[@Saa]

Метамодернизм в архитектуре | METAMODERN

добавлено через 2 минуты
Абстракция: Искусство дизайна | Abstract: The Art of Design

добавлено через 5 минут
ERA — DESIGNWORKOUT

Тишина и покой.
Гуляю один – потому-то
все так прекрасно! (Масаока Сики)

Забавно, что камни и травы по дороге в школу помню не менее хорошо, чем тех, с кем учился в первом классе. Может быть, лучше. На уроках томился, на переменах бесился, после школы шёл домой не спеша. Часто останавливался и рассматривал жуков, клопов-солдатиков, узорные края бурьянов и сетку жилок на какой-нибудь травинке. Помню запах хвои от чахлых ёлочек в сквере, и как пойманная ящерица отбрасывала зелёный хвост. Помню знакомые муравейники и деревца шелковицы, с которых можно было полакомиться в летние дни. Вообще дорога из школы была даже интереснее, чем сама учёба. Это начало девяностых, это Крым в серебристых полынных степях, это маслина и облепиха, цепляющаяся корнями за песчанистую прибрежную землю, и резкий йодистый аромат водорослей, выброшенных штормом.
Вообще люди всегда были не так интересны, как земля.

Голубой саксонский лес
Снега битого фарфор.
Мир бесцветен, мир белес,
точно извести раствор.

Ты, в коричневом пальто,
я, исчадье распродаж.
Ты -- никто, и я -- никто.
Вместе мы -- почти пейзаж. (И. Бродский)



Масала это...

Это о том, как напиток исходит паром в твоих согревающихся ладонях и щекочет ноздри пряным ароматом. О том, как первые глотки проникают под язык и чуть маслянисто скользят по гортани, а вкус проявляется скорее через фактуру напитка, чем самостоятельно.Это о том, как напиток исходит паром в твоих согревающихся ладонях и щекочет ноздри пряным ароматом. О том, как первые глотки проникают под язык и чуть маслянисто скользят по гортани, а вкус проявляется скорее через фактуру напитка, чем самостоятельно.

И вот ты чувствуешь пряность и мимолётную молочность, скорее её призрак.

И говоришь - я знаю масалу.

А через несколько секунд масала начинает оживлять твою гортань, твой язык, проводя тёплой ладонью по горлу и щекам, нагоняя румянец, пощипывая и почти мучительно распаляя всё, с чем соприкасалась.

И вот тогда ты узнаёшь масалу.

По тому теплу, которое она дарит.

*

Вероятно, нет. Очевидно, да.

Мать тьма и сам свет.

Vector black isolated fingerprint on white background | Stock Vector | Colourbox



В темноте у окна (1961)
Книга: Иосиф Бродский. Стихотворения и поэмы

В темноте у окна,
на краю темноты
полоса полотна
задевает цветы.
И, как моль, из угла
устремляется к ней
взгляд, острей, чем игла,
хлорофилла сильней.

Оба вздрогнут -- но пусть:
став движеньем одним,
не угроза, а грусть
устремляется к ним,
и от пут забытья
шорох век возвратит:
далеко до шитья
и до роста в кредит.

Страсть -- всегда впереди,
где пространство мельчит.
Сзади прялкой в груди
Ариадна стучит.
И в дыру от иглы,
притупив острие,
льются речки из мглы,
проглотившей ее.

Засвети же свечу
или в лампочке свет.
Темнота по плечу
тем, в ком памяти нет,
кто, к минувшему глух
и к грядущему прост,
устремляет свой дух
в преждевременный рост.

Как земля, как вода
под небесною мглой,
в каждом чувстве всегда
сила жизни с иглой.
И, невольным объят
страхом, вздрогнет, как мышь,
тот, в кого ты свой взгляд
из угла устремишь.

Засвети же свечу
на краю темноты.
Я увидеть хочу
то, что чувствуешь ты
в этом доме ночном,
где скрывает окно,
словно скатерть с пятном
темноты, полотно.

Ставь на скатерть стакан,
чтоб он вдруг не упал,
чтоб сквозь стол-истукан,
словно соль, проступал,
незаметный в окно,
ослепительный Путь --
будто льется вино
и вздымается грудь.

Ветер, ветер пришел,
шелестит у окна.
Укрывается ствол
за квадрат полотна.
И трепещут цветы
у него позади
на краю темноты,
словно сердце в груди.

Натуральная тьма
наступает опять,
как движенье ума
от метафоры вспять,
и сиянье звезды
на латуни осей
глушит звуки езды
по дистанции всей.

Работа номер один. Сад камней.
Ошибочно даже пытаться обрести стабильность таким путем; тем не менее мы так усердно работаем именно для этого! Эта попытка защитить себя является результатом неведения — неспособностью осознать свою истинную природу.

КОНЕЦ ПРЕКРАСНОЙ ЭПОХИ

Потому что искусство поэзии требует слов,
я - один из глухих, облысевших, угрюмых послов
второсортной державы, связавшейся с этой,-
не желая насиловать собственный мозг,
сам себе подавая одежду, спускаюсь в киоск
за вечерней газетой.

Ветер гонит листву. Старых лампочек тусклый накал
в этих грустных краях, чей эпиграф - победа зеркал,
при содействии луж порождает эффект изобилья.
Даже воры крадут апельсин, амальгаму скребя.
Впрочем, чувство, с которым глядишь на себя,-
это чувство забыл я.

В этих грустных краях все рассчитано на зиму: сны,
стены тюрем, пальто, туалеты невест - белизны
новогодней, напитки, секундные стрелки.
Воробьиные кофты и грязь по числу щелочей;
пуританские нравы. Белье. И в руках скрипачей -
деревянные грелки.

Этот край недвижим. Представляя объем валовой
чугуна и свинца, обалделой тряхнешь головой,
вспомнишь прежнюю власть на штыках и казачьих нагайках.
Но садятся орлы, как магнит, на железную смесь.
Даже стулья плетеные держатся здесь
на болтах и на гайках.

Только рыбы в морях знают цену свободе; но их
немота вынуждает нас как бы к созданью своих
этикеток и касс. И пространство торчит прейскурантом.
Время создано смертью. Нуждаясь в телах и вещах,
свойства тех и других оно ищет в сырых овощах.
Кочет внемлет курантам.

Жить в эпоху свершений, имея возвышенный нрав,
к сожалению, трудно. Красавице платье задрав,
видишь то, что искал, а не новые дивные дивы.
И не то чтобы здесь Лобачевского твердо блюдут,
но раздвинутый мир должен где-то сужаться, и тут -
тут конец перспективы.

То ли карту Европы украли агенты властей,
то ль пятерка шестых остающихся в мире частей
чересчур далека. То ли некая добрая фея
надо мной ворожит, но отсюда бежать не могу.
Сам себе наливаю кагор - не кричать же слугу -
да чешу котофея...

То ли пулю в висок, словно в место ошибки перстом,
то ли дернуть отсюдова по морю новым Христом.
Да и как не смешать с пьяных глаз, обалдев от мороза,
паровоз с кораблем - все равно не сгоришь от стыда:
как и челн на воде, не оставит на рельсах следа
колесо паровоза.

Что же пишут в газетах в разделе "Из зала суда"?
Приговор приведен в исполненье. Взглянувши сюда,
обыватель узрит сквозь очки в оловянной оправе,
как лежит человек вниз лицом у кирпичной стены;
но не спит. Ибо брезговать кумполом сны
продырявленным вправе.

Зоркость этой эпохи корнями вплетается в те
времена, неспособные в общей своей слепоте
отличать выпадавших из люлек от выпавших люлек.
Белоглазая чудь дальше смерти не хочет взглянуть.
Жалко, блюдец полно, только не с кем стола вертануть,
чтоб спросить с тебя, Рюрик.

Зоркость этих времен - это зоркость к вещам тупика.
Не по древу умом растекаться пристало пока,
но плевком по стене. И не князя будить - динозавра.
Для последней строки, эх, не вырвать у птицы пера.
Неповинной главе всех и дел-то, что ждать топора
да зеленого лавра.
Декабрь 1969