[@Шива]

Женя почувствовала СТРАСТЬ по отношению к Алёне, когда та села за руль в горах. Женя только что отдала ей роль водителя, а скорость уже увеличилась вдвое. Крутые повороты серпантина: в горку, с горы, вдоль ограды. Солнце блестящее доброе, откинутая крыша, восторг.
Восторг Жени взлетал раньше машины на живописные подъемы на лёгких солнечных крыльях так, что не хотелось ни писать, ни фантазировать о чем-то большем.
Алёна, возможно, была еще счастливее.
- Ты здесь жила до дороги? – спросил ее Петя.
- Я здесь часто бывала, - кивнула Алёна, - я обожаю эти горы.
«Уклончиво, - улыбнулся про себя Халвомёс, - и чистая правда». В этих горах они уже бывали не раз и не два. И вот еще, что пришло Халвомёсу на ум… Почему-то во многих местах они проезжали всего по разу, и воспоминания о них исчезали как только, как только… А этот перевал они преодолевали в сотый раз, но Алёна вела автомобиль все с тем же неописуемым блаженством.
- Спорим, она сможет вести автомобиль даже с закрытыми глазами! – обратился к Пете Халвомёс.
- Ты что! Это же ГОРЫ. – Встрепенулся было Петя, но услышал Алёнино «ну-ну» и удивлённо глянул на Халвомёса. А он любил глядеть на него как бы то ни было. – Это же опасно!
- Так спорим? – Нетерпеливо улыбнулся Халвомес.
- Нет, только, если Алёна…
- Спорь, - засмеялась Алёна, - все равно проиграешь.
- А судьей будет Женя, - Халвомес галантно уступил девушке переднее сиденье, - прошу.
Женя, не особо вникая в суть спора, перелезла вперед и приготовилась наблюдать.
- Ок. Я закрываю глаза.
И Алёна захлопнула щелки, убрала из них небо, но оставила его в себе.
«Страхи порождаются неведением, думают многие. Если ты идешь по краю скалы с открытыми глазами – ты боишься, потому что ты видишь край и то, что находится внизу. Но с закрытыми глазами ты тоже знаешь, что будет, если ты оступишься. Страх не в неведении, а в знании». Алёна думала и поворачивала руль. «Но возникает вопрос: а точно ли мы знаем, что с нами будет, когда мы упадем? Почему мы боимся упасть? Может это падение – лучшее, что с нами случится в жизни. Значит страх не в знании, а в ложном знании. Страх – это самообман». Поворот вправо, влево… теперь горка, третья передача. Вниз, притормози. Она не была ни сосредоточенна, ни беспокойна. Для Алёны тогда не было разницы, во что упирался ее взгляд: в дорогу или в веки. «Я была здесь сотни, нет, тысячи, миллионы раз», - думала она и ей опять хотелось заставить себя вспомнить то прошлое, хотелось заставить себя гордиться тем, что она знает свою тайну. Но она не могла позволить себе перебирать то многое в голове, потому что боялась, что ей захочется этой тайной с кем-нибудь поделиться. Этого нельзя было допустить никак, никогда, ни за что.
- Хватит! Пожалуйста! – Не выдержал Петя. – Верю, верю.
Алёна открыла глаза и засмеялась: вид милых сердцу возвышений и холмов нежно теребил, целуя в очи, ее память.
- Сейчас будет потрясающий вид. Такая великая пропасть! – Ерзал на сидении Халвомёс. – Мы в нее в прошлый раз задним колесом нырнули слегка. Тогда Танюха первый раз сказала мне, что она меня любит.
- Думаю, что я уже готова об этом официально заявить, - расплылась в улыбке Алёна. - А вот и поворот!
Скала, нависающая над дорогой, закончилась, заломившись острым углом, вокруг которого проходила неогражденная дорога. А за поворотом…
Небо кинулось вниз, горы справа полетели вверх. Мир наполнился идеально ровными, геометрично-упрощенными и бесконечно прекрасными плоскостями. Дорога была настолько узкой, что автомобиль почти задевал правым колесом нерушимый гранитный скат. Дух захватило в раскаленные клещи отчаяния и восторга!
До поворота в тоннель ехали молча, упиваясь горьким горячим адреналином, как дорогим напитком, разлитым по дорогим бокалам.
- Алёна, ты гений! Сказала Женя и засмеялась громко и отрывисто.
- Нет. Не я же всё это создала…
«Не я», - усмехнулась про себя Алёна.
- Мне тогда и Стас сказал, что меня любит, - как бы невзначай заметил Халвомёс.
Петя молчал. До него уже дошло понимание той разницы между «твердой землей» и «дорогой». «Я понимаю. Но как же я могу… нет, я не могу. Сказать. Но я же их ЛЮБЛЮ!»
Темноту тоннеля прорезал наконец белый свет в конце. Яркая точка увеличивалась и блестела. И когда автомобиль пересек границу света и тьмы, Петя сказал:
- Я вас люблю.
Тишина.
- Правда.