[@ловецтем]

Навеяно "Альрауне": (последнее - припев)

Как змей, свалившись с тонкой ветки,
плешиво улыбаясь, прижимаясь,
уполз, все глядя выше в небо предков,
от молнии уйти стараясь...

Уполз. И был бы хвост: поджал бы,
блистая горделивой чешуею.
Уполз. Немая горечь крепко сжала,
ведь плачет даже змей порою.

"Ничтожество!" - пропела Лилит,
подругам всем своим повелевая:
"Убейте!!" - он и так давно не видит,
как сущность его пилит злая.

И змей, скрутившись в страхе смерти,
пропел вдруг человеческим напевом
о всей любви, о черной круговерти...
и смолкнул на втором припеве.

Не руки хладные убили,
погиб не от оружия язвленный,
глаза его не лезвия слепили -
он сам себе палач мудренный

Когда б еще любовь такая
Привиделась той женщине негодной?
Чтоб в червя превращать была лихая
Прославленных героев рода?

Я был таков, я был змеей...
Теперь же, глупо ухмыляясь
Я обретаю облик твой
Меня увидишь, не пугаясь
И я проникну блеклой кровом...
Все, то что раньше недоступно,
Все будет мне, "любовь до гроба"
Звучит и глупо и преступно.

----
Вот еще два

Наконец-то свалились звезды
К воспаленному горлу
цветущей земли
И, забывшись, разбились оземь,
Разогнав стаи туч,
мотыльков, мух и тли.
Засветились глазницы ночи
Открывая простор
для огня наших слов,
И невидимый ушлый зодчий,
Разгадал тайну камня
и вечных часов

Глянец вырвался, выелся...
хмур, и старым стал.
Накромсали мы патоку,
и пустили угар,
по земле же
волочится
Членистоногий крест,
живой
---
Разбегусь, взойду на плаху,
Самолично разорву
свою чистую рубаху,
на колени упаду.
Положу я весь свой разум
под счастливым топором,
с миром он исчезнет сразу,
только я услышу гром:
звук забвенья и печали, -
это шум дурной толпы,
я для них - безглавый малый,
бударажущий их сны.
Я не знаю, что мне будет.
Может быть, реален ад,
ну, а вдруг меня разбудит
злой и хитрый конокрад?
Вдруг не мальчик я, а лошадь,
прикорнувшая в траве -
все, что было со мной раньше,
все увидел я во сне -
и топор и блеск прощенья
и вообще весь странный сон,
полный духом допущенья
тех, кто мною был прощен.