша фамилия! Да я чуть кружку не проглотил!
- Спасибо, пап, мам. – Растерянно пробормотал я в трубку.
- Деньги заканчиваются, сейчас нас рассоединят, но мы хотим сказать, что всегда в тебя верили!- Снова вмешалась мама.
- Только не зазнавайся! – Успел крикнуть папа, и нас таки рассоединили.
Я стоял с трубкой в руке, мне было мучительно неловко, и злость брала. Больше, конечно, на себя, но и на долю Ленинга и Чека досталось.
На следующий день, я оформил в деканате академический отпуск по семейным обстоятельствам, прихватил в счёт стипендии шесть своих интеллов, старенький гамма-преобразователь и уехал на Рур, предварительно заглянув к Чеку и взяв пару контактов его старинных приятелей-пиратов. Так началась моя новая, на этот раз уже совершенно самостоятельная жизнь.
4
На Руре первое время я перебивался случайными заработками. Днём репетиторствовал, вечерами стоял за стойкой бара. Полученные деньги откладывал. Жил тут же, при баре в подсобном помещении. Через три месяца благодаря бережливости и довольно-таки щедрым чаевым, мне удалось снять подвал в жилой многоэтажке. Интеллы мои к этому времени окрепли на рурской кухне, отъелись и были готовы к новым подвигам во благо науки. Следующий месяц я потратил на то, чтобы «набить руку», добиваясь абсолютной точности при форматировании основы и перенесении матрицы на новый носитель. Экспериментировал и с носителями, тем паче, что один из моих барных завсегдатаев, Грег, работал санитаром в морге Экспаса- одного из самых криминальных районов нашего мегаполиса. А значит, в его и, следовательно, моём распоряжении были тела, и что самое главное мозги на любой вкус и цвет.
Только отточив технику, я решился воспользоваться контактами Чека. Конечно, повезло мне не сразу. Пришлось попотеть, доказывая перспективность и выгодность моих разработок. Сами пираты, как оказалось, были лишь посредниками, своего рода агентами, работавшими за процент. Причём один из них слился сразу, рассудив, что обмен телами – дело опасное, не ровен час ещё имперская стража вмешается. А вот второй честно отрабатывал свой гонорар, раз за разом сводя меня с разной степени скользкости людьми, пока, наконец, мной и моими идеями не заинтересовалась сама Диаспора. У власти там как раз стоял Урсулд, парень изворотливый и умевший видеть перспективу, он меня в итоге и взял под крыло.
То, что я теперь работал на мафию, меня не смущало. Какая разница, проводить эксперименты на преступниках под руководством имперцев, или на бандитах. И я проводил, особо не мучаясь совестью, да и чего мне было ей мучатся, когда ни одного летального исхода за пять лет работы у меня не случилось. Пара случаев помешательства не в счёт – рецепиенты изначально были людьми с нестабильной психикой, да и полноценной реабилитации в новом теле не прошли, хотя я предупреждал... Несколько раз за это время на меня пытались выйти Имперцы, но каждый раз Диаспора меня прикрывала, за что я им по сей день, благодарен. Кто знает, удалось бы мне довести до конца свою программу исследований в закрытом «ящике»...А так – удалось. К тому моменту, как Барри Ленинг только собирался приступать к серии экспериментов с Разумными, я, заручившись поддержкой видных научных деятелей из оппозиции Академии, ( купленных на все те же деньги Диаспоры) опубликовал ряд статей, подкрепив свои выводы эмпирическими исследованиями. Не лишним будет упомянуть и о том, что технология уже полностью автоматизированного «обменника» была мной официально запатентована. На удивление, скандала не случилось. Может, помогли деньги, или связи Диаспоры и конкретно Урсулда, который, по слухам сам был выходцем из академически-аристократической семьи, а может в Барри Ленинге взыграла совесть, но, меня признали. В анналы науки я вошёл как автор Теории Обмена. Впрочем, и Барри из них не вышел. Ведь могут же, в самом деле, сделать одно и то же открытие два разных Разумных? Истории, во всяком случае, такие примеры известны. Но мне, если честно, и не жалко. Анналы большие, всем места хватит.
ЭПИЛОГ.
Бриться можно по-разному. Разбогатев и женившись, хотя в моём конкретном случае последовательность не важна, я брился только подаренным мне Леной « Экскалибуром». Каждый раз, неторопливо водя по щекам опасным, отсвечивающим синевой лезвием, я чувствовал себя очаровательно крутым, почти таким же, как Эрвин Джонс в ретроспективе «Айвенго». ( Конечно, если не смотреть ниже подбородка).
- Дорогой, ты там решил утопиться? – Раздался серебристый голос Лены.
- Сейчас иду! – Крикнул я в ответ и подмигнул своему свежевыбритому отражению.- Сегодня, ты это сделаешь парень, я в тебя верю!

- С годовщиной, любимый! – Воскликнула Лена, бросаясь мне на шею и целуя в губы. – Это тебе! – Протянула она маленькую шкатулку.
- Ух ты! – Обрадовался я.- Гель-кристалл. Откуда? Их же ещё нет в открытом доступе!
- А вот. Старые связи.- Она лукаво улыбнулась.- Да не делай такое испуганное лицо, обошлось без привата. Теперь, хоть заэкспериментируйся, только, чур, не сегодня!
Я притворно вздохнул, потом несколько нервно улыбнулся. – А у меня тоже для тебя подарок, пойдём. Хотя, подожди, пусть это будет сюрпризом, закрой глаза и не подсматривай!
Лена послушно закрыла глаза, я взял её за руку и повёл в лабораторию, которая располагалась здесь же, в цокольном этаже нашего уютного трёхэтажного семейного гнезда.
- Теперь, открывай.- Прошептал я ей на ушко и жестом фокусника сдёрнул простыню с ложемента.
- Господи! – Невольно вырвалось у неё. – Вот же срань господня!
- Я вырастил его для тебя. Тебе не нравится? – Встревожился я.
На мой взгляд, тело на ложементе, было безупречно. Высокий, атлетически сложённый мужчина с бронзовой кожей и правильными чертами лица. Воплощение мужественности и силы. Я специально целый год штудировал антологию искусства, чтобы создать его.
- Тебе не нравиться? – Снова спросил я.
- Да это же вылитый педераст Энтони, из нашего клуба, один в один! – Воскликнула она. – Ну и дела! Ты хочешь мне его подарить? Зачем?
- Вообще-то, я хотел переписать в него своё сознание. – Мрачно буркнул я.
- Зачем? – Поразилась Лена.
- Потому что я космик! И мне никогда не стать брутальным мужиком! Я не хочу, чтобы ты со мной мучилась, втайне мечтая о.. о..о - Я замялся, боясь её обидеть.
- О настоящем самце? – Спокойно закончила она. – Ты до сих пор думаешь, что я с тобой из-за денег?
- Нет! Я никогда так не думал! – Горячо возразил я.
-Тогда к чему это? – Она кивнула на ложемент.
-Извини. – Я пожал плечами. – Просто хотел сделать тебе приятное. Ведь это же нормально, желать сделать приятное любимому человеку?
- Ой ли? – Усмехнулась она. – Разве я хоть раз дала тебе понять, что меня что-то не устраивает?
- Нет. – Смутился я. – Но разве может вот это, - я брезгливо ткнул себя в грудь, - Сравниться с этим.- Указал я на тело.
- Конечно, нет!- Твоё тело – настоящее! Ты – настоящий, такой как есть. А это, - она махнула рукой в сторону тела – Не более чем сценический костюм. Понимаешь, в наше время, когда всё так иллюзорно, непостоянно и изменчиво, такие вещи приобретают особый смысл и особое значение. - Лена нежно погладила меня по щеке.- Кроме того, меня, если честно страшит мысль видеть вместо тебя рядом дохлого педераста.- Резко сменила она тон на ироничный.
- Он не дохлый! – Возмутился я.
- Хорошо. Бывший в употреблении.
- Он нулёвый! Я его вырастил с нуля. Чистый лист!
- Мне без разницы. Он мне не нравится, и точка.
-Вот и понимай вас, женщин. – Вздохнул я. – Когда я был подростком, а затем студентом, девчонки и смотреть в мою сторону не хотели, а сейчас, поди же ты, атлет ей не угодил….
- Ну не обижайся, милый. Если это для тебя так важно – я не буду тебе мешать, меняйся. Если тебе самому так хочется.
-Не знаю.- Вздохнул я. – Раньше, я очень хотел быть таким же как большинство окружающих меня мужчин. Таким сильным, здоровым, без комплексов. Уверенным в себе. Но ты права, я не такой. Я – космик-неврастеник. Наверно я и в новом теле останусь таким же – представляешь, качка, который при виде мохноногого тарантула визжит как девчонка.
- Не такая уж это редкость, чтоб ты знал. Кстати, помнишь, ты рассказывал, что когда твой отец заболел костной гнилью, он попросил тебя вырастить его копию.
- Да, мне пришлось повозиться. Но, признаться, я рад, что так получилось. Мне сложно было бы привыкнуть к другому отцу..- Я осёкся.
- Вот видишь! –Радостно воскликнула Лена.- Дошло, наконец?
Я засмеялся. – Столько усилий, чтобы прийти к тому, с чего начинал.
- Все дороги ведут домой.- Улыбнулась она.
- И ты как всегда права. – Согласился я и со вздохом, в котором смешалось облегчение пополам с разочарованием, бережно прикрыл своё несостоявшееся тело простынёй.