|
Моряк
Регистрация: 05.08.2006
Сообщений: 213
Рецептов: 0
Сказал спасибо 0 раз(а)
Поблагодарили:
Благодарностей: 2 в раз(а) темах
: 0
|
-1-
Был рожден Якри. Якри - это часть, огромная часть целого света; свет немыслим без Якри, Якри не выходит без света.
Бронзовое лицо Якри - волшебные глаза его наполняются слезами - ему всего лишь три месяца. На земле простодушных людей, придумавших время и месяцы - ему всего лишь три месяца.Он говорит с вещами; он собирает вкруг себя вещи и зверей, коршун говорит с ним:
- Якри! Я склоняю клюв свой пред тобой, мои глаза и перья мои - служат тебе защитой.
- Якри! - говорили тени. - Не выгоняй нас из себя, каждую ночь мы будем окружать ложе твое, чтобы не смог тебя никто убить, или смеяться над тобой во сне твоем.
- Якри! - взывало стекло. - Якри! - кричал воздух.
По стенам ползали жуки. Якри построил себе шалаш. Его пластилиновые пальцы соорудили отличный шалаш - десять метров ввысь, и в округе, четырнадцать лет еще здесь провести, четырнадцать долгих лет.
Он умирал свое тело каждодневно - за тысячу отшелушенных мозаик платило небо дань ему, он был прекрасен и чист - дом его пополнялся звездами.
-2-
Всласть надышался сиреневым воздухом,
сонным смогом, над городом выжженным,
только мне мало! Слышите? Мало мне!
-3-
горы шли беспечною строфой,
по краям недремлющих шагов,
от ночного бриза - в утренний прибой,
разлетаясь в небе снопом мотыльков.
ветры шли за ними равно,
цепи гложа и сознанья
ловко ползая меж светлых храмов
ловко путаясь меж нитей знаний.
и над утренней росой вставал
птиц и червов рябый повелитель,
разгибая плеч морщинный вал,
отдаваясь в долы и леса безумным криком...
он - туман, он - светлое темненье
для охотника - слепое провиденье
для заблудшего - немыслимый светоч
для охрипшего - разогнутые звезды
для молившего - стихия дня и ночь,
для заснувшего - земля плашмя легла под розы.
гор бесшумная струя
стекла по стенкам вялых горл
тех великанов, тех богов
что славно плещут и змея,
которых ждет; они поют
и весело вселяют силу;
и маленький беспечный плут
сгребает бога к нам в могилу.
когда угрюмый горизонт
растает пиками и веком,
и музыка его уйдет,
приплясывая черным блеком;
на небе том, средь синих гор,
среди валяющихся петел,
среди восставших - поль и бор:
возникнут щеки, лоб - он светел,
и губ прозрачная лоза
и вопиющие, немые глазы
и розоватая слеза,
спадет в котел вселенских дол,
так и не сбив ночную фазу.
и ты возьмешь, мой юный маг,
свой расписной квадратный щит,
свой тихий нрав, рванУю робу.
с улыбкой раненной свечи
взойдешь наверх по той дороге,
в которой сбредшие варяги
все как и ты бредут на свет
верхом на мудром синем льве.
"И там на самом верхнем пике
тончайшим дымом разовьешься
в веретено воздушно впьешься
под лоно медной феи ляжешь
заснешь
она растелет
и осень позовет".
-4-
Только на этой земле, где властвует время и смерть,
возможны слепые шаги, возможен неточный расчет.
Дева со знающим взглядом сжалась вся возле костёра
синего словно соно, безучастного как привиденье.
Дым опускается в лица, обнимая заблудших Сынов,
принимая обратно к себе, туда, откуда все вышли.
Туманы над топями мглисты, над полем встает Златомирий -
юноша, смерший с десяток веков позабытых как иней,
молитвой пронизанный, власый; прозрачно октябрьское небо,
поет заунывная трубка богов, оседлавших реки,
озера, медвежьи ущелья, заросшие цветом овраги.
Только на этой земле
слезы янтарь на коре
слава народов что стариками
ночуют на самых верхних листьях
самых усталых деревьев
так же велИка как новых и
диких
народов вдруг
изобретших racio
вдруг изобретших силу
логики и святотатства
Только на этой земле, где вступит тяжёло ступа,
собой подпирая вечность и с ним умервщляя время,
здесь сквозь непомерную тяжесть поднимется новая сущность -
всё так, как и было от века, начального, как однозначность.
Земля, иссеченная ходом спешащих огней-человечей,
ровно и без перерыва вздыхает здоровою львицей.
Пройдись со мной, юная сущность, до новых ростков и стебляшей,
растущих, зевая и зрея, под солнцем чешуйчатым стройным,
пройдись и всмотрись в эти стебли, круги и дражения звёздов,
ложись с ними рядом послушно, сама обернись таким стеблем,
таким, чтобы даже в камень сумела врасти и расцвести.
Только на этой земле
мысли кувшинки в воде
слава рожденных впотьмах
бегущих по третьей незжитой земле
где есть только гладкость и нет
страшного лика за петелью
мудрого человека
города замка его
его преисподни и злости
логики и добродетели
Только на этой земле безумные, бедные души
найдут себе место покоя, найдут и восстанут как дети,
в других обновленных телах, с другою любовью и светом,
закрутятся стаями зверя, песнями и заклинаньем,
ветром и трепетом листьев, шепотом сладостных змеев,
гибкостью и переливом, новых нестершихся дневей,
дрожью земной и дыханьем, словом и жизни удушьем,
что так знакомо с детства любому слепому зверю...
отныне и в веки вверяя, под клятвой зачавшего бога,
и древние и новырождены пускаются в буйство вселенной,
где свежая четкость и нежность в последний покой провожают.
-5-
Ты в воздух пускаешься быстро, нерасторопно, бессонный прохожий.
Еще есть обрывок какой-то в уме, но он скоро исчезнет;
сейчас же - великая блажь и немыслимый голод играючи гложат,
И утренней дрянью липнет к лицу и за уши вкрадчиво лезет,
как будто все было и было давно и какое-то чудо.
как будто вся спешка сегодня нужна лишь для смазки
каких-то нелепых и глупых и шумных, как смех, механизмов жестоких.
Снимаешь очки и все видно разрозненным, резко прозрачным, как в диафильме,
бросаешься телом в трескучую стаю дерущихся гарпий тлеоких,
и снова замерз и проснулся пред вечной стеною на сломанной тильде.
значит вот так.
так вот значит.
значит значит.
так так вот как.
оказывается.
что же?
-6-
Упившись кровью из пятки нового фараона, он
направился в ближайший бутик
Я бы забыл его там, однако
нам всем пришлось по пути -
они шагали -
тот, с выбеленной головой, как вампир
тот, выдушенный свечой, словно и не был вовсе,
тот, никогда не бывший, но лихо известный,
тот, расстригаемый похотью местных сорок,
тот, сорвавший лицо когтями-пальцами, расстоптавший эту тряпку, размазавший ее по земле,ненужную.
и тот - последний, видимо, я.
-7-
все что нужно от веревки - мягкий бледный узелок;
вот свернулся как котенок, в подземелье уволок;
шейка выгнулась и счахла, словно свечка в полутьме
и катаются бесята на разрубленной спине;
праздны рожицы, игривы; спать не время никому
и разогнутые дивы подтянулися к окну;
бледным телом затмевая лун трех свет, пяти концов.
Хищно ляская зубами утонул в траве Ловцов;
утонул и не разделся - значит, не совсем мертвец
глянь! - его уж нету в травах, растворился как беглец.
Побежал по горизонту огнесветом колесом
Вслед за ним слепые дети - вереницею в лассо;
в тот мятежный узелочек, твердый бантик и сукно
Тот, кто миновал удушье - резво вышагнул в окно.
Тот, кто стался патриотом - прокатился по спине;
Люди - братья, люди - звери, и довольны сим вполне
-8-
призраки унылого ушедшего
собираются за моим столом
разливают по бокалам вермут
призраки веселого ушедшего
и поют беспечно
и мрут скоротечно
и каждый висельник
да и я умора
уморил их всех
заморил их всех
призраки веселого небывшего
толпятся в подъезде и колятся
а потом пьют и воняют
призраки унылого небывшего
и съедают друг друга
и бывают упруго
я возьму одного
и тоже съем
он невкусный
мы все невкусные
а потом во истеченье лет
когда наполнится домишка до отказу
когда из призрачных ворот повалит дым
когда замшелый блеск растреплется у эполет
мы вспомним всех и вкус дрянной
по телу растечется как конвой
безудержною тошнотой
наполнится живот.
так время в каждом из всех нас
живет.
|