Стихи которые вам нравятся

[@gsch42]

хм-хм-хм!

А. С. Пушкин
МЕСЯЦ

Зачем из облака выходишь,
Уединенная луна,
И на подушки, сквозь окна,
Сиянье тусклое наводишь?
Явленьем пасмурным своим
Ты будишь грустные мечтанья,
Любви напрасные страданья
И строгим разумом моим
Чуть усыпленные желанья.
Летите прочь, воспоминанья!
Засни, несчастная любовь!
Уж не бывать той ночи вновь,
Когда спокойное сиянье
Твоих таинственных лучей
Сквозь темный завес проницало
И бледно, бледно озаряло
Красу любовницы моей.
Почто, минуты, вы летели
Тогда столь быстрой чередой?
И тени легкие редели
Пред неожиданной зарей?
Зачем ты, месяц, укатился
И в небе светлом утонул?
Зачем луч утренний блеснул?
Зачем я с милою простился?

[@Nadin]

И тогда я смеюсь, и внезапно с пера
мой любимый слетает анапест,
образуя ракеты в ночи, так быстра
золотая становится запись.
И я счастлив. Я счастлив, что совесть моя,
сонных мыслей и умыслов сводня,
не затронула самого тайного. Я
удивительно счастлив сегодня.
Это тайна та-та, та-та-та-та, та-та,
а точнее сказать я не вправе.
Оттого так смешна мне пустая мечта
о читателе, теле и славе.
Я без тела разросся, без отзвука жив,
и со мной моя тайна всечасно.
Что мне тление книг, если даже разрыв
между мной и отчизною — частность?
Признаюсь, хорошо зашифрована ночь,
но под звезды я буквы подставил
и в себе прочитал, чем себя превозмочь,
а точнее сказать я не вправе.
Не доверясь соблазнам дороги большой
или снам, освященным веками,
остаюсь я безбожником с вольной душой
в этом мире, кишащем богами.
Но однажды, пласты разуменья дробя,
углубляясь в свое ключевое,
я увидел, как в зеркале, мир и себя
и другое, другое, другое.

(с) Набоков


просто шикарно

[@Zlatovlaska]

Вот это очень люблю.

Зинаида Гиппиус
Мудрость

Сошлись чертовки на перекрестке,
На перекрестке трех дорог
Сошлись к полночи, и месяц жесткий
Висел вверху, кривя свой рог.

Ну, как добыча? Сюда, сестрицы!
Мешки тугие, - вот прорвет!
С единой бровью и с ликом птицы, -
Выходит старшая вперед.

И запищала, заговорила,
Разинув клюв и супя бровь:
"Да что ж, не плохо! Ведь я стащила
У двух любовников - любовь.

Сидят, целуясь.. А я, украдкой,
Как подкачусь, да сразу - хвать!
Небось, друг друга теперь не сладко
Им обнимать да целовать!

А вы, сестрица?" - "Я знаю меру,
Мне лишь была б полна сума
Я у пророка украла веру,-
И он тотчас сошел с ума.

Он этой верой махал, как флагом,
Кричал, кричал... Постой же, друг!
К нему подкралась я тихим шагом -
Да флаг и вышибла из рук!"

Хохочет третья: "Вот это средство!
И мой денечек не был плох:
Я у ребенка украла детство,
Он сразу сник. Потом издох."

Смеясь, к четвертой пристали: ну же,
А ты явилась с чем, скажи?
Мешки тугие, всех наших туже...
Скорей веревку развяжи!

Чертовка мнется, чертовке стыдно...
Сама худая, без лица
"Хоть я безлика, а все ж обидно:
Я обокрала - мудреца.

Жирна добыча, да в жире ль дело!
Я с мудрецом сошлась на грех.
Едва я мудрость стащить успела,-
Он тотчас стал счастливей всех!

Смеется, пляшет... Ну, словом, худо.
Назад давала - не берет.
"Спасибо, ладно! И вон отсюда!"
Пришлось уйти... Еще убьет!

Конца не вижу я испытанью!
Мешок тяжел, битком набит!
Куда деваться мне с этой дрянью?
Хотела выпустить - сидит."

Чертовки взвыли: наворожила!
Не людям быть счастливей нас!
Вот угодила, хоть и без рыла!
Тащи назад! Тащи сейчас!

"Несите сами! Я понесла бы,
Да если люди не берут!"
И разодрались четыре бабы:
Сестру безликую дерут.

Смеялся месяц... И от соблазна
Сокрыл за тучи острый рог.
Дрались... А мудрость лежала праздно
На перекрестке трех дорог.

[@angedoniya]

Вера Кобзарь.

Рождество

В сельском храме сладко пахнет ладаном,
Теплый свет струится от лампад.
За окном снежок нарядом свадебным
Украшает яблоневый сад.

Из-за тучи выплыл угол месяца
Посмотреть, как ясен мир и прост.
Высоко звезда взошла и светится
Ярче всех горящих с нею звезд.

Детский голосок звенит на клиросе,
Как хрусталь мелодия чиста -
Ввысь стремится с пожеланьем мира всем
В светлый час рождения Христа!

[@angedoniya]

вот это очень люблю. автор Н. Асеев (насколько помню)

* * *
Любила девочка меня.
Звенели, шлепали, стучали
В тумане слякотного дня
Как яблоки её сандали.

Уже давно не верю в чудо,
Давно ту девочку не жду,
Но вдруг прислушиваюсь чутко:
Упало
яблоко
в саду.

[[Опиумная Весна]]

автор: Вера Полозкова
Боль.
Подарили боль - изысканный стиль и качество.
Не стихает, сводит с ума, поётся.
От неё бессовестно горько плачется.
И катастрофически много пьётся.

Разрастётся, волей, глядишь, надышится.
Сеточкой сосудов в глазах порвётся.

От тебя немыслимо много пишется.
Жалко, что фактически не живётся.

16 июня 2004
***
Недопуск к сессии
- Ваше имя
Нигде не значится.
- Я-богиня?
- Вы неудачница

13 мая 2004
_____________
автор: Лёха Никонов


Жидкий творог облаков
Корчится над нами,
выдавая за любовь
мелкими деньгами,
скользким взглядом,
резкой хной
неземного цвета,
так писали о любви
глупые поэты.
Наверное, красиво...
но сила,
что дала нам ненависть
к происходящему здесь,
справедливости не требует,
она призывает месть.

19.00.27.11.07.
***
Смотрите в их глаза
уверенно и прямо,
потому что свобода -
это наше право!

[[Опиумная Весна]]

Очень отрадно увидеть что я не единственный человек, которому по душе творчество Веры Полозковой
отрывок
***
Над рекой стоит туман.
Мглиста ночь осенняя.
Графоман я, графоман.
Нету мне спасения.

[Чебурашка]

им казалось, что если все это кончится - то оставит на них какой-нибудь страшный след
западут глазницы
осипнет голос
деформируется скелет
им обоим в минуту станет по сорок лет
если кто-то и выживает после такого - то он заика и инвалид
но меняется только взгляд
ни малейших иных примет
даже хочется, чтоб болело
но не болит

им казалось - презреннее всех, кто лжет
потому что лгать - это методично тушить о близкого страх; наносить ожог
он ей врет, потому что якобы бережёт
а она возвращает ему должок
у него блэк-джек, у нее какой-то другой мужик
извини, дружок

как же умудрилась при нас остаться вся наша юность
наша развеселая наглеца
после всех, кого мы не пожалели
ради дурного ли дельца
красного ли словца
после сотой любви, доеденной до конца
где же наши черные зубы, детка
грубые швы
наши клейма на пол-лица

Вера Полозкова "Baby-face whores"

[@1488]

Мама, Я – Русский…За это прости…
Быть Русским непросто сейчас на Руси,
Быть Волковым Юрой, Егором «Седым»
Мне выпал черед умирать молодым…
Их было немало…Все черные лица…
Таких называем «гостями» Столицы…
Они поравнялись…Увидел я сталь…
Ты знаешь, за друга вступиться не жаль…
Мы начали драться. В секундах момент…
От страха у черных глаза…Пистолет…
И выстрел. Длиною. В Русскую жизнь…
Ты сильно не плачь…За меня помолись…
За Русских парней, что уходят так рано,
За их матерей. Не зажившие раны…
Мы свидимся скоро…К тебе я вернусь…
Спаси, Сохрани, Боже, Матушку-Русь…

[@1488]

Люби и не стыдись безумных наслаждений,
Открыто говори, что молишься назло,
И чудный аромат свирепых преступлений
Вдыхай в себя, пока блаженство не ушло.
Тот не раскается, кто, убоявшись казни,
Таит в себе самом все помыслы свои;
И не спасется тот, кто из пустой боязни,
Сокрыв грехи свои, увидет свет зари.
Небесная заря повергнет в дебри мрака
Того, кто хочет зло смягчить стыдом одним,
И гуще и грозней скопленная клоака
Задавит мысль и дух величием своим.

Ф. Ницще

[@1488]

и вот еще один вспомнил хДДД

Ты не видишь, вижу я. Взор мутнеет у тебя.
Повернешь - они уйдут. Песню тихую поют.
Ты увидишь чего нет. Тени поползут на свет.
Ты из самой темноты упадешь в зал слепоты.

Пожирающая боль давит сильно на мозоль,
А в глазал твоих стекло - запотело, затекло.
Дверь тихонько заскрипит, в отражении стоит
Страх, агония и кровь. Где же ты моя любовь?

Ты боишься или нет? Жизнь одна и тусклый свет,
Догорающих до тла, как война добра и зла.
В зале стены из зеркал. Ты давно его искал,
Но войдя туда тогда, ты тот час сошел с ума...

[Чебурашка]

Мне жаль, что тебя не застал летний ливень
В июльскую ночь, на Балтийском заливе,
Не видела ты волшебства этих линий.
Волна, до которой приятно коснуться руками,
Песок, на котором рассыпаны камни,
Пейзаж, не меняющийся здесь веками.
Мне жаль, что мы снова не сядем на поезд,
Который пройдет часовой этот пояс
По стрелке, которую тянет на полюс.
Что не отразит в том купе вечеринку,
Окно, где все время меняют картинку,
Что мы не проснемся наутро в обнимку.
Поздно. Ночью. Через все запятые дошел, наконец, до точки.
Адрес. Почта. Не волнуйся, я не посвящу тебе больше ни строчки.
Тихо. Звуки. По ночам до меня долетают редко.
Пляшут. Буквы. Я пишу и не жду никогда ответа.
Мысли. Рифмы. Свет остался, остался звук, остальное стерлось.
Гаснут. Цифры. Я звонил, чтобы просто услышать голос.
Всадник. Замер. Замер всадник, реке стало тесно в русле.
Кромки. Грани. Я люблю, не нуждаясь в ответном чувстве....

Александр Васильев.

[Чебурашка]

Если мне и нужны были какие-то высказывания о жизни, поэтические высказывания, то вот, больше не нужны. Всё сказано.
Я помню, как обидела друга, и как друг обидел меня. Как мы хоронили, сигареты в могилу клали, а следующим днём шёл снег, и я всё думала, как там сейчас холодно. И как он ушёл, и то, что он вернулся, не отменяет того, что он ушёл. И когда новый человек придёт в мир через меня, его будет ожидать всё то же, и не уберечеь, не изменить. И всегда впереди ожидание очередной, которая скрывается за каждой минутой. Какая горькая память - память о том, о том, что будет потом (с).

Мой друг скарификатор рисует на людях шрамами,
Обучает их мастерству добровольной боли.
Просит уважать ее суть, доверяться, не быть упрямыми,
Не топить ее в шутке, в панике, в алкоголе.
Он преподаёт ее как науку, язык и таинство,
Он знаком со всеми ее законами и чертами.
И кровавые раны под его пальцами
Заплетаются дивными узорами, знаками и цветами.

Я живу при ашраме, я учусь миру,
трезвости, монотонности, пресности, дисциплине.
Ум воспитывать нужно ровно, как и надрез вести
вдоль по трепетной и нагой человечьей глине.
Я хочу уметь принимать свою боль без ужаса,
наблюдать ее как один из процессов в теле.
Я надеюсь, что мне однажды достанет мужества
отказать ей в ее огромности, власти, цели.

Потому что болью налито всё, и довольно страшною -
из нее не свить ни стишка, ни бегства, ни куклы вуду;
сколько ни иду, никак ее не откашляю,
сколько ни реву, никак ее не избуду.
Кроме боли, нет никакого иного опыта,
ею задано все, она требует подчиниться.
И поэтому я встаю на заре без ропота,
я служу и молюсь, я прилежная ученица.

Вырежи на мне птицу, серебряного пера, от рожденья правую,
не боящуюся ни шторма, ни голода, ни обвала.
Вырежи и залей самой жгучей своей растравою,
чтоб поглубже въедалась, помедленней заживала.
Пусть она будет, Господи, мне наградою,
пусть в ней вечно таится искомая мною сила.
Пусть бы из холодного ада, куда я падаю,
за минуту до мрака она меня выносила.

Вера Полозкова

[@Blowup]

разбавлю это Мандельштамом

о небо, небо, ты мне будешь сниться
не может быть, чтоб ты совсем ослепло
и день сгорел, как белая страница:
немного дыма и немного пепла

и Георгием Ивановым

синеватое облако
(холодок у виска)
синеватое облако
и еще облака

и старинная яблоня
(может быть, подождать?)
простодушная яблоня
зацветает опять.

все какое-то русское -
(улыбнись и нажми!)
это облако узкое
словно лодка с детьми

и особенно синяя
(с первым боем часов)
безнадежная линия
бесконечных лесов.