Ю. Э. ПИЛЮТЕ. ДВОЙНОЙ ПУТЬ АВТОРА И ГЕРОЯ В ТВОРЧЕСТВЕ Г. САМОЙЛОВА. Часть 1
(Автор описывает песенное творчество Г. Самойлова как единый текст: поэтический универсум характеризуется как пространство со специфической структурой, а семь альбомов группы «Агата Кристи» последовательно рассматриваются как объединенные единым героем и сюжетом, эксплицирующим его духовный поиск).
В нашей статье речь пойдёт о художественно мире творчества Г. Самойлова. По словам С. Бочарова, автора книги «О художественных мирах», художественный мир «вычленим из ряда произведений автора (в идеале — из всего корпуса работ)».
Поэтому объектом нашего исследования выступают все альбомы, автором которых является Г. Самойлов : «Декаданс » (1991), «Позорная звезда» (1993), «Опиум» (1995) , «Ураган» (1997), «Чудеса» (1998), «Майн кайф?» (2000) , «Триллер. Часть I» (2004).
Творческий метод Г. Самойлова можно было бы пояснить словами М. Мамардашвили. По мнению философа, писатель всю жизнь пишет одну книгу , итог которой — освоение «неизвестной земли», своей «душевной родины»: «у каждого художника есть уникальное видение мира, носящее индивидуальный акцент. Оно как бы увидено не здесь». Неизвестная земля — это собственно художественный мир. Путь к своей родине — это творчество, в недрах которого созидается душа поэта. Художественный мир автора в трактовке ученого мало связан с социофизическим миром — «настолько, насколько поэт говорит на языке этого мира и вынужден объяснять необъяснимое через реалии мира внешнего» (Мамардашвили М. «Психологическая топология пути»).
Творческий мир Г. Самойлова являет собой как бы двойной путь: с одной стороны, автор, создавая свои произведения, движется навстречу своей духовной родине, то есть воссоздает и обретает её заново, с другой — лирический герой созидает свое «я», то есть проходит путь становления. Эти два пути объединяет личность поэта. На уровне автора художественный мир Самойлова объединяет одна центральная проблема: механизм омертвения человеческой души и потери «я». Философия Г. Самойлова во многом сходна с «философией жестокости» Антонена Арто. В её основе — отказ от любых иллюзий в видении и оценке мира, ведущий человека на суровый путь подчинения необходимости. Многие люди закрывают глаза на происходящее вокруг, отгораживаются от сильных эмоций, что приводит их к постепенной потере себя — небытию. Художники определенного склада, которых Мамардашвили называл «мученики духа» и к коим без сомнения можно отнести Г. Самойлова, обладают иным сознанием — они не могут отгородиться от впечатлений мира реального. Того же они добиваются и от читателей. Главной предпосылкой такого взгляда следует считать трагическое мироощущение. Кроме того, для Г. Самойлова характерен антиномичный разрыв между желанием чуда и осознанием невозможности его воплощения в реальности, что порождает особый взгляд, проникнутый состоянием романтической иронии как тоски и томления по невоплощённому.
Важнейшая характеристика художественных миров — их пространственная организация . Универсум Г. Самойлова, соответствуя известным мифопоэтическим архетипам, представляет собой сферу, состоящую из двух половин: адской и небесной, полюсами которых являются ад и рай, и трех ярусов: океанического (расположенного в адской области), небесного (в райской области) и земного (промежуточного). Каждая из этих областей присутствует в мире поэта как элемент пространственной организации (и тогда состоит из образов и атрибутов, её наполняющих) и одновременно как единый образ со своими характеристиками. Мир-сфера имеет сакральный центр как точку стяжения всего мира. Находясь в этой точке, человек духовно вмещает весь мир. Между адской и райской областями течёт река жизни-смерти, отвечающая за равновесие макрокосмоса и объединяющая ад и рай. Человек (персонаж) связан с миром-сферой по закону подобия микро- и макрокосмоса. Так как его цель — обретение духовной родины, он постоянно путешествует в пространстве мира. Мир-сфера и его герои существуют по законам мифологического (циклического) времени, которое противопоставляется историческому (линейному) как сакральное — профанному. Циклическое время в универсуме Г. Самойлова бывает двух типов: вечного и бесконечного. Вечный тип связан с перерождением и приближением к абсолюту. Бесконечный — это бесцельное существование в замкнутом цикле вне преобразований. Мир-сфера в каждом альбоме проявляет себя специфически, не стереотипно, подтверждая тем самым, что художественный мир не статичен , что он играет двойную роль: является носителем эстетической информации и также может порождать новые смыслы; в нём заключен инвариант, по конструктивным принципам которого строятся конкретные произведения автора.
На уровне лирического героя весь хронологический ряд альбомов Г. Самойлова организован как путь самопознания и обретения себя.
В альбоме «Декаданс» герой ещё не способен на сильное чувство или активное действие — любить, верить, страдать. Так, смерть кошки, растянувшаяся во времени, не приносит никаких сильных ощущений ни герою, ни (как это ни странно) самой кошке, только тяжкое ожидание (песня «Кошка»). Любовь, как и другие сильные чувства, снижается до обычной эмоции, которую со временем перестаешь ощущать. Песня «Щёкотно» характеризует состояние небытия как скуку и бегство от каких-либо глубоких впечатлений. Следствием такой пассивности души становится смерть нерождённых (т.е. ненаписанных) песен в утробе от голода. Герой не может как-либо применить свои творческие способности. Неагентивность приводит его к особому губительному состоянию, вроде того, которое К.П. Эстес в книге «Бегущая с волками: Женский архетип в мифах и сказаниях» назвала “hambre del alma” — душевный голод, приводящий личность к потере творческих сил. В итоге герой уже не уверен в том, что он жив. В песне «Беглец» лирический субъект даже пытается сам спровоцировать силы, решившие его уничтожить, на убийство, с тем чтобы узнать, жив ли он на самом деле.
Пассивность и соглашательство героя «Декаданса» вкупе с разрушительной активностью сил зла приводит к обезличиванию субъекта. В пространстве ада герой подвергается разрушению тела и распылению души. Как любое зло, силы антимира не терпят чего-то иного рядом с собой и стремятся уподобить его себе, уничтожив в первую очередь его внутренний мир (микрокосмос). В итоге проблема небытия в альбоме сведена к вопросу: как найти возможность и силы выйти в мир внешний, сохранив при этом мир внутренний?
Лирическому герою следующего альбома — «Позорная звезда» — свойственен мифологический фатализм. В его основе лежит осознание изначальной заданности жизни силами высшего порядка. Герой видит предопределение во всех ключевых метафизических состояниях: жизни, смерти, любви, войны. Следовательно, жизнь героя формирует фатум. Самопознание и путь навстречу своей душевной родине в «Позорной звезде» объединяются как общий организующий мотив нисхождения. Это путь в ад, который судила герою его «позорная» звезда, это одновременно и его добровольный выбор. Мы видим, как герой последовательно осознает, что добровольный путь страдания приводит к возрождению и очищению.
Первоначально герой смешивает понятия полета и падения. Однако в последней песне альбома «Я буду там» мы наблюдаем их дифференциацию. Более того, герой понимает, что за нисхождением последует восхождение. И если в «Декадансе» будущее отрицалось субъектом, то в «Позорной звезде» этого уже не встретить. Герой осознает новый для него тип времени — циклическое время вечного типа. Именно поэтому весь альбом — нисхождение как попытка перейти из дурной бесконечности, в которой пребывал субъект в предыдущем альбоме, в новый тип времени:
«До свиданья малыш
Я упал, а ты летишь
Ну и ладно, улетай
В рай
Ничего-ничего
Мы увидимся ещё
Я и сам, я и сам
Назло врагам
Буду там».
Тему утверждения своего мира в противопоставлении миру реальному раскрывает первая песня альбома «Опиум» «Хали-гали Кришна». Тут отражена уверенность героя в себе и своем пути. Силы мира бренного, выраженные в песне через образ людей, равнодушны к герою и не могут помешать ему. Их жизнь — набор стандартных, однообразных действий, которые чужды субъекту.
«Люди бесятся с водки,
Люди бесятся с жиру,
Люди думают вечно одно…
Да только мне плевать,
Ведь это их дерьмо
Это их проблемы,
А мне все равно».
В «Декадансе» силы зла были расположены над головой героя и господствовали над ним. А в этой песне, напротив, мы видим возвышение лирического субъекта. Он освобождается от мира обыденного посредством полета, который невозможен для людей. Другим преимуществом собственного мира является цикличность времени, противопоставленная конечности времени исторического (бытового), в котором все «влюбляются», «улыбаются» и «умирают» («Тоска без конца»). Теперь безразличие и скуку у героя вызывает именно бессмысленность мира бытового. Это мир неосуществимых возможностей. Живое — это то, что всегда может иначе , жизнь же людей предопределена и не может выйти за рамки обыденности.
Творчество как творение себя, своего мира дает герою силу разомкнуть вечную обусловленность действительности. В микрокосмосе поэта становится возможным сказать
«Мы прожили смерть,
Но не стали моложе»
(«Дворник»).
Герой, обретая свою внутреннюю родину, получает возможность летать и возвышаться над миром обыденного. Кроме того, в мире-сфере возможно перерождение. Здесь важно уяснить себе, что обретение и освоение душевной родины (в нашем случае духовная родина равна миру-сфере) — результат большого духовного труда. Это всегда преодоление особого сна души, в котором находится большинство, составляющее мир обыденного.
В «Опиуме», как и в «Позорной звезде», герой пытается одолеть предопределенность судьбы высшими силами или смириться с ней («Чёрная луна»). Борьба с фатумом рождает отчаяние и, как это ни парадоксально, одновременно формирует душу героя. В связи с альбомом «Опиум» поэт как-то сказал: «У меня есть огромный проблеск в жизни. Это сила, которая возникает благодаря отчаянию. Эта сила — фатальность».
Избавление от фатума герой видит в утверждении своей принципиальной свободы и независимости как от сил ада, так и от сил рая. И это ему удается — даже инверсия мира неба и мира зла никак не влияет на героя. Значит, независимость приводит к освобождению от предначертанной судьбы? Поначалу герой «Опиума» уверен в этом, ведь свобода — одна из граней его самоутверждения (что видно в песнях «Опиум для никого», «Хали-гали Кришна»). Однако затем он постепенно начинает понимать, что абсолютная независимость нарушает миропорядок и делает бессмысленным перерождение. Об этом песня «Дворник», иллюстрирующая метафизическую неприкаянность героя, где смерть не приносит желанного обновления, а прожитая жизнь — опыта и мудрости.